Газета Завтра Газета - Газета Завтра 294 (29 1999)
Да, Россия обречена. Мы, русские, обречены. Поэтому будем сражаться. По крайней мере, сойдем с исторической сцены с достоинством. А может… Ведь всякое может случиться. Завтра летит какой-то метеорит и шлепается в Вашингтон или Нью-Йорк. Все, через две недели от этого режима и следа не останется. Ведь он держится исключительно на поддержке вашингтонских хозяев. Ход истории не фатален. Поэтому надо сражаться до конца!
После вручения Зиновьеву билетов Союзов писателей Москвы и России Александр Александрович произнес тост за русскую литературу:
— Я почитаю это за большую честь. Я всегда считал и считаю русскую литературу выдающимся феноменом современности. Более того, на Западе я читал много лекций о советской русской литературе. Я вообще убежден, что, несмотря ни на что, советский период русской литературы был беспрецедентным для мировой литературы. Когда говорят, ну, что там русская литература, вот смотрите, на Западе — Данте, Шекспир, я обычно отвечаю: посчитайте, сколько лет было между ними. Ведь между западными шедеврами проходило триста, четыреста лет. А тут — коротенький промежуток в несколько десятков лет. И в каких условиях! Гражданская война, разруха, Великая Отечественная война, а после этого что творилось! Если собрать число литературных шедевров, созданных в это время, — вы в истории человечества не найдете нигде другого такого периода, и даже ранний Ренессанс не пойдет ни в какое в сравнение. Поэтому я хочу поднять тост за великую русскую литературу!
Марина Струкова “НО МЫ РОЖДЕНЫ — ИХ СПАСТИ!..”
* * *
О нас говорил Заратустра,
И вот мы с тобою пришли.
А в мире и грязно, и пусто,
И неба не видно с земли.
Не ждали нас долы и реки,
Идем, как степная гроза.
Вослед нам бранятся калеки —
Сияньем им выжгло глаза.
Я знаю, они предпочли бы
Погибнуть, молитвы творя.
Суда их, как мертвые рыбы.
Спустились в чужие моря.
В домах их — тоска покаянья,
Позор покоренной страны.
Берут у врагов подаянье,
А смелостью — оскорблены.
Зачем призывать их сражаться?
Рабов проще гнать, чем вести,
Они рождены, чтобы сдаться...
Но мы рождены — их спасти.
* * *
Ты не плачь у выбитого окна,
Жутко верить всем? Горько пить до дна?
Все равно не будешь делиться ты,
На двоих разменивать боль мечты.
Верен будь судьбе, да живи в аду,
Если выхватишь по себе звезду.
А гулять — гуляй, а любить — люби,
Говори за всех, да с плеча руби.
Если выбрал путь, значит дом не в счет.
Если вынул меч, значит пусть сечет,
Если веришь сам, значит гнев не грех,
Если строишь храм, значит выше всех.
* * *
“Пуст твой двор, и в жилище не будет живых” —
Говорит мне смеющийся враг...
И серебряный мох на березах кривых,
И дорожный дымящийся прах.
Эти белые села никто не спасет,
Эти рощи пойдут под топор,
И неистовый ветер печаль унесет,
И сожрет твою песню простор.
Реки вспять побегут, и стада уведут,
И детей унесут на руках,
И лихие вояки страну предадут,
Прогуляют ее в кабаках.
В камуфляже и касках чужих голубых
Все сметут, и останется страх...
“Пуст твой двор, и в жилище не будет живых” —
Говорит мне смеющийся враг.
* * *
Нам не от богов известно
Грядущее без прикрас.
Мы долго смотрели в бездну,
Она отразилась в нас.
И стали стальными лица,
И стали глаза свинцом.
Обуглилась вмиг столица,
Отвергнутая творцом.
Армадой идем немою
Дворцы обрекать на слом.
Мы тьму выжигаем тьмою,
Мы зло убиваем злом.
Ведет в высоту дорога,
Темнейшая из дорог.
Возможно, мы верим в Бога,
Но это опасный Бог.
Мы — меч Его, бич и злоба,
Смерть — избранным племенам...
И ангелы смотрят в оба,
Не зная, помочь ли нам.
* * *
Спой мне песню про черного ворона,
Расскажи, где живая вода.
Я ушла в чужедальнюю сторону,
И назад не вернусь никогда.
В низком небе луна неизвестная,
Нет на родине этой луны.
И холодное, злое, бесчестное
Затуманило ясные сны.
Вспомню степи да рощи сосновые,
Ночь не ночь, и страна не страна,
О высокую стену дворцовую
Разобью я бутылку вина.
Разлетятся осколки гремучие,
Покачнется лихая земля,
И высокие травы колючие
Заплетут основанье Кремля.
Заплетут чужедальнюю сторону,
Ветер стихни, и враг отступи!
Спой мне песню про черного ворона,
Словно я умираю в степи.
* * *
Расставшимся со славою,
С бесславием не справиться.
Страна золотоглавая
Чужой свободой давится.
То слева кто-то лязгает,
То справа кто-то целится,
— Тепло ли тебе, красная?
— Тепло ли тебе, девица?
Все каменные норочки
Заполнили разбойнички,
Там по ночам разборочки,
Тут по столам покойнички.
В столице нежить греется,
Заводит речи властные:
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло ли тебе, красная?
А на востоке горочки,
Под угольком Ичкерии,
И подгорели корочки
На хлебушке империи.
Где путь российский стелется,
Там ставят мины частые.
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло ли тебе, красная?
А по задворкам мальчики
Романтики, фантастики.
На рукавах повязочки,
А на повязках — свастики.
Там юным зверем щерится
Заря огнеопасная.
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло ли тебе, красная?
Дрожит над миром марево,
Москва глядит растерянно.
И новой битвы зарево
Плывет в зенит уверенно.
* * *
Если завтра война, мы поплачем о милом,
Перекрестим встревоженный дол,
