Василий Песков - Окно в природу-2004
В Западной Европе практически все леса вторичные, то есть это то, что растет после того, как леса девственные были вырублены. К сожалению, и в европейской части России та же картина. Всюду видишь березово-осиновое мелколесье с вкраплением елей и сосен. Этим лесам шестьдесят - семьдесят лет. Завтра топор застучит и в них. Характерно это не только для промышленных зон, но и там, где фабричные трубы еще не заслонили деревьев, например, в лесной зоне - в Костромской области.
Но тут (южная часть тайги), близ границы костромских и вологодских земель, сохранился пятачок лесов, которых не касался топор, - Кологривский лес. Я много слышал о нем и сейчас, когда лесные проблемы нас очень тревожат, сподобился в этом лесу побывать.
Дорога туда из городка Кологрива не дальняя - километров сорок. Но это брошенная лесная дорога, заросшая мелколесьем, с ямами и ухабами, с гниющими по сторонам остатками лесосек, с речонками без мостов. Никаким трактором, кроме гусеничного, в знаменитый лес не добраться. Мы тронулись на армейском стареньком вездеходе. На пути эта машина пехоты надорвалась, пришлось ползком возвращаться и в Кологриве чиниться... Вторая попытка состоялась после майских дождей и обильного в здешних местах снегопада, прибавивших грязи в тоннеле зазеленевших березняков.
Но день поездки был солнечным, ярким. Вода в колдобинах живописно синела. Вороны лакомились в них лягушачьей икрой. Цвела черемуха. Уже оставившие на сухих островках апрельских зайчат беляки гонялись друг за другом возле дороги и удивленные появлением дурно пахнущего и ревущего железного короба, забыв о майских гульбищах, удивленно взирали на нашу тележку с расстоянья в пять метров.
На подъезде к знаменитому лесу перестали попадаться кладбища невывезенных осиновых и еловых хлыстов и гниющие кучи веток на захламленных пустырях, где лет десять - двенадцать назад зеленел лес. Водитель вездехода, местный егерь Сан Саныч Васечкин, останавливал поразительно выносливую машину и показывал нам суточной давности следы лосей и медведей, заполненные синей водой. А в одном месте мы всей оравой высыпали на дорогу и, оглядываясь, рассматривали место апрельской драмы - вылезший из берлоги медведь прямо на дороге задавил лося. Завалив тушу еловыми ветками, зверь подождал, пока мясо «созреет», и чтобы никто другой не покусился на его кровное, оставил метки - задиры когтями на елях, а порядочной толщины осину, для пущей строгости меток, обгрыз, как бобр. Съел лося он чуть в стороне, оставив от лесного вегетарианца лишь белый череп и кости с копытами.
Подпрыгивая в кузове нашего транспорта так, что, казалось, внутренности сейчас оторвутся, мы все-таки доехали до желанного леса. На границе его стояла покосившаяся будка когда-то работавших тут людей. Клочки зимней шерсти свидетельствовали: зайцы и тут справляли свадьбы, а между делом в скрытом настиле из досок, служившем людям столом, выгрызли круговину величиной с банный тазик и подточили одну из стоек стола. «Тут у нас обычно стояла тарелка с солью. Видно, пришлась по вкусу зайчикам просоленная древесина», - сказал Сан Саныч.
Девственный лес... Вот впечатление человека, повидавшего много разных лесов - Усманский бор под Воронежем, там же - лес Теллермановский, Шипов лес, дубравную первобытность которых нарушил царь Петр, строивший на Воронеже корабли. Теперь в лесах этих изредка встречаешь дубы-исполины, помнящие петровские времена.
Кологривский же лес никогда не слышал звон топоров. Он такой же, каким был и пятьсот, и тысячу, и, может быть, пять тысяч лет назад. Он растет по законам, не искаженным людьми, и уже поэтому является бесценным памятником природы. В нем испытываешь чувство, как будто увидел чудом сохранившегося мамонта.
Главная примета леса - дерева высотою в сорок и более метров. Гладкие их стволы напоминают колонны Исаакиевского собора в С.-Петербурге. И стоят великаны на Земле уже более двухсот лет. Ели царствуют в этих реликтовых зарослях, ниже их вечнозеленых вершин - ярусы тоже высоких пихт, лип и стройных, как ели, осин и берез. Ниже - рябина, черемуха, еще какая-то зелень подлеска, а совсем на земле - изумрудное пышное одеяло из мха. Всё тут покрыто мхом! Местами он образует мягкие валики толщиной со стоящую ель. Это и есть ели, упавшие лет пятьдесят назад и превращенные временем, сыростью, грибами и незримой животной мелкотою в труху, покрытую мхом. Почти каждый такой валик украшает строй крошечных елочек, проросших из семян на теле великанов, почивших тут своей смертью.
Бывает, что дерево или даже куртину деревьев валит буря. Деревья падают, образуя земляной выворотень высотой с двухэтажный дом. Но, бывает, дерево умирает от старости стоя и не перестает быть живописным в этом сообществе великанов - стоит без коры, изъеденное личинками, издолбленное красноголовыми дятлами, летающими тут с криком: «Ки-ки-ки!»
Древний ельник с примесью разных иных пород мрачным не выглядит. Там, где образовались «окна» от упавших деревьев, сейчас же в рост идут молодые березки, получив свет, тянутся кверху, соревнуясь друг с другом, малютки-елочки. «Лучшего субстрата для елок, чем тело своих родичей, нет», - говорят лесники.
А на гарях (они случались в древних лесах от гроз) моментально прорастает щетина березок вперемежку с осинником. Это первая ступень леса. Березы и осины живут недолго - лет до ста, умирая, они уступают место ельникам в местах сыроватых и соснам - в сухих. Дубняки, сосны и ели царствовали в древних лесах, образуя вместе с подрастающими ярусами своих соплеменников и иными членами лесного сообщества систему хорошо сбалансированную, живущую по законам, определившимся еще в те времена, когда людей на Земле не было, когда с лесом взаимодействовали только животные, грибы, ягоды, травы, мхи и лишайники.
Выбирая спелые, наиболее ценные в этих системах дубы, сосны и ели, человек если даже и соблюдает нормы пользования лесами, заставляет их жить по искаженным законам, не дает им вернуться на естественный путь развития. Поправить это уже невозможно, надо стремиться хотя бы не оставлять пустыри на месте лесов. И потому пусть жалкие остатки первозданных лесов, вроде девятисот гектаров Кологривского леса, уберечь крайне необходимо.
И этим уже давно озаботились. Кологривский лес объявлен памятником природы. Но этого мало. Девственный лес интересен не только как чудо, дошедшее к нам из тумана далеких времен, лес важен как полигон для ученых, как наглядное пособие к уже открытым (и еще не открытым!) законам жизни лесов. Забота эта не только местная, костромская и не только российская - всё человечество заинтересовано в сохранении эталонов природы, чтобы по ним поверять свои действия в лесопользовании.
Пять лет назад была создана группа по проектированию заповедника «Кологривский лес». Возглавил ее биогеограф Максим Синицин. Проектом сразу заинтересовались голландцы, где лесов, кажется, вовсе нет, и предложили свою бескорыстную помощь в организации заповедника - выделили средства, приезжали знакомиться с ходом работ, а когда они были закончены, ученые и посол Нидерландов приезжали отпраздновать вместе с нашими лесоводами важное это событие...
И что же? Несколько раз сменили хвою кологривские ели. Кое-какие из великанов упали, не выдержав давленья ветров и тяжести зимнего снега. Подросли на несколько сантиметров елочки, идущие на смену упавшим деревьям. Еще глубже утоптали тропу по лесу кочующие лоси, считают годы в кологривском ельнике кукушки и долбят дупла в осинах дятлы. В Костроме и Москве появилось много новых домов, теснее стало автомобилям - время идет. А толстый, аккуратно переплетенный том документов спроектированного заповедника пылится в шкафу научно-исследовательского института. Нервничают проектанты. Недоумевают, видя странную остановку дела, голландцы. Я вот взялся писать о кологривском лесе и знаю, что создание заповедника этого поддержит много людей. Но дело остается на мертвой точке. Печально известный (уже бывший теперь) руководитель Министерства природных ресурсов Артюхов Виталий Григорьевич, Бог ему судья, будучи специалистом по строительству дорог и неведомо каким путем попавший в Министерство природных ресурсов, ничего не смыслил в лесных делах и за «царствование» свое не открыл ни одного заповедника («Кологривский лес» стоял первым на очереди). Может, теперь, когда обнаружилось, как говорят, «неадекватное» отношение власти к управленью лесами и лесопользованию, есть надежда: ошибку эту поправят. И мы адресуемся к новому министру Юрию Петровичу Трутневу обратиться лицом к благородному делу. Оно хорошо подготовлено, не требует для себя больших средств - лес надо просто сберечь и дать возможность ученым за ним наблюдать. На лосиной тропе, ведущей в легендарный лес, пора разрезать зеленую ленточку учреждения заповедника, демонстрируя мудрое отношение к нерастраченной ценности. Это бы многих обрадовало, обнадежило.
