Владимир Бурцев - «Протоколы сионских мудрецов». Доказанный подлог

Движение немецких национал–социалистов, как это видно еще из книги Гитлера, изданной еще в 1922 г., «Моя борьба», было все проникнуто идеями «Протоколов». В этой книге Гитлера и в его речах, как и в книгах и речах его, товарищей по борьбе с евреями, можно найти не только много общих идей с «Протоколами», но и тождественных выражений.

Так задачу суда в Берне по делу о «Протоколах» поняли и в Швейцарии, и вне ее.

По времени, процессу в Берне по поводу «Протоколов» должен был предшествовать аналогичный процесс в Базеле.

В 1933 г. в антисемитском журнале «Eiserner Baren» (9 июля) была помещена рекламная статья о «Протоколах сионских мудрецов». В этом же номере журнала д–р Цандер сказал про главного раввина в Стокгольме д–ра Эренпрейса, что он признал существование плана мирового захвата евреями.

Жалобу в суд подал д–р M. И. Дрейфус–Бродский, председатель еврейской общины в Базеле и {120} Швейцарского Израильского Союза, а также д–р Маркус Кон, председатель сионистской федерации в Швейцарии. Затем к процессу присоединился и д–р Эренпрейс. Их защитником выступил адвокат, д–р О. Мейер.

Но этот суд в Базеле по разным обстоятельствам не раз откладывался, — между прочим, и в виду аналогичного процесса в Берне. После окончания бернского процесса обвиняемые по базельскому процессу признали свою вину и суд по их делу не состоялся.

{121}

Второй суд

(29 октября — 1 ноября 1934 г.)

Второй суд по делу о «Протоколах» начался в Берне 29 октября и кончился 1 ноября 1934 г.

Суд происходил под председательством д–ра Майера. Обвиняемых было четверо: Эбергольд, Галлер, Сильвио Шнелль и Фишер. Среди них особенно выделялся очень развязный, ярый антисемит, публицист Фишер, издатель «Протоколов». Их адвокатами были: Рюеф и Уршпрунг.

Со стороны обвинения выступали представители «Союза еврейских общин в Швейцарии» и «Еврейской общины Берна» — М. Блох и Е. Бергейм и их адвокаты д–р Матти и д–р Бруншвиг. Присутствовали эксперты: д–р Баумгартен со стороны обвинения и Лоосли — от суда. Эксперт со стороны обвиняемых — пастор Мюнхмайер на суд не явился. Официально было заявлено, что почта не разыскала его адреса. На самом деле, явиться в Берн на процесс в 1935 г. он не решился по другой причине.

После приглашения его экспертом на суд в Берне, в 1933 г., против него в Германии было возбуждено уголовное, церковно–административное преследование за преступное отношение к находившейся в больнице молодой девице. Он был лишен должности и ему было запрещено служить. Это и было настоящей причиной, почему он не появился на суд в Берне.

Суд происходил в зале присяжных {122} заседателей и был, конечно, гласный. На нем присутствовала всегда многочисленная и разнообразная публика, допускавшаяся беспрепятственно. Большая зала суда почти всегда была переполнена. Был специальный стол для корреспондентов. Явились корреспонденты из всех главных стран, от многих наиболее известных европейских изданий и от главных телеграфных агентств. Многие из этих корреспондентов явились из Женевы, где они обыкновенно обслуживали Лигу Наций. Среди корреспондентов был и корреспондент от большевицких изданий, известный швейцарский большевизан Богоцкий, неофициальное «око советов».

Отчеты о процессе каждый день печатались во всех наиболее распространенных швейцарских газетах и по телеграфу рассылались в газеты всего мира.

Таким образом, гласность процесса была вполне обеспечена. Обеспечено и широкое распространение сведений о нем.

Противники и защитники «Протоколов» могли иметь полную возможность сказать в защиту своего дела все, что хотели, и могли быть уверены, что их слушают во всем мире всё заинтересованные в судьбах еврейского вопроса.

В этом и заключается огромная важность всех трех бернских процессов по делу о «Протоколах».

Они поэтому имеют огромное историческое значение.

На первом суде в Берне, в 1933 г., я не присутствовал и о нем знаю только по газетам и по рассказам. Зато на второй суд, в октябре–ноябре 1934 г., и на третий, весной 1935 г., я специально приезжал из Парижа и не только там давал показания, как свидетель, но и имел возможность обстоятельно беседовать о главной теме, ради которой я приезжал, — о «Сионских Протоколах», — с большинством свидетелей, с известными публицистами различных стран и с корреспондентами влиятельнейших газет, съехавшихся на процесс из Франции, Англии, Америки, Польши, Румынии и многих других стран. Среди них было {123} много крупных специалистов по еврейскому вопросу. Показания свидетелей на суде, а еще более частные беседы с ними вне залы суда и беседы с журналистами, дали мне возможность хорошо познакомиться со всем, что говорилось там о «Протоколах».

Русских свидетелей, приехавших на суд в Берн, я по большей части давно хорошо знал, а потому разговоры с ними о «Протоколах» не требовали от нас предварительного знакомства, и мы прямо обращались к обмену впечатлениями по этому делу.

Свидетелями на суде выступали также известные еврейские деятели, — с большими не только еврейскими, но и международными именами: публицисты, депутаты, сенаторы, раввины. Среди них были видные участники сионистского движения с первого дня его существования, даже до того, как образовалась их официальная организация. Были и некоторые участники первого конгресса в Базеле, в 1897 г., к которому антисемиты приурочивают составление «Протоколов».

Свидетели евреи давали свои показания тоном прокуроров, с гордо поднятой головой и с полным убеждением, что никто их опровергнуть не сможет. И, действительно, они не встретили ни одного серьезного противника, кто попытался бы опровергнуть, что они показывали на суде.

До суда сторонники обвиняемых утверждали, что в качестве свидетелей с их стороны будут вызваны наиболее известные pyccкие антисемиты. Но, в конце концов, никто из них на суде не появился.

Не скажу, что в Берне подложность «Протоколов» лично для меня стала более ясна, чем раньше. Она мне была ясна всегда. Но в Берне и после Берна я только еще точнее смог определить для себя позицию защитников «Протоколов».

Это — или темные люди, злобно настроенные против евреев, неспособные к беспристрастной оценке общественных вопросов, или просто клеветники, сознательно пользующиеся заведомо подложными документами для своей политической агитации.

{124} Первым свидетелем на суде, 29 октября 1934 г., допрашивали, так как ему необходимо было уехать, д–ра X. Вейцмана. За ним в тот же день допрашивали А. М. дю Шайла, проф. С. Г. Сватикова, В. Л. Бурцева, Б. И. Николаевского.

Во второй день, 30 октября, свои показания давали Г.Б. Слиозберг, д–р Мейер–Эбнер, П. Н. Милюков, д–р Эренпрейс, Фарбенштейн, Тоблер, Боденгеймер, д–р Вельти, два стенографа, Зильбер и д–р Дитрихс, д–р Цоллер. Последним допрашивали д–ра Цандера, единственного свидетеля со стороны обвиняемых.

Д–р X. Вейцман — б. президент Всемирной сионистской организации.

— «Мы, сионисты, искали и ищем созидательных путей. Для нас было трагедией, что наша еврейская молодежь в своих поисках правды уходит в революцию. Совершенно несправедливо ответственность за этот уход возлагалась на все еврейство. В Англии, Франции, Швейцарии, Голландии, большинство евреев принадлежит к консервативным элементам, а в Poccии наоборот: они шли в революционные партии».

— «Единственная цель конгресса в Базеле и вообще сионистов была и есть создание Еврейского национального дома в Палестине. Ни о какой мировой гегемонии не было и не могло быть речи на конгрессе».

— «Среди сионистов нет ни одного большевика».

Суд задает свидетелю вопрос: знал ли он Ахад Гаама и мог ли он быть автором «Протоколов», как это утверждают антисемиты?

— «Ахад Гаама я знал очень хорошо. Знаю его литературный произведения и его взгляды. Он не принадлежит ни к одной из политических партий. Утверждать, что он автор «Протоколов» все равно, если бы сказать, что их автором мог быть Лев Толстой»…

— «С «Сионскими Протоколами» я познакомился только в 1919 г., когда этот пасквиль мне показал {125} английский генерал, получивший его от русского генерала»

(Показания свидетелей приводим в извлечениях, главным образом по официальным отчетам.).

Свидетель дю Шайла, француз по происхождению, живший в России в 1909–20 г. г.

В России он горячо увлекался русскими религиозными вопросами и в связи с их изучением близко сошелся в известном Оптином монастыре с одним из первых издателей «Протоколов» Нилусом. Нилус поделился с ним сведениями о себе и о своем отношении к «Протоколам». Он дал дю Шайла прочитать рукопись «Протоколов» на французском языке; Нилус, по его словам, ее получил от Рачковского.