Валерий Киселёв - Разведбат
Это была первая потеря в батальоне. И первая награда: рядовой Игорь Быканов за этот бой был награждён медалью «За отвагу». За эвакуацию в тяжёлых дорожных условиях раненого рядового Игоря Быканова младший сержант Дмитрий Гафаров, водитель-санитар взвода материального обеспечения был представлен к медали «За отвагу», а старший сержант Александр Тоцкий — к медали Суворова.
«Всё, Быканов, ты лежишь…»Елена Чиж, начальник медслужбы батальона, капитан:
— Вся медслужба батальона — срочник-санитар, водитель и я. В ротах санинструкторов не было: не положено. Поехали в Чечню — все медикаменты сняли с НЗ, выгребли всё. Бинты получили в Моздоке, их не хватало, они были на вес золота.
Первый раненый хорошо запомнился тем, что он был первым. Принесли его бегом на носилках. Стала осматривать, сразу толпа вокруг, как цирк, и начинают ещё подсказывать мне! Он был в сознании, стонал, конечно. Помню, что ноги были сильно посечены. Обработала раны, обезболила, положила в кунг, ждём транспорта, чтобы его увезли. Говорю ему: «Всё, Быканов, ты лежишь». Прошло немного времени, вижу — он спускается из машины, весь в бинтах. — «Куда, Быканов!» — «В туалет хочу…» — «Куда ты пойдёшь? Давай здесь, у машины». Идёт, шатается.
Тогда сопровождающих раненого Быканова в госпиталь представили к наградам, потому что эта их поездка в тыл могла закончиться очень плохо: по незнакомой местности, был риск попасть под обстрел боевиков или своих.
Салех Агаев, заместитель командира батальона по воспитательной работе, майор:
— Первый раненый — помню, как мы все собрались вокруг него… Тогда как-то всё внутри перевернулось: поняли, что действительно война. Помню, какими серьёзными стали лица солдат…
«Я благодарен моим солдатам…»Александр Хамитов, командир 2-й разведывательной роты, старший лейтенант, Герой России:
— Первый раненый Игорь Быканов был хорошим парнем. Ещё раз убедился в том боестолкновении, что бойцы подготовлены, иначе были бы и трупы, и засаду «духовскую» не вскрыли бы. А Игорю до дембеля оставался месяц — в ноябре. Таких, как он, было половина роты. И все дембеля домой уехали вовремя, живыми и здоровыми. Я благодарен моим солдатам, они верили в меня, а я полностью доверял им.
Первые полтора месяца работали очень напряженно, было много дорог. Прошли весь Терский хребет, почти до Грозного.
Салех Агаев:
— Надо отдать должное нашему солдату: он никогда не будет жаловаться на условия проживания, что не вовремя покушал. Меня всегда восхищали в наших солдатах неприхотливость, умение преодолевать трудности. Лучше нашего солдата — нет. Не ради денег воевали, а приказали — и пошли.
В журнале боевых действий батальона — ежедневные скупые записи. «Поставленная боевая задача выполнена. Потерь личного состава и техники нет» — эти строчки в боевых документах характерны для первых недель кампании.
Противник, не рискуя вступать в бои с лавиной российских войск, отходил, почти не оказывая сопротивления, лишь изредка выставляя засады. Надо отдать должное: воевали чеченцы и наёмники грамотно и осторожно. Впереди российских мотострелков шли разведгруппы. Если разведчики устанавливали расположение противника, немедленно по рации условными сигналами вызывали огонь артиллерии. Беспощадные залпы «Градов» и самоходных артиллерийских установок сметали опорные пункты, а затем вперёд вновь шли разведчики. Шли, рискуя каждую секунду подорваться на мине, получить в лоб пулю снайпера. Радисты тревожно слушали эфир. Если связь вдруг прерывалась, в батальоне старались не думать о плохом.
В каждом поиске разведчики могли попасть в засаду. Удача во многом зависела от мастерства командиров, осторожности каждого бойца. Надо уметь увидеть след в траве, тонкую проволоку от гранаты на растяжке, услышать дальний стук лопат. Каждый звук имел значение.
«Как я столько таскал…»Александр Соловьёв, командир разведывательного десантного взвода, старший лейтенант:
— Моя экипировка составляла: бинокль, ночной прицел, подствольник, ночные очки («Квакер»), автомат АКМ с ПБС (с глушителем). Обычно две «Мухи» брал, 20 ручных, 20 подствольных гранат, 12 заряженных магазинов, спарка по 45 патронов, пулемётные магазины, подствольник, пистолет «Стечкина» с глушителем. Плюс «нож разведчика стреляющий» со своим БК (боекомплект — авт.). Всего — 25–30 кг.
Мужики, кто на выходы не ходил, удивлялись, как я столько таскал. Из продуктов — пачку печенья и банку консервов. Есть патроны — есть жратва. Нет патронов — нет ничего. И все так, вся группа. Бойцы кровью ссали от тяжести. Но я дотаскался: под Новый год кишка между мышцами вылезла, грыжа, шишка с кулак. Я её пальцем обратно в брюхо затолкал. Долго ходить не мог, дышал как мышка, часа четыре не мог встать. Потом мне медики сказали, что правильно сделал. Отвалялся.
У меня пулемётчик тысячу патронов к пулемёту таскал. Пулемёт 12 кг весит и тысяча патронов в ленте. Сплошная лента заряженная. Я специально подбирал «мастодонта» в группу, чтобы носил патроны. Он нёс пятьсот патронов, а помощник — рюкзак, полностью набитый лентой. Да ещё положено было таскать запасной сменный ствол. Нас ещё заставляли бронежилеты носить. Нагрузил всё это на себя и — пошёл! С таким грузом упадёшь — никогда не встанешь, а если бросишь свой груз — тебя голыми руками возьмут. Это в кино — упал, перекатился, тут — только слегка припал на колено. Перебежал — снова припал на колено. А в бою — огонь ведёшь только на коленочках. Я приходил с каждого задания — на правом колене кровавый синяк. Стреляли в основном с колен, а то и с бедра. За всю войну я стрелял прицельно всего один раз. А что целиться — поднял ствол и в упор его, «милого». Некогда прицеливаться. Да и целиться ночью — куда? А целился, когда прикрывал отход группы Андрюхи Середина. Стрелял тогда короткими очередями, и все попал.
«Был уверен, что не бросят…»Евгений Липатов:
— Что на мне висело: разгрузка, снаряженных 15 магазинов патронов, 8 гранат, были ещё россыпью патроны в карманах. В вещмешке — ещё штук 20 заряженных магазинов по 30 патронов. Ну, «Мухи» старались с собой брать, по одному «Шмелю». А если с «бэхой» (БМП, боевая машина пехоты — авт.) идём — берём ещё и цинки патронов. После Нового года я с автоматом ходил, тогда у меня было 15 магазинов, гранаты, глушитель, две «Мухи» или «Шмель», жрачки чуть-чуть, ОЗК (общевойсковой защитный комплект — авт.), малую пехотную лопату — кто брал, кто нет. Сигнальная ракетница. Нож разведчика стреляющий — НРС, подствольник и гранаты. На себе килограммов 40 несли. Бегать с таким грузом — нереально. Бронежилеты выдали, но их не носили, они валялись в палатке.
Как часто ходили в поиск… Сегодня, например, первый взвод идёт, завтра из второго взвода группа. Три взвода — три группы. Куда идём и задачу — командир говорил кратко, в общих чертах. Не знаешь, на сколько идёшь, на трое суток, а то и на пять бывало. Как шли: двое впереди — разведдозор, основная группа — четверо. Двое сзади, один из них пулемётчик. Уходили, если в засаду, ночью. Разведдозор — как получится, по времени суток. У нас всегда всё готово было, спали одетые. Только амуницию одеть и сразу на броню, пять минут на сборы… Перед уходом на задание строились у офицерской палатки. Майор Агаев нас всегда провожал и встречал сладким. Костяк в группе был хороший, я был уверен, что если что случится, меня прикроют огнём, не бросят и отобьют…
Салех Агаев, заместитель командира батальона по воспитательной работе, майор:
— Каждое утро в батальоне было построение, за исключением, конечно, тех ребят, кто пришёл с боевого задания. Называлось это построение — оперативное информирование. Рассказывал об обстановке в Чечне и в стране. Надо было всем и в глаза посмотреть, почувствовать настроение людей. Очень важно было чувствовать настроение. Мы понимали, что у офицеров не должно быть на лицах уныния. Да его и не было. Если солдат увидит, что офицер унылый, то и ему это передается.
Даже не принимая участия в боевых действиях, просто нахождение в боевой обстановке — и то человек очень устаёт. Всё время были в движении, в напряжении, не было возможности расслабиться. Особенно усталость появляется, когда долго стоишь на месте. Когда человек чем-то занят — усталости нет.
Александр Ступишин, старшина 1-й разведывательной роты, старший прапорщик:
— Начались боевые выходы… Когда продвигались по хребтам, рота шла в охранении — по бокам колонны пехоты. Мы часто выделяли бронегруппы спецназу, у них техники своей не было.
Люди собираются на БЗ (боевое задание — авт.) с вечера. Моё дело было — обеспечить разведгруппы боеприпасами, продуктами. Выезд обычно назначался на 5 или 6 часов утра. Строить никого было не надо. Задачу знали с вечера, инструктаж — с вечера. Все всё знали. Уходили обычно на сутки. Возвращались — уставшие. Механы (механики-водители — авт.) сначала ко мне в прицеп, к старшине. Рассказывали, как прошла разведка. У меня всегда было — наводчикам и механам налью по 100 граммов, стресс снять, покушать тут же. — «Всё, старшина мы спать легли». А выпить брали у вертолётчиков, по двадцать рублей всегда можно было водки найти. Бутылку выпьешь — ни в одном глазу, градусов двадцать всего. А контрактники ко мне в прицеп никогда не заходили. Если они выпивали — ругался.
