Юрий Шалыганов - Проект Россия. Полное собрание
Человечество похоже на гусеницу, с которой творится непонятное. На самом деле все просто: гусеница не заболела, она входит в стадию окукливания. Сохранить ее в «гусеничном» формате нельзя. Пришло время превратиться в бабочку. Мировая система входит в период глобальных изменений. Грядет трансформация всех ключевых узлов системы, то есть гигантская ломка.
По своим последствиям она сравнима с эпохой Ноя. Тогда среда обитания кардинальным образом изменилась – твердое стало жидким (суша стала морем). Сейчас мы на пороге еще более глобального перехода. Вопрос не в том, как избежать проблем (это невозможно), а в том, как пережить их с наименьшими потерями.
Грядущая реальность превзойдет фантастику. Сознание отказывается ее принять по той же причине, по какой сознание папуаса отказывается серьезно думать о летающих «железных птицах»: этого не может быть, потому что не может быть никогда.
Уверенность современных людей зиждется не на серьезных расчетах, а на желании верить в неизменное улучшение мира. Принципиально она не отличается от уверенности допотопных людей. Сегодня большинство пьет, ест, веселится и старается не обременять голову размышлениями точно так же, как это было тысячи лет назад. Люди живут привычной жизнью и не слышат (или не хотят слышать) штормовых предупреждений.
Так происходит не от глупости, а в силу человеческих качеств. Нам свойственно думать: завтра будет немного лучше, чем сегодня, потому что сегодня чуть-чуть лучше, чем вчера. Люди уверены в этой истине, и потому, как дети, смеются над всяким, кто указывает на признаки подступающего ужаса. Когда самое страшное впереди, большинству свойственно свято верить, что все самое плохое позади.
Чтобы уловить надвигающийся кошмар, представьте неопытных туристов, забредших в болото. Они еще не понимают, куда пришли, поскольку за разговорами и анекдотами не обращали внимания на колышущуюся под ногами почву. Они бодро шагали, не глядя под ноги. По мере продвижения почва становилась более зыбкой. В какой-то момент до них дошло: под ногами бездна. Яркий солнечный мир отделен от черной бездны тонким травяным ковром. Если он порвется, болото всех поглотит.
Через секунду после прозрения туристы встанут на колени. Через две секунды – на живот лягут. И там, где еще минуту назад шли уверенным шагом, – будут ползти. Цари природы в мгновение ока превратятся в жалких дрожащих тварей, придавленных инстинктом жизни к болоту. Их тела будут улавливать шевеление черной жидкой бездны-массы. Но настоящий страх появится, когда до людей дойдет, что они не понимают, в какую сторону ползти. Настоящий ужас накроет с головой, когда в бездну провалятся первые жертвы.
Мы живем в эпоху переходного периода. За относительно короткое время прорисуются контуры новой ситуации. Напряжение системы будет энергично нарастать. Число людей, вопрошающих «что делать», будет увеличиваться. Все ждут простого ответа на вопрос. Не шаблонных суждений, пригодных в стандартной ситуации. Не сожалений о «добром старом времени». Не благоглупостей и прочих банальностей, заимствованных из фильмов про революцию. Люди ищут конкретного ответа на вопрос. Причем, в первую очередь ждут от власти. Вместо ответа имеют набор общих слов и «конкретных» планов типа нанять нового футбольного тренера и дождаться повышения цены на нефть.
Печальна участь сырьевых стран типа России, целиком зависящих от нефтяной иглы. Но судьба Запада, особенно США, еще печальнее. Если мы сидим на нефтяной игле, позволяющей ничего не делать, только нефть продавать, США сидят на финансовой игле, позволяющей тоже ничего не делать, только деньги печатать, на которые по всему миру покупать необходимое.
И нефтяная, и финансовая иглы приятны, пока работает система. Но стоит ей начать разваливаться, как «наркоманы» испытывают жесточайшую ломку. Россия в этом смысле менее наркозависимая, чем Запад. Нефтяная игла по сравнению с финансовой – это как алкоголь по сравнению с героином. Кайфа от героина больше. Америка долго «кайфует» на финансовой игле, но похмелье будет тяжелое, если не сказать смертельное.
Вопрос времени, когда страны, включенные в мировую систему, начнет «ломать». Нет сомнений, это обязательно случится. Возникнет нештатная ситуация. И тогда легитимность власти определится не умением решать частности, и уж тем более не родственностью ключевых фигур, а способностью ответить на большой вопрос. Для этого нужно понимание. Но так как понимания нет, ответа не может быть. Вместо этого сварганят муляжи ответов – лозунги, стенания или научно-философскую заумь. За многословием зубодробительной наукообразности и протокольных речей будет сокрыта не только пустота, но и неуверенность.
Движение в границах прошлого невозможно. У нас два варианта. Первый: погружаемся в суть вещей и организуем новый тип силы, никаким боком не похожий на все существующие (хотя тактические уступки возможны, но они временны). Второй: пытаемся из букв «ж»; «о»; «п», «а» сложить слово «счастье».
Второй путь выглядит тупиковым. Мы выбираем первый путь. Это означает формирование нового типа команды, готовой взять на себя бремя власти в условиях безвластия и обрушения системы для строительства принципиально новой системы.
Глава 7
Случайные
Люди, случайно получившие власть, своими действиями недвусмысленно говорят о полном непонимании происходящего. Даже в относительно стабильной ситуации они испытывают подсознательную неуверенность. Это проявляется в отсутствии тонких решений. Такой правитель не понимает, как создать систему, которая в целом могла бы сама себя контролировать, а он только осторожно, без резких движений, поправлял бы ее работу.
Непонимание выливается в приоритет простых, прямых и грубых действий в стиле «заставить», «запретить» и «не пущать». Человеку кажется, если очень строго сказать (и указ соответствующий выпустить), детали, образующие систему, начнут совершать не свойственные их природе действия. Например, люди с установкой брать от жизни все, услышав крик начальника, вдруг начнут думать не как взять у общества, а как дать.
Хозяин ослика может забить животное палкой насмерть, понуждая нести непосильный груз. Но ослик при всем желании не прыгнет выше головы. Если хозяин продолжит упорствовать, по итогу и груз останется на месте, и ослика не будет.
Силовой стиль управления, под коим мы понимаем любое управление в ручном режиме, в критической ситуации бывает иногда единственным выходом. Но если этот стиль становится нормой, очень скоро возникает система, где правитель должен лично заниматься всем. Прикол в том, что ничего подобного он создавать не желал. Напротив, хотел создать абсолютно другое – гармоничную систему, для работы которой не требуется стоять над ней с палкой. Но получилось то, что получилось.
Чем дольше практикуется ручной режим, тем большая нагрузка ложится на одного человека. В поисках выхода он вынужден прибегать к еще более простым, то есть грубым решениям. Из мечтателя, каким был во время прихода к власти, он превращается в прораба на стройке, орущего матом на иностранных рабочих, поскольку иного языка те не понимают. Этим он еще больше ослабляет систему, одновременно усложняя ее для себя.
Однажды возникает ситуация, когда буквально все лежит только на его плечах. Теперь правитель представляет собой что-то вроде подпорки. Он планировал ее временной, но судьба так сложилась, что она вынуждена быть постоянной. Теперь это больше не правитель, а администратор. Стоит ему отойти в сторону, все рухнет, похоронив под собой правителя. Он держится из последних сил, понимая: если выпадет из «седла», оппозиция его затопчет.
Вопрос времени, когда нагрузка превысит человеческие возможности. В какой-то момент правитель опустит руки, ибо поймет: от его усилий уже ничего не зависит. Количество запросов, которые система ему посылает для обработки, превышает его силы.
Трагикомичность ситуации в том, что вокруг правителя много прихлебателей и дружков, но все они еще меньше понимают, что такое управление. Никто не говорит об этом прямо, но все осознают: они не являются правителями (поскольку знать не знают, что такое управление государством). Они просто баловни судьбы, и свое место понимают исключительно как кормушку, откуда нужно выжать максимум, пока она не захлопнулась. Пребывание на не своем месте рождает на подкорке страх и чувство беззащитности, если ситуация вдруг развернется не в их пользу. Преодолевая этот страх, такая власть с первого дня начинает запасаться материальными активами за пределами системы, правителем которой числится.
Виноват ли случайный правитель в том, что его окружает такая команда? Нет, потому что при идейном вакууме другой не может быть. С одной стороны, любому человеку, захватившему большой ресурс, нужна для его удержания пропорциональная команда. Если у него есть идея, он собирает единомышленников (как Ленин собирал коммунистов). Если идеи нет, он собирает личных знакомых, родственников и однокашников, расставляя их на ключевые посты.
