Александр Невзоров - Краткая история цинизма

Очень заметно, что издательством ставка делалась на полиграфическую эффектность и на «подарочную роль», при которой текст выполняет простую функцию пестренького заполнения пустот между фотографиями.

Если бы при верстке этой книги произошла бы ошибка и вместо существующего «текста» заверстался бы текст из «справочника сталевара», то по содержанию книги ничего принципиально бы не изменилось. Все равно подобные «подарочники» предназначены для ленивого пролистывания один раз в жизни и для вечной ссылки на самую далекую полку.

Полиграфически книга не очень состоялась, дизайн самый примитивный, в духе 90-х годов, то есть книга не стоит ни малейшего внимания ни в каком смысле.

Изданы «Атлас болезней лошадей» Дерека Ноттенбельда и Реджинальда Паскоу и «Руководство по дерматологии лошадей» тех же авторов.

Книги до такой степени великолепные и нужные, что по идее не нуждаются ни в рекламе, ни в прославлениях.

Книги заслуженно знамениты и безупречно авторитетны.

Изданы наилучшим образом. Причем издательство «Софион» демонстрирует редкое в наши дни полиграфическое сладострастие, добиваясь точности цвета и оттенков во всех крайне сложных анатомических фотографиях.

По сути, эти две книги находятся в разряде «книг первой необходимости» и практически обязательны к приобретению.

Несмотря на то что их авторы внешне достаточно безразличны к КС и другим убийственным для лошади забавам — книги сами по себе, своей научной значимостью, подробностью и иллюстративным рядом, точной и честной фиксацией подлинных причин большинства проблем лошади, являются наилучшим обвинением КС.

Из мелких недостатков можно отметить лишь увлеченность авторов кортикостероидами, которые в «Дерматологии» прописываются с чуть излишней щедростью. Но следует помнить, что именно на время создания этого труда приходится и общемировой пик моды на кортикостероиды. Зная это обстоятельство, всегда легко делать «поправки» уже с сегодняшней точки зрения, когда мнение о кортикостероидах изменилось.

Но это, как я уже сказал, мелкие придирки.

По важности и нужности обе книги Ноттенбельда и Паскоу на сегодняшний день не имеют никакой конкуренции.

Еще одна «новиночка» — труд Сони Баскиной с очень забавным, чисто «чревовещательским» названием «О чем думает лошадь»…

(Заглавие «О чем думает лошадь» надо прочесть еще раз, а затем, с подчеркнутой гундосостью и чуть нараспев, громко повторить вслух. Это сразу наведет на все нужные ассоциации и даст наилучшее представление о сорте книги.)

На «ярманках», в старину, как описывают почтенные авторы XVIII и XIX столетий, обязательно «являлися некие типы в нечистых онучах, обвешанные коновальскими бляхами и ожерельями из заячьих лап и костей».

Именно такие-то типы и завывали на всю ярмарку, насморочно выпевая без остановки эту знаменитую фразу «О чем думаееееееет лоооооошадь», по которой сразу узнавались ярмарочные шарлатаны, «читатели лошадиной мысли», чревовещатели.

Типы промышляли «отгадыванием лошадиных мыслей», причем за любую, самую откровенную трансляцию из лошадиного мозга просили всего пятак.

В ходу было несколько чревовещательских ритуалов, которые предлагались публике на выбор. Если заказчицей была уездная дама в розовом гипюре и с выводком, то процедура становилась предельно экзотической. Экзотизм процедуры возрастал в зависимости от благосостояния дамы и от ожидаемого гонорара.

«Чревовещатель тряс ожерельями, выл, извлекал скляницу с кровию черного кота. Кровию чертил по копытам кресты и кружочки. Жег пучок полыни под лошадиным животом. Затем надолго замирал и, закативши глаза, стоял, приложив грязную ладонь к лошадиному лбу».

Если лошадка, чьи мысли предстояло узнать, была совсем «убитой» и безопасной, то чревовещатель мог своим лбом прижаться к ее лбу — и «читать» мысли напрямую.

В зависимости от степени актерской одаренности при этом он мог обильно потеть, вращать глазами, имитировать трясение рук и ног. Все это добавляло для гипюровой барыни уверенности в том, что «вещун» как раз и есть тот «лошадиный человек», который ясно слышит лошадиные мысли.

Дальнейшее варьировалось. Хорошая подготовка и репетиции позволяли жулику, не открывая рта, говорить «от лица лошади». Лошадь противным насморочным голосом могла сообщить любую галиматью, в зависимости от пристрастий самого чревовещателя.

Зафиксированы случаи, когда лошади рекомендовали того или иного седельного мастера в данной губернии, просили поменять конюха, обсуждали покрой лифа хозяйки или хвалили ум ее добрых детей. Иногда лошади просили их побольше бить, иногда продать, иногда купить.

Впрочем, учитывая исполнительскую сложность «чистого чревовещания» и то, что абсолютные дуры даже и тогда были редкостью, чаще всего «читатель мыслей» просто своим обычным голосом сообщал о тех или иных «мыслях» лошади по самым разным поводам.

Это не всегда была законченная ахинея, так как перед ярмаркой, в родной конюховской среде «вещун» наводил нужные справки о состоянии лошадей, о происшествиях, об обычаях окрестных конюшен и т. д.

Несмотря на откровенное шарлатанство, такие вещуны недурно зарабатывали на ярмарках.

В этом смысле книга Баскиной являет собой редкий образец преемственности ярмарочных чревовещательских традиций.

Здесь все то же самое, что и в гундосых выкриках шарлатанов.

Только ожерелье из заячьих костей заменяет набор цитат из диссертаций малоизвестных «зоопсихологов» и невпопад применяемая терминология с «научным оттенком».

Основная проблема автора — практически полное отсутствие элементарных познаний или хотя бы представлений о лошади.

Эта пустота заполняется манипуляцией с самыми примитивными типовыми спортивными стереотипами, чревовещанием и т. н. вторичным невежеством, т. е. повторением автором сказанных и написанных до нее глупостей. Это, разумеется, придает книжке и особую безобидность, и даже некоторую прелесть, переводя ее в разряд практически «вышивания».

Книжка не стоит не только прочтения, но даже поверхностного пролистывания.

Хотя чревовещательский опус Баскиной и принадлежит к грустной категории очень невзрачных книженций, которые непонятно для чего написаны и почему изданы, но особо восторженный дилетант, который только вчера услышал слово «лошадь» и всюду жадно ищет любую информацию, может прочесть несколько строчек и слегка засорить себе голову.

Просвещенный или даже относительно искушенный читатель — этот опус никогда даже не откроет, предупрежденный и фамилией автора, да и самим названием, которое так забавно совпало с известным ярмарочным выкриком.

Следующий «шедевр» рынка — книженция Кейт-Солисти Мэттлон «Задушевные разговоры с лошадьми». По идее, она могла бы быть издана под одним переплетом с чревовещаниями Баскиной, так как авторша использует точно такой же прием и отчасти даже дополняет сонечкин труд.

Авторша, тоже дама-теоретик, так же, как и предыдущий автор, полностью, совершенно свободна от любых (практических или теоретических) знаний или представлений иппологического характера. Как и Баскина, она великолепно использует эту свободу.

И точно так же, как и Баскина, имеет редкую способность к производству «химически чистой» галиматьи.

Это надо ценить.

Галиматья такой поразительной чистоты — явление все-таки очень редкое в наше время, когда даже газетные статьи бывают сдобрены некими знаниями, информацией и смыслом.

Впрочем, галиматья Кейт Мэттлон имеет ярко-розовый агрессивный окрас, в отличие от серенькой и робкой галиматьи Баскиной.

Автор, дама-собачница, которая посвятила жизнь продвижению «экологических сосисок» для чау-чау и спаниелей, вдруг взяла и написала от имени ВСЕХ лошадей мира книженцию, где от имени некоего «Совета Лошадей» ознакомила читателя с взглядами лошадей на вселенную, эвтаназию, космогонию, космологию, реинкарнацию, информацию, мастурбацию и т. д. и т. п.

Выяснилось, что у лошади мнение обо всех этих вопросах полностью совпадает с мнением самой авторши. И мнение это, что называется, очень «сладенькое».

Особое место уделено глубокой и истовой вере лошади в бога.

В принципе, автор, что называется, «вполне заслужил госпитализацию».

Если бы все изложенное в книге было бы ею заранее сообщено психиатру на приеме, то красотка Кейт Мэттлон сейчас не книжки бы писала, а играла бы в нарды с Марией Стюарт и улыбалась бы санитарам.

Но девушка уклонилась от общения с доктором и обратилась к… председателю.

Если быть совсем точным, к «Председателю союза полномочных послов от животного мира». Так звучит официальный титул некоей Линды Теллингтон-Джонс, которым она сама, без всякого принуждения и совершенно всерьез подписывается.