Владимир Бешанов - «По своим артиллерия бьет…». Слепые Боги войны
На базе тюрьмы «Кресты» и спецпроизводства Ленинградского металлического завода имени В.И. Сталина в 1930 году из «шпионов, диверсантов и активных членов контрреволюционной организации» общим числом 50 человек было сформировано Особое конструкторское технологическое бюро под руководством А.Г. Дукельского (позднее — ЦКБС-3). Ему поручили создать железнодорожный транспортер под 14-дюймовую морскую пушку. Коллегами Александра Григорьевича по тюремному творчеству стали Н.С. Лесенко, В.В. Твердохлебов, Д.Е. Бриль, К.В. Турба и другие. Здесь же А.А. Флоренский, Н.В. Богданов, В.С. Петрикевич, К.К. Чернявский укладывали на транспортер пушку Б-1-П и под эту же пушку проектировали первую в СССР береговую башенную 180-мм двухорудийную установку МБ-2–180. В мае 1932 года заводом был предъявлен к сдаче монстр с индексом ТМ-1–14, весивший без малого 400 тонн, предназначавшийся для борьбы с линейным флотом противника (всего было построено шесть транспортеров). К концу 1934 года на ЛМЗ были закончены первые четыре железнодорожные установки ТМ-1–180 (до начала войны на Николаевском заводе построили еще двенадцать).
Е.И. Шпитальский, ничего не ведая о судьбе семьи, с 1931 года продолжил руководство работами по созданию отравляющих веществ, которые велись в «химической шараге» на Ольгинском заводе (завод № 1); в том же году он умер от разрыва сердца.
«Зэки» А.С. Бакаев, С.А. Броунс, А.Г. Горст с товарищами совершенствовали рецептуры и технологию изготовления порохов и взрывчатки, курировали проектирование завода по производству баллиститных порохов, отбывая заключение в Особом военно-химическом бюро ОГПУ.
Согласно справке ОГПУ, в августе 1931 года в «особых» и «специальных» КБ работало около 400 специалистов, подавляющее большинство которых было связано с военными разработками.
Отрезанные от производства, от мировой научной мысли, от возможности консультироваться с представителями других направлений, вынужденные «изобретать велосипед», ничего выдающегося они создать не могли. И не создали. Проект железнодорожного транспортера, кстати, срисованный с американского, у Дукельского был готов еще в 1927 году, но тогда он оказался «преждевременным», потом — «вредительским». Группа Бакаева для повышения пластичности пороховой массы в качестве технологической добавки ввела в рецептуру вазелин, получив порох марки НГВ. Неужели на воле они до этого не додумались бы?
Дикая охота на «спецов» поставила экономику на грань дезорганизации. Нет, заводы гудели и дымили, пролетарии принимали встречные обязательства и вставали на ударные вахты, клялись выполнить заведомо нереальные производственные задания, ломали дорогостоящее оборудование и калечились сами, но в выдаваемой ими продукции представители военной приемки отказывались признать полноценные танки и пушки. В своей речи на XVI съезде ВКП(б) К.Е. Ворошилов указывал на то, что «наша военная промышленность и промышленность в целом в смысле снабжения обороны всем необходимым как в отношении количества, так и качества, к сожалению, еще хромает довольно основательно».
План 1930/31 хозяйственного года по артиллерийским системам удалось выполнить на 53,4 %, а по снарядам — на 44,4 %; в следующем году — на 32,1 и 16,7 % соответственно.
Летом 1931 года И.В. Сталин вынужден был призвать к заботе о специалистах старой школы, объяснив, что под влиянием еще больших успехов социалистического строительства у них произошел душевный «перелом»; чекистам запретили их арестовывать без согласия наркоматов, несколько тысяч инженеров и техников были освобождены, а 40 тысяч выдвиженцев-пролетариев вернулись к станкам. В середине 1934 года особые конструкторские бюро были расформированы, заключенные, в зависимости от результатов работы, были либо условно-досрочно освобождены и «прощены», либо отправились «доматывать срок» в лагеря.
Отсюда есть пошла «слабость отечественной конструкторской базы».
Как подчеркивал И.С. Уншлихт в письме В.В. Куйбышеву, «состояние нашей конструкторской базы не может обеспечить требуемых сроков конструирования и производства новых систем артиллерийского вооружения для РККА».
Поэтому и пришлось звать «варягов».
Так вот, о немцах. Военное сотрудничество с ними было многообразным, плодотворным и взаимовыгодным, хотя и омрачалось порой взаимными претензиями и международными скандалами. Началось оно с временного соглашения, подписанного 11 августа 1922 года, и осуществлялось в первую очередь в запрещенных для Германии областях — испытание танков, самолетов, химических боеприпасов, взаимное участие в маневрах обеих стран, организация опытного производства, совместные конструкторские бюро, обмен патентами и разведывательными данными. Сотрудничество помогало Советской России улучшить оснащение Красной Армии вооружением и техникой, повысить квалификацию командного состава; Германии позволялось развивать военную теорию, осуществлять подготовку кадров, апробировать вдали от агентов Контрольной комиссии технические и тактические идеи. Взаимопониманию сторон способствовало и наличие общего врага — Польши.
С 1926 года на военно-химических полигонах СССР велись испытания новейших немецких образцов химического оружия, испытывались химические фугасы, артиллерийские снаряды, авиабомбы, выливные авиационные приборы и средства наземного заражения.
3 января 1929 года И.П. Уборевич докладывал В.В. Ворошилову:
«Мое мнение по этому вопросу — связи и сотрудничества — таково, что немцы являются для нас единственной пока отдушиной, через которую мы можем изучить достижения в военном деле за границей, притом у армии, в целом ряде вопросов имеющей весьма интересные достижения…
Сейчас центр тяжести нам необходимо перенести на использование технических достижений немцев и главным образом в том смысле, чтобы у себя научиться строить и применять новейшие средства борьбы: танки, улучшения в авиации, противозенитная артиллерия, минометы, противотанковые мины, средства связи и т. д.
Немецкие специалисты, в том числе и военного дела, стоят неизмеримо выше нас. Мне кажется, что мы должны покупать этих специалистов, привлекать умело к себе, чтобы поскорее догонять в том, в чем мы отстали. Я не думаю, чтобы немецкие специалисты оказались бы хуже политически и более опасными, чем наши русские специалисты. Во всяком случае, у них многому можно научиться и в целом ряде вряд ли придется дороже заплатить за это дело».
В январе — феврале группа советских военно-химических специалистов побывала в Германии с целью «ознакомиться со специальными данными о состоянии военно-химического дела, выяснив попутно ряд специальных вопросов». В мае делегация во главе с заместителем начальника ГУВП ВСНХ Будневичем посетила Германию и Австрию для заключения договоров о технической помощи в деле организации военного производства. В отчете о результатах командировки, между прочим, сообщалось о том, что командование рейхсвера «зондировало вопрос о широком военно-техническом сотрудничестве между Германией и СССР, вплоть до унификации вооружений». Администрация фирмы «Рейнметалл» согласилась передать «товарищам» свой опыт по производству порохов, взрывателей, дистанционных трубок и специальных сортов стали. Делегация парафировала соглашения о помощи с фирмами Цейса, Юнкерса и Круппа. Последняя предложила содействовать советской промышленности в области мирного и военного производств, «передать русской стороне накопленный ею опыт по всем без исключения специальным конструкциям (системы орудий, снаряды, взрыватели, трубки) до 1918 г. и весь тот опыт, который она имеет по всем без исключения конструкциям, сделанным после 1918 г.», а также изъявила готовность принять русских конструкторов на практику в Эссене. В Австрии «купцы» осматривали патронные заводы и отметили, что «производимые ими патроны в два раза превышают наши по дальности стрельбы и в гораздо меньшей степени приводят к выгоранию ствола», а культура производства «несравнимо выше нашей». К февралю были заключены договоры с немецкими концернами Фольмера (о разработке проекта танка), Отто Шмитца (о разработке проекта батальонной пушки), Вальтера (о внедрении технологии нарезки стволов и воронения стали), Гирш Купферверке (о разработке проекта завода плакировочных металлов), Пулин (разработка проекта завода по производству азотной кислоты) и др.
5 сентября нарком обороны Ворошилов в беседе с начальником штаба рейхсвера генералом Геммерштейном заявил:
«Мы хотели бы при помощи хорошо относящихся к нам руководителям рейхсвера установить с германской индустрией такие отношения, которые позволили бы договориться с определенными фирмами о технической помощи по артиллерийской линии, приглашать их специалистов на наши заводы, организовать при их помощи у себя конструкторские бюро и посылать наших инженеров в германскую военную индустрию, давать немецким фирмам заказы на артсистемы, приобретать чертежи и артсистемы в Германии и в учреждениях германских фирм в других странах, например, в Бофорс (Швеция) и на голландском заводе».
