Живой Журнал. Публикации 2017, январь-сентябрь. - Владимир Сергеевич Березин
— А я их помню, — сказал Карлсон. — Я был ещё мальчишкой, когда они грузились у нас во дворе. Весёлые такие, смеялись всё…
Они свернули с пустынной лестницы и пошли длинным коридором. Туда, сквозь выбитые окна, намело целые холмы песку.
Карлсон остановил их движением руки, а сам стал рыться в карманах. Наконец он вытащил оттуда какую-то неопрятную массу и велел всем катать из неё катышки.
— Что это? — спросил Малыш.
— Это тефтели. Я же говорил: тут такие места… ну, сами понимаете — Собачья Нямка. Сразу увидите, как она тефтелину цапнет. В прошлом году тут шёл Старый Юлиус, и Собачья Нямка сожрала его вместе с ботинками. Я видел спутниковый снимок — там никаких ботинок уже не было.
Они начали швыряться тефтелями как заведённые.
Собачья Нямка, впрочем, из своих песчаных нор не показалась.
Спутники снова стали подниматься по лестнице, на которой не хватало нескольких пролётов, и пришлось лезть, держась за висящие в пустоте перила.
Когда они попали в новый коридор, то упали от усталости прямо в мягкую подушку слежавшейся пыли. Один Боссе пошёл по кругу, ощупывая стены. Вдруг что-то пискнуло — видимо, Боссе нажал какую-то невидимую кнопку. Стена задрожала, лязгнула, и вдруг всё вокруг осветилось жёлтым от ламп и зеркал приехавшего лифта. Боссе обернулся.
— Нет-нет, — крикнул Карлсон испуганно, — в лифт нельзя-я-я!.. Нельзя в лифт! Знаете, сколько людей хотело добраться на крышу в лифте? И где они сейчас? Один так кричал, так кричал — на крышу его вынесло, но он и сам был потом не рад… Тут ведь, в Доме, самый правильный путь — кружной. В Доме всегда так — чем дольше идёшь, тем скорее будешь.
Но Боссе не слушал его, а шагнул в яркий прямоугольник, и двери с лязгом сомкнулись за ним.
В коридоре снова стало темно.
— Он был обречён, что и говорить, обречён с самого начала, — Голос Карлсона дрожал. — А я тебе скажу так: ты, Малыш, мне с самого начала больше нравился. Не переживай, что мы так извазюкались, дело-то житейское. Житейское-то дело. Подумай, что нас ждёт на крыше, — ведь там есть буквально всё. Всё и много. Для всех. Практически никто не уйдёт.
Потом Карлсон стал рассказывать про каких-то мокриц, ворующих детей, а потом про выродков — гастарбайтеров из тех стран, и названия-то которых никто не помнит. Во время пуска Коллайдера бежать им было некуда, и они остались тут. Самое интересное, что все им приписывали какие-то удивительные качества, но никто самих выродков в глаза не видел:
— У нас тут был маньяк, совершенно безумный — ходил на охоту со скальпелем. Одним движением разваливал человека надвое. Вот как!
Малыш и Карлсон ещё долго плутали по лестницам и коридорам, заходя в разные квартиры, чуть было не упали в разрушенный мусоропровод, но всё-таки поднялись ещё выше.
Боссе ждал их на следующем этаже, сразу за дверью на чердак. Замок с двери, отметил про себя Малыш, был сбит только что.
И вот чердак лежал перед ними, полный странных и необъяснимых предметов. Видимо, через крышу текло, потому что на полу стояли огромные вечные лужи. Малыш засмотрелся в них — там, под слоем воды лежали нетленные порнографические журналы, патроны, ружья, шприцы, деньги, плёнки и микрофильмы.
Карлсон нашёл швабру и колотил ею уцелевшие лампочки под потолком.
Боссе копошился в своём русском вещмешке и доставал оттуда банки, похожие на русскую тушёнку.
— Оставите на донышке? — попросил Карлсон облизнувшись.
— Всем достанется, никто не уйдёт, — весело ответил Боссе.
— Стоп. А это что? — насторожился Карлсон.
— Это бомба, — просто ответил Боссе. — Мы с приятелями её собрали в университете. Я ведь тут был, в этом здании. У нас была практика, и я уехал недели за две до пуска Коллайдера. Я-то всё тут знаю как свои пять пальцев. На деле только сопли и прочая антисанитария. Поэтому смешно это всё — тефтели эти дурацкие, желания… Вот это я и хочу прекратить…
Но закончить он не успел, потому что Карлсон, для маскировки обернувшийся в какую-то оранжевую простыню, подкрался сзади и с размаху ударил его по голове шваброй.
Боссе оттащили в тёмный угол, и Карлсон навалился на последнюю дверь, отделяющую их от Крыши. Дверь не поддавалась, и тогда Карлсон просто выбил её ногой. Железный лист с выломанными петлями рухнул на крышу и поехал по скату. Разогнавшись, дверь вырвала хлипкий поручень и ушла вниз, сшибая по пути водосточные трубы.
Когда всё утихло, они наконец выбрались на Крышу.
Домик был прямо перед ними.
Карлсон лёг на ржавое железо, разбросав руки и ноги, как человек с рисунка Леонардо да Винчи. Он поглядел в мутное и серое небо и сказал:
— А может, в самом деле забрать фрекен Бок, упаковать всё имущество в рюкзачок и перебраться сюда, на Крышу? Ну, что — пойдёте загадывать? Можно всё — даже член увеличить.
Малыш неумело курил, сидя на ограждении — спиной к улице.
— Ты знаешь, Карлсон, я туда не пойду. Я внезапно понял, что мне наплевать и на сто тысяч паровых машин, и на самую лучшую в мире коллекцию картин, и на десять тысяч банок варенья.
Всё это не нужно, если у тебя в жизни не было даже собаки.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
16 сентября 2017
История про то, что два раза не вставать (2017-09-17)
В пятницу я получил новую форму. Мама подглядывала в щёлочку двери, как я по-мальчишески кривляюсь перед зеркалом, примеряя зелёную фуражку с дубовыми листьями на околыше.
А в понедельник я уже ехал на место своего нового назначения. Колёса весело стучали, солнце всё катилось и катилось в вагонном окне, никак не в силах коснуться горизонта. Поезд забирался всё севернее и севернее, в таёжный край, как жучок-древоточец лезет ближе к центру ствола. Лесной институт стал прошлым, а зелёная форма — настоящим и будущим.
Перед тем как пойти спать, я пел на тормозной площадке (вагон оказался последним) гимн Лесной службы — ты сам по себе — никто. Ты всего лишь лист в могучей кроне. Но все вместе мы — корни и сучья, вместе мы составляем
