Газета Завтра - Газета Завтра 156 (48 1996)
С. С. А вообще талант должен быть голодным, или его нужно спонсировать?
Ю. Н. Это все мелочи. Самое главное в культуре — это идеология, разум и понимание, для чего на земле создана жизнь. Надо знать, что такое человек и для чего он живет. Для кайфа и разнесения по кочкам всего накопленного богатства — или он является звеном во всеобщей истории. Ведь из того, что сейчас на мне, я ничего не изобрел — ни носки, ни трусы, ни рубашку. Я пользуюсь накопленным опытом человечества. Так почему же я должен жить только для себя и не вклиниваться во всеобщую созидательную работу человечества?! И как это все назвать — не важно. Ничего не зная о коммунизме, коммунистом был Прометей, подаривший людям огонь ценой собственной жизни. Коммунистом был Иисус Христос, лечивший и спасавший людей, и пошедший за это на Голгофу. Коммунистами были все изобретатели, все создатели, все творцы. Мы все читаем Пушкина, все пользуемся колесом, не зная даже имени его создателя. А сколько человечество с этого получило?!
С. С. А как вы понимаете свободу, она существует?
Ю. Н. Это могучее вранье. Жить в обществе и быть свободным от общества — нельзя. Полная свобода у тебя только в пеленках, только возможностей мало. Захотел — навалил кучу, захотел — намочил. А как только надел колготки, тебе уже говорят: миленький, проситься надо, потому что застирывать очень трудно и неприятно. То есть тебя уже просят ограничивать свою свободу. Дальше — больше. Помнишь, у Радищева: “Желаньям зрю везде предел”. Захотел я кого-нибудь зарезать — я могу это сделать? Полная свобода — это полный бред. Я не то что не могу тебя зарезать, я не могу тебя даже босиком выгнать на улицу. И вообще, если ты ко мне пришел, я должен тебя покормить.
С. С. Нравится ли вам западное кино, или это своеобразная канализация, сквозь которую на нас сливает свое мировоззрение, свои вкусы стареющий, разлагающийся Запад?
Ю. Н. Нравится постольку, поскольку оно исповедует социалистический реализм. Например, фильм “Красотка”. Дивное кино. А все эти боевики и эротика — это обыкновенная помойка. Как-то в молодости во ВГИКе я зашел в туалет и на стене увидел огромную надпись: “Кино — это интеллектуальный онанизм”. И снизу подпись: В. Пудовкин. Я эту фразу, конечно же, не понял. Я знаю значение всех этих трех слов, но по отдельности. Но сегодня, когда я вижу всю эту макулатуру, я понимаю — это он. Это интеллектуальный онанизм. Нуль информации, нуль нравственности, нуль мысли. Догонит — не догонит, поймает — не поймает, трахнет — не трахнет. И все. Главное, чтоб поймал, выпустил кишки, а потом трахнул.
С. С. А есть ли у нас новое кино? Я недавно разговаривал с Владимиром Меньшовым, и он мне сказал, что нас затопило не западное кино, а наше — плохое.
Ю. Н. Кстати, фильм “Ширли-мырли” почти все ругают, а мне он понравился. Там есть попытка что-то понять, разобраться в национальных отношениях. Мне очень понравился фильм “Мусульманин” Владимира Хотиненко. Это первый из его фильмов, который мне понравился. Раньше он снимал кино для того, чтобы кого-то поразить, удивить. А тут он пытается разобраться в вопросах веры. Милые люди, зачем же убивать человека, если он не хочет перекреститься, если он стал мусульманином, почему же вы такие упертые? Это попытка вылезти из нашей безмозглости.
С. С. А кинофестивали могут помочь развитию кинематографа?
Ю. Н. У нас “кина” нет, одни кинофестивали.
С. С. А как вы относитесь к “Золотому Витязю”, созданному Николаем Бурляевым?
Ю. Н. У Бурляева там очень много хорошего. И то, что он объединяет всех славян (люди должны объединяться), и то, что он собрал вместе всех православных… Но ни православие, ни мусульманство, ни иудаизм проблему не решат. Проблему может решить только коммунизм. Но только наука, а не брехня.
С. С. Вам надо организовать коммунистический кинофестиваль…
Ю. Н. Мне наплевать, кто ты, во что ты веришь и в чем ты родился. Главное, что ты живешь. У нас с тобой равные права. Мы не можем жить, эксплуатируя друг друга. Мы можем помогать друг другу и мирно сосуществовать. А верь, во что хочешь, — хоть в Иисуса, хоть в Аллаха.
С. С. Тут уж вы хватили лишку. Коммунисты не особо поощряли веру в Иисуса, впрочем, в Аллаха тоже.
Ю. Н. Неправда. Один из первых декретов Советской власти — о свободе совести. Другое дело, как его выполняли…
С. С. Как выполняли: взрывали храмы, расстреливали священников, сжигали иконы.
Ю. Н. Это хамье взрывало, дураки разные. Самое массовое закрытие церквей было при Хрущеве.
С. С. Да, при Сталине даже новые храмы открывались, закрытые еще при Ленине, или даже раньше.
Ю. Н. Да, потому что Сталин был хоть и не ленинского ума, но величайший правитель. А Хрущев был обыкновенный безответственный хулиган. Прямо напротив Троице-Сергиевой Лавры засандалили обком партии. Зачем он там нужен?! В Новосибирске рядом с церковью цирк поставили. Это никакая не свобода совести, а обыкновенное хулиганство. Настоящие, разумные коммунисты этим не занимались, в душу с топором не лезли, понимали, что до науки человек должен дозреть.
С. С. А вы вообще считаете себя политизированным актером, или в искусстве такой термин неуместен?
Ю. Н. Я считаю себя не пустым человеком, а что-то соображающим. Для меня ведь важно не красное знамя и не красная книжка в кармане, а коммунизм как наука, как культура. Почему я играл всех своих любимых героев? Потому что все они работали для жизни, для людей. Чем занималось все русское искусство — от легендарного Нестора до наших дней, — чего не хватало всем этим Онегиным да Печориным? Они все свои необъятные силы не могли приложить к жизни общества, это их мучило. Они были общественно ориентированы, а значит, были героями социалистического реализма. Все они хотели вклиниться в великое созидательное творчество человечества.
С. С. Слышал, что после увольнения по сокращению штатов из Театра-студии киноактера вам предложили хлебное место вахтера?
Ю. Н. Не только, еще гардеробщика, уборщика помещений и билетера.
С. С. Но вы не захотели служить обществу в данном качестве?
Ю. Н. Это не обществу служить, а новым ворюгам и скотам. Мы вот, кстати, поставили в театре спектакль “На дне”. Вот я — прожженный коммунист, а Эдик Марцевич, постановщик спектакля — истовый верующий. Эдик мне дал роль Луки: “Только я тебя умоляю, Юра, чтобы не было никакого вредного утешительства”, — сказал он. “Вредное утешительство” — это вранье Горького в 30-е годы, когда его взяли за одно место. Лука — единственный, который пытается жить по-человечески, его ложь — во спасение, он обращается с окружающими, как с детьми. Он обманывает Актера не для того, чтобы тот повесился, а для того, чтобы он пошел и вылечился. А Ваську Пепла и Наташу он хотел отучить воровать и отправить в Сибирь нормально зарабатывать. И мы в этом понимании сошлись с Марцевичем. А то, что нам говорили, что Лука — “вредный утешитель”, это был не коммунизм — это было его извращение. Я спорил на эту тему с десятого класса. А Лука мне нравится, и Горькому он в душе нравился. И видишь, мы с Марцевичем нашли общий язык — материалист и идеалист — и нас уничтожили. И уничтожили именно те, кто громче всех кричит, что не надо этой политики. Но сделали они это именно подчиняясь политике, потому что сегодняшним ворюгам этот спектакль, эта линия не нужны. Они хотят править, и хотят, чтобы вокруг них были оголтелые идиоты, позволяющие себя стричь, доить, уничтожать. Это западная индивидуалистическая линия: мы, мол, умные, высокие, а остальные — низкие и скотообразные.
С. С. Считаете ли вы себя интеллигентом?
Ю. Н. Истинный интеллигент — прежде всего работяга, а не тот, кто лежит на боку и пытается выдавать великие мысли. Кто-то из классиков сказал, что жить, всем пользоваться и ничего не отдавать — бесчестно. Я себя считаю интеллигентом в том смысле, что я постоянно учусь и буду учиться, и мне это не скучно. Вся смута в мире от недоучек, тех, кто ушел от полного незнания, а к знанию так и не пришел. Они глупы, вредны и самонадеянны. И вот наша так называемая интеллигенция состоит в основном из них. Они слышали звон, но не знают, где он. Они жили, жили, так ничего и не поняли, блестяще служили коммунистической идее, выдвинулись при том строе, а теперь почему-то заявляют, что они фигу в кармане держали. Возьми того же Марка Захарова. Пока он был в рамках соцреализма, он блестяще поставил “Обыкновенное чудо” Е. Шварца. Этот фильм хочется пересматривать. А сегодня на воле, когда он создает, вымудривает “На всякого мудреца довольно простоты”, получается обыкновенная дрянь. Инне Чуриковой даже своего сына стыдно привести на спектакль. А ведь это русская классика. Вот тебе плоды так называемой свободы. А дело в том, что они хорошо служили, а сами оказались далеко не мудрецами. Они запутались. А в жизни все очень просто: живи и давай жить другим. Вноси свою лепту и не будь свободным от общества.
