Невидимые линии. Границы и пояса, которые определяют мир - Maxim Samson
Концепция городов-садов так и не получила такого распространения, как хотелось бы Говарду, который предполагал, что она станет основной для британского градостроительства. При его жизни в Хартфордшире, графстве к северу от современного Большого Лондона, были основаны два города-сада (Летчворт и Уэлвин), хотя сегодня несколько других поселений по всему миру несут в себе хотя бы следы общего предложения Говарда. Напротив, его более конкретная идея о зеленых поясах между поселениями в конечном итоге получила широкое распространение и была создана не только вокруг городов-садов, но и в большинстве крупных городских районов страны.
Действительно, начиная с 1920-х годов концепция "зеленого пояса" продвигалась в политических кругах и в конечном итоге была принята в качестве средства обеспечения открытых пространств и ограничения разрастания, сначала вокруг Лондона в 1930-х годах, а с 1950-х годов - вокруг ключевых населенных пунктов Уэст-Мидлендса, Южного и Западного Йоркшира, Чешира и Ланкашира и других. Со временем многие из этих зеленых поясов были расширены, чтобы еще больше противостоять давлению строительства и обеспечить защиту больших участков сельской местности.
На местности "зеленые пояса" могут быть неочевидны, поскольку они редко обозначаются, разве что в виде случайных знаков, протестующих против возможности открытия некоторых земель "зеленого пояса" для будущей застройки. Однако если задуматься о том, почему разрастание городов здесь в конечном итоге заканчивается, невидимая граница, отделяющая крупные городские районы от их сельских окрестностей, становится ощутимой. И даже если эта граница остается незамеченной, преимущества зеленых поясов все равно ощущаются городскими жителями. Многие из них выбираются на природу, чтобы принять участие в различных видах досуга, невозможных в крупных населенных пунктах, что благотворно сказывается на их здоровье и самочувствии.Зеленыепояса также обеспечивают жизненное пространство для дикой природы, хотя некоторые критикуют их за ограничение биоразнообразия, поскольку они способствуют развитию интенсивного сельского хозяйства и созданию полей для гольфа, а не используются в качестве заповедников. И, конечно же, они не лишены недостатков: застройка может просто выйти за пределы зеленого пояса, что приведет к увеличению количества автомобилей, а самое главное - их осуждают за то, что они ограничивают количество доступного пространства для строительства и тем самым способствуют резкому росту цен на жилье, ведь Лондон сейчас является одним из самых дорогих городов мира для покупки недвижимости. Однако если задуматься о том, как выглядит ситуация, при которой рост городов происходит практически без ограничений, то зеленые пояса представляются весьма выгодными с точки зрения предоставления открытого пространства городским жителям. Особенно известным примером является конурбация Лос-Анджелеса (слово, отражающее то, что происходит, когда одному поселению разрешают слиться с другим), занимающая более 1200 квадратных километров, но нельзя обойти вниманием и такие города, как Финикс, Даллас-Форт-Уэрт и Оклахома-Сити. Несмотря на различия в количестве доступного для застройки пространства и более значительную роль автомобиля и правил зонирования в объяснении характерной для большинства городов США и Канады низкой плотности застройки, британские поселения в гораздо меньшей степени способны создавать практически бескрайние пригороды, типичные для других стран Атлантического океана. Следует также отметить, что некоторые североамериканские города (а также населенные пункты в некоторых других частях света) решили создать свои собственные версии зеленых поясов или требуют их создания в соответствии с законами штатов, что свидетельствует о том, что их ценность признается и за пределами Великобритании. Особенно известным примером подобного подхода к планированию землепользования является Гроене Харт, разделяющий крупнейшие города Нидерландов.
Таким образом, зеленые пояса можно рассматривать как значимые границы, поскольку они препятствуют поглощению одной стороны другой, являясь результатом намеренного решения о тщательном планировании использования земли.В этом смысле они играют важнуюроль в обеспечении того, чтобы города рассматривались как места, которые предлагают возможности сами по себе, а не как места, которые просто заимствуют и в конечном итоге превосходят свои внутренние районы. Но они могут возникнуть и по воле случая: после падения "железного занавеса" вдоль полосы земли, разделявшей Западную и Восточную Европу, было обнаружено невероятное количество биоразнообразия. Пролежав нетронутым почти полвека, этот коридор сегодня сохраняется как "Зеленый пояс Европы", проходящий от Баренцева моря на севере до Черного и Адриатического морей на юге. Как мы увидим далее, это не единственный пример экологической надежды, возникшей в результате человеческих травм и борьбы.
*В 1858 году, например, британский парламент был на грани переезда из города из-за гнилостной вони человеческих отходов и промышленных стоков, вытекающих из реки Темзы. Условия в бедном Ист-Энде были бы еще хуже.
Чернобыльская зона отчуждения
Здесь вам нужно опасаться только трех вещей. Первая: водители. Вторая: волки. Третье: радиация.
Украинский "Эйприл Ладгейт
Мой гид в Чернобыльской зоне отчуждения (ЧЗО), чьи язвительные комментарии убедили меня в том, что Эйприл Ладгейт из "Парков и отдыха" решила переехать в Украину, сделал это предупреждение по прибытии на первый из двух контрольно-пропускных пунктов, которые необходимо пройти, чтобы увидеть один из величайших в мире символов человеческого высокомерия. Признаться, я не нуждался в информации о водителях: Я научился предвидеть их уже через двадцать минут после вылета из киевского аэропорта "Борисполь", когда увидел, как Škoda несется по тротуару, чтобы пропустить остальных чурбанов. Два других соображения, однако, многое говорят о разрыве между северной Украиной, между миром, который продолжают лепить люди, и миром, который, возможно, безвозвратно испорчен и в значительной степени отдан на откуп природе.
ЧЗО была создана через несколько дней после самой тяжелой в истории ядерной катастрофы. Ранним утром 25 апреля 1986 года инженеры на реакторе № 4 Чернобыльской АЭС проводили, как это ни парадоксально, тест на безопасность, целью которого
