Мэлор Стуруа - С Потомака на Миссисипи: несентиментальное путешествие по Америке
Под постоянным страхом смерти живут и родные Чарли — мать и шестеро сестер, родные и близкие других членов совета острова.
— С ними обращаются как с заложниками, — Говорит Чарли. — Мы не напрашиваемся на индейское Сонгми, но и отступать тоже не собираемся. Рано или поздно они придут на остров. Мои предчувствия никогда меня не обманывали. Нас уже объявили преступниками и заговорщиками. Мы вне закона.
— Намерены ли вы сопротивляться?
— Сопротивление будет. Какие оно примет формы, предсказывать не берусь. Но в одно верю свято — они могут убить нас, но не наш дух.
На Алькатразе нет оружия. Пронзенный Стрелой и его дружина располагают лишь томагавками, вышитыми на их куртках. Остров «демилитаризован» индейцами сознательно, чтобы не дать федеральным властям повод для вторжения. Официальные лица и реакционная печать упорно распространяют слухи о том, что якобы индейцы создали на Алькатразе подземный арсенал, что каждую ночь на острове устраиваются пьяные оргии, что в колонии процветают проституция и вандализм, что в суда, проходящие мимо острова, швыряют бомбы, и так далее.
— Все это гнусная ложь, — говорит. Чарли. — Общественность симпатизирует нам. Поэтому власти добиваются дискредитации обитателей Алькатраза, их правого дела. Там, наверху, понимают, что, если клеветническая кампания против нас увенчается успехом, им легче будет расправиться с нами. Никто не вступится, не посочувствует. Однажды, дело было в конце лета, какая-то яхта с туристами подплыла к острову, и ее пассажиры стали насмехаться над индейскими ребятишками, игравшими у пирса. Один из них, разозлившись, схватил свой самодельный лук и выпустил из него стрелу в обидчиков. Стрела упала в воду, не долетев до яхты. Власти немедленно уцепились за этот инцидент и раздули его до размеров грандиозной морской баталии. Разбирательством «дела о стреле» занялось непосредственно министерство юстиции.
И вот тогда индейцы действительно пустили в ход оружие — оружие смеха. Они устроили церемонию «всеобщего и полного разоружения» Алькатраза. Церемония открылась выступлением члена совета острова Ла Нады Минс.
— Насилие не наш образ жизни, — сказала она. — Вот лук, из которого была выпущена злополучная стрела. Других стрел на острове нам обнаружить не удалось. Правда, мы конфисковали два игрушечных пистолета. Поскольку они вызывают приступ паранойи у правительства Соединенных Штатов, каш совет решил провести всеобщее и полное разоружение острова и выбросить в океан все имеющиеся на Алькатразе военные игрушки.
Затем Ла Нада Мине передала лук и револьверы Чарли, и он с торжественным выражением на лице швырнул их в воды залива Сан-Франциско. Кругом все засмеялись. Только владельцы оружия плакали и молили вернуть его им. Однако мольбы малолетних сторонников «гонки вооружений» оказались тщетными.
История с затоплением игрушек стала известна на западном побережье, а вскоре через газеты о ней узнала и вся страна. Юмор индейцев был оценен по достоинству. Их стрела попала в цель, а министерство юстиции — в дурацкое положение. «Дело о стреле» пришлось прекратить...
Ла Нада Минс и сейчас не может удержаться от смеха, вспоминая историю затопления игрушек.
— Как жаль, что вы не присутствовали на этой церемонии, — говорит она, а затем уже серьезно добавляет: — Впрочем, я бы никому не советовала заблуждаться по поводу нашей решимости защищать Алькатраз. Мы люди мирные, но доведенные до отчаяния.
После таинственного ночного пожара и «дела о стреле» совет острова усилил меры безопасности. На бывшем тюремном дворе, у причала и в других местах, где возможна посадка вертолета, были расставлены в шахматном порядке пустые бензобаки и ржавые остовы когда-то синеньких автофургонов-«воронков», на дверях которых до сих пор можно прочесть полустертые и полуизъеденные надписи: «Министерство юстиции» и «Бюро тюрем». Во время соревнований в футбол, баскетбол или волейбол бензобаки и фургоны сдвигаются в сторону. После окончания игр их немедленно водворяют на прежние места. За этим зорко следит Пронзенный Стрелой. Так что, если бы я даже и внял совету зазывалы «Голд коуст круиза» нанять за двадцать долларов вертолет с военно-воздушной базы Ричардсон-бэй или с базы «Коммодор», а последние согласились бы предоставить в мое распоряжение одну из своих стрекоз, вое равно из этой затеи ничего не получилось бы.
Однако есть вещи, против которых одними бензобаками и железным ломом не защититься. Власти применяют против обитателей Алькатраза политику кнута и пряника. «Континентальная блокада» сопровождается хитроумным дипломатическим маневрированием. Смысл его на первый взгляд может показаться несколько странным и неожиданным — Вашингтон хочет узаконить владение Алькатразом индейцами! Министерство внутренних дел, Бюро по делам индейцев, власти штата Калифорния только об этом и мечтают!
Еще в марте 1970 года правительство предложило индейцам следующий план: Алькатраз передается им в аренду на пять лет за символическую мзду в один доллар. По истечении этого срока аренда будет автоматически возобновляться. Более того, индейцам начнут платить сто тысяч долларов ежегодно «за содержание и обслуживание маяка». Что же касается самой территории острова, то на ней будет разбит «Индейский национальный парк-музей».
Обитатели Алькатраза решительно отвергли этот план.
— Почему? — спросил я Чарли.
— А потому, что он начисто перечеркивает смысл и идею захвата острова. Мы пришли на Алькатраз как его законные владельцы. План Вашингтона превращает нас из владельцев в арендаторов. Мы пришли на Алькатраз, чтобы зажечь факел национально-освободительной борьбы, а нам предлагают присматривать за маяком. Мы пришли на Алькатраз в знак протеста против системы резерваций, а нам предлагают создать еще одну — образцово-показательную.
— Парк-музей, — возмущается Ла Нада Микс, — Идиллический уголок, почти что рай, по которому предупредительные индейские гиды будут водить любопытных туристов и показывать им этнографию и экзотику краснокожих — статуи и маски, томагавки и трубки мира, и, конечно же, головные уборы вождей. Как все это противно! Ведь мы не музейные экспонаты, а живые люди. Да и нашим предкам памятники не нужны. Память о них — в наших сердцах. А если кого-либо интересуют головные уборы индейских вождей, то мой им совет: пусть пошляются по кабакам и барам. Сейчас стало модным украшать их портретами «чифов», индейскими религиозными символами, туалетами, утварью. Еще совсем недавно на дверях этих заведений можно было прочесть: «Собакам и индейцам вход воспрещен!» Лично мне подобные надписи кажутся менее оскорбительными, чем пивные бочки, украшенные статуями индейских богов.
— «Великий хонки» привык все решать за нас, — перебивает Чарли экспансивную Ла Наду. — Так было в прошлом. Так продолжает оставаться и по сей день. Разве мистер Хиккел удосужился приехать к нам и спросить, чего мы хотим, чего добиваемся? Он, видите ли, опасается, как бы переговоры с «Индейцами всех племен» не привели к международному признанию Алькатраза? Бред, скажете вы? Нет, это не бред, а образ мышления колонизатора. Он сам придумывает законы и сам вершит по ним суд. До 1924 года индейцы даже формально не были полноправными гражданами Соединенных Штатов. Гражданство нам даровали, впрочем, как и само название — индейцы. Кто-то заблудился к океане в поисках Индии, а расплачиваться за это приходится нам. Ну ладно, черт с ним, с названием. Теперь вот обещают даровать свободу. На своих условиях, разумеется. Но ведь свобода, которую даруют, да еще к тому же обставляют всевозможными условиями, уже не свобода! Она напоминает мне решетки на тех окнах тюрьмы Алькатраза, которые имеют форточки. Вы их, наверное, видели: стальные прутья, вогнутые внутрь, чтобы форточка могла открываться. Так вот, мы хотим разбить решетки, а дядя Сэм — сатане он дядя, а не мне, — милостиво соглашается лишь слегка погнуть их. Парк-музей — это форточка. Кстати, знаете ли вы, как называется разработанный министерством внутренних дел план реоккупации Алькатраза? Операция «Парк». Десантные баржи давно стоят наготове у Острова сокровищ. Ждут только приказа... Операция «Парк»! Неплохо придумано, а?
* * *Начало смеркаться. Жизнь на острове стала постепенно замирать. Угомонилась детвора. Взрослые разбрелись по домам. Причал опустел. Пронзенный Стрелой объехал на велосипеде свои владения, проверил посты. Затем он уселся на раскладушку, разложенную перед сторожевой будкой, и принялся чинить сетку баскетбольной корзины. В руки ему тыкались щенята, совсем еще новорожденные. Видимо, просили дать поесть чего-нибудь. Их родители — две немецкие овчарки устрашающих размеров, стояли несколько поодаль, зорко наблюдая за Пронзенным Стрелой и своими детенышами. Ушла Ла Нада. Через несколько минут начинался очередной вечерний репортаж радио «Свободный Алькатраз», и ей надлежало просмотреть информацию, шедшую в эфир.
