Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 18 2015)
Пока на Украине будет править
Дивизия СС «Галичина».
Уж коль достойны мы героев – дедов
Коль нужен людям мир, а не война,
Сломать хребет пособникам нацистов,
Дивизии СС «Галичина».
Семён СЕМЁНОВ
Памяти Андрея БРАЖЕВСКОГО
30.08.1987 – 02.05.2014
Стояли мальчики стеной,
Пока парламентская стая
Страну делила меж собой,
О привилегиях мечтая…
Стояли в дождь, стояли в снег,
Стояли – под плевком и матом,
Стояли – им нужнее всех...
Стояли, ведь они – солдаты.
В который раз – в навоз по бровь...
Прикрыв собою дармоедов,
Стояли – почернев лицом,
До чьей-то Пирровой победы...
Стояли – намертво, как встарь.
Стояли – не жалея тела.
Горели – факелом живым
Проплаченного беспредела.
Стояли – до седых висков,
До лживой похоронной тризны.
Мои сыны – родная кровь
И пасынки своей Отчизны.
Их предавали – сотню раз...
И снова – предадут иуды.
Стоял ОМОН. Стоял СПЕЦНАЗ.
Стояли мальчики – как чудо.
И, вместе с ними, под Крестом
Молитвою и Духом вместе
Три инока вели свой бой
Как офицеры высшей чести.
И если кто-то переврёт,
Сама сложу о них былины.
Героям слава – это им,
Святым страдальцам Украины!!!
Ирина ВЯЗОВАЯ-БЫКОВСКАЯ
Памяти Сергея МИШИНА
1985 – 02.05.2014
Прости, Одесса, ты меня, что я тут не был,
Когда на город тень фашизма налегла.
И смерть, минуя пост «седьмого» километра,
В город колонною автобусов вошла.
Я далеко был от тебя, приморский город.
Бессильный в помощи, я сердцем понимал,
Что план шакалов не имеет мирный повод,
Он каждым пунктом одесситов убивал.
Прибытие, охват, захват, загон на бойню –
В мешок из лестниц. Штукатурки и камня.
Травленье газом обречённых. Выстрел злобный.
Убийство раненых, ползущих от огня.
Прости, Одесса, ты меня, что я тут не был,
Когда Европу осветил пожар войны.
Не до пожара ей. Ей нужен евросговор
И «бандерлоги» как хозяева страны.
Картины хроники безумием пылали,
В них толпы юных бесноватых сволочей
Права на жизнь лишь за собою признавали,
В кайфе от запаха горящих тел людей.
В них Немировского спокойный фейс блуждает,
В них безответственность прокиевских властей
По ликвидации бандеровского ада,
Шок городской и страх простых людей.
Прости, Одесса, ты меня, что я тут не был,
Не видел я, как новоявленный подлец
В рядах фашиствующей хунты – Гончаренко –
Вёл репортаж средь умерших сердец.
Как в унисон с ним шоу Шустера визжало,
В стране устроив святотатственный концерт.
А клоунада лиц на пост державный врала.
Что над Одессой вознесён их «мирный» крест…
…В сердце навеки заклинанья ветерана,
С войной познавшего фашистов всех мастей
Мне говорившего, что «Жизнь – она бесценна!
Фашиста… уничтожь! Он рода нелюдей!»
Прости, Одесса, ты меня, что я тут не был,
И не кори, и не храни обиду зря.
Если столкнёт моя судьба меня с фашизмом,
Своей войной я отомщу и за тебя!
Илья Серпович МОЛОТ,
12 мая 2014 г.
Памяти Андрея ГНАТЕНКО
19.05.1989 – 02.05.2014
Скачут блохи на жаровне
И кричат: «Я – не москаль!»
Доскакался один в Ровно.
Ах, какая всем печаль.
Кто другой? Кто не москаль?
Все получат своё Ровно.
Будь людиной! Не шакаль!
Автор неизвестен
Теги: Одесса , Дом профсоюзов , поэзия
О войне и мире
Начну с войны, вернее, с её отголосков. 4 марта в "ЛГ" была опубликована моя статья «Пока они живы[?]» - о том, как высокопоставленные чиновники кабинетным решением, по сути, умертвили федеральный закон о городах воинской славы. И вот спустя ровно тридцать и три дня скептики, считающие, что газеты теперь мало кто из начальства читает и чаще всего практически никак не реагирует, были посрамлены: президент Путин реанимировал закон и ещё пяти городам в дополнение к сорока присвоил почётное звание города воинской славы. Вполне допускаю, впрочем, что статья моя здесь ни при чём, а просто так легла карта, в результате чего президент сказал подчинённым своё привычное уже: «Вы что, с ума сошли!» и без лишних разбирательств вернул нашим доблестным ветеранам их славу. Пока они ещё живы…
Теперь о мире, в котором у нас всегда есть что-то от войны. Недавно был я в одной школе, где награждали победителей городского литературного конкурса «Война в судьбе моей семьи», среди коих значилась и моя двенадцатилетняя внучка Алёна, неожиданно, в тайне ото всех, в том числе и от меня, написавшая чуть ли не поэму, поразившую своим совсем не детским трагизмом: с гибелью ребёнка, так и не дождавшегося отца-солдата, и траурными розами, cклонёнными низко на ветру…
Пока Алёна получала причитавшиеся лауреату почести, я изучал грамоту-сертификат и радовался тихо про себя тому, что наконец-то мы тоже научились выпускать приличную полиграфическую продукцию. Каково же было моё удивление, когда на оборотной стороне грамоты я увидел название фирмы-изготовителя, которой оказался знаменитый немецкий концерн Brauberg.
Было два основных варианта реакции на такую новость: cкривить физиономию, мол, до чего докатились, что сами грамоту для себя сделать не можем, либо мысленно порадоваться за немцев, которые этой грамотой как бы лишний раз признали, что праздник победы над фашизмом есть наш общий праздник.
Разумеется, я выбрал второй вариант, потому что чертовски устал уже от этих всенепременных наших неудовольствий и подозрений. В конце концов, хотя бы спустя 70 лет надо понять, что воевали мы не с немецким народом, а с его тяжкой болезнью – гитлеризмом и фашизмом, от которых в первую очередь пострадали сами немцы. А народ для меня – это Гёте и Ремарк, Кант и Шопенгауэр, Бетховен и Вагнер, Герд и Томас Мюллеры из «Баварии», учитель Ульрих и его жена Клаудия из южного Лауфенбурга, да и сама мудрая, как сова, фрау Меркель, которая, несмотря на хмурые взгляды своих коллег по экономическому и военному альянсам, намерена всё же приехать в Москву, чтобы от имени немецкого народа поклониться русскому солдату за его подвиг. Вот что нам надо понимать и ценить, а не зацикливаться на сиюминутных размолвках и взаимных претензиях.
Хотя это не всеми и не сразу может быть осознано, однако в ситуации с санкциями есть определённая доля блага для нас. Они, эти санкции, должны помочь нам лучше понять, кто мы такие и что мы хотим в этом мире. Пока ясно одно: чтобы идти дальше, нам прежде всего необходимо избавиться от комплекса вечно недооценённой и обиженной барышни с постоянно надутыми губками, научиться быть приятными и интересными.
Не уверен, что основная масса в стране вполне представляет, ч т о произошло с нами в последнее время, на ч т о мы, наследники Великой Победы, замахнулись, ч т о решили продвигать. Крым и Украина загородили для большинства главное: наше стремление изменить не территориальный, но ментальный миропорядок, не просто бросить вызов несколько поднадоевшему мировому сообществу the American way of life, а предложить ему альтернативу в виде Русского мира. Этот грандиознейший проект сравним по масштабу разве лишь с октябрём 1917 года, хотя, сдаётся мне, даже сами идеологи и вдохновители этого проекта не совсем чётко понимают, что за чем должно следовать и чем конкретно предстоит насыщать этот новый the Russian way oflife. Причём дело даже не только в самой программе, а больше в отношении народа к её творцам, прекрасным примером чему может служить недавняя история с кулинарной инициативой знаменитых братьев-режиссёров.
Уж кто-кто, а они-то прекрасно поняли масштабность задачи и соответственно пошли к президенту за советом и кредитом. Но не успел младший выйти из ворот Кремля, как тут же огрёб мешок оскорблений не только в свой адрес, но и покойного батюшки и пребывающего в здравии братца, который, как у классиков, «не токмо што волей пославшей мя жены» (кулинарки), кстати, тоже получившей малую толику от народных щедрот. Хочу отметить, что изгалялись в неандертальском остроумии не только так называемые простые люди, но и записные интеллектуалы, знатоки продвижения рыночных брендов, либералы с головы до пят.
Что это было: тупость, зависть? Для особо бестолковых могу пояснить, что Михалков с Кончаловским собираются брать миллиардный кредит не для открытия просто какой-то новой точки общепита, а для постепенного вытеснения из нашего обихода одного из стандартов the American way of life. И занимаются они здесь при этом совершенно своим делом, потому что обустройство и раскрутка такой сложной многофункциональной системы, как система общественного питания, имеет немало общего с созданием кинофильма, где режиссёр – фигура определяющая.
