Михаил Ошлаков - Гений Сталин. Титан XX века (сборник)
Необходимо, чтобы сейчас все члены партии снизу доверху преисполнились бдительностью и помогли соответствующим органам до конца истребить вот ту сволочь, которая занимается вредительскими актами и всем прочим…
Я в 1928–1929 гг. нагрешил очень много против партии. Хвосты эти тянутся до сих пор. Часть людей, которые тогда шли со мной, эволюционировала бог знает куда. Я этого не знаю (!), но я этого теоретически не исключаю.Почин Бухарина здесь же, на Пленуме, поддержал секретарь Донецкого обкома партии С. Саркисов. «Я, как вам всем известно, бывший оппозиционер, – заявил он, – хотя я десять лет назад раз и навсегда порвал с этой сволочью». И тут же, видимо желая отвлечь ЦК от своего оппозиционного прошлого, объявил, что Бухарин в 1918 году вместе с левыми эсерами хотел арестовать Ленина. (Это кем же надо быть, чтобы сказать, что он уже десять лет как не сволочь!)
Истерия взаимных обличений и расправ, точно эпидемия, охватила ряды «старых большевиков». Небезызвестный В. Антонов-Овсеенко, узнав о результатах «Августовского процесса», направил Кагановичу письмо с просьбой собственноручно привести приговор в отношении Каменева и Зиновьева в исполнение. Если Антонов-Овсеенко с легкостью готов был расстрелять бывших членов Политбюро, представляете, какую опасность представлял он для простых людей?
Вне всякого сомнения, разгул доносов и клеветничества, голословного обвинения людей в некой «подозрительности» был порожден усилиями именно этих, потерявших совесть и стыд большевистских вельмож. Нормальный человек, проживший честную достойную жизнь, какой бы страх ни довлел над ним, не в состоянии в один момент скатиться в такую пропасть позора и бесчестья. Это надо уметь. И троцкисты, как мы видим, это умели. Теперь не трудно понять – почему с таким безжалостным рвением и жестокостью взялись «старые большевики», находившиеся во главе республик и областей, за репрессии в 1937 году.
Что же привело их к моральному падению и, в конечном итоге, толкнуло к участию в заговоре? В свое время В.И. Ленин с дипломатичностью, свойственной ему, когда речь шла о товарищах, писал о Николае Бухарине:…его теоретические воззрения только с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился, и думаю, никогда не понимал вполне диалектики).
Нам нет дела до чистоты марксистских рядов и совершенно все равно – понимал Бухарин диалектику или нет. Суть в том, что ни он, ни Зиновьев с Каменевым, ни Радек не только никогда не учились, но и, по существу, не работали, а, прикрываясь цветистыми лозунгами, лишь паразитировали на теле народа и государства . Между тем эпоха Сталина была эпохой созидания, она требовала труда и знаний, не терпела болтовни и демагогии, на что только и были способны многие «старые большевики». Напуганные перспективой лишиться власти, квартир в особняках, государственных дач, лимузинов и разносолов, они встали на путь антигосударственной деятельности, прямого сговора с врагами нашей страны с целью нанесения ей военного поражения и порабощения нашего народа. Да и могли ли они игнорировать обращенные к ним слова Сталина, прямо предупредившего:
… люди с известными заслугами в прошлом, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков… их надо без колебаний снимать с руководящих постов, невзирая на их заслуги в прошлом!
Может возникнуть вопрос: ну, допустим – недовольство, оппозиция, но ведь не заговор же, не шпионаж! Не надо забывать, что речь идет о ключевых лицах и организаторах «красного террора», о людях, способных на самые жестокие и коварные методы. До какой черты могли дойти троцкисты, какие формы способна была приобрести их подрывная деятельность, помогает понять знаменитое высказывание Зиновьева, относящееся к началу 1920-х годов:
Мы должны увлечь за собой девяносто миллионов из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить – их надо уничтожать.
Впрочем, моральное разложение и интриганство сами по себе не являлись особо тяжким преступлением до тех пор, пока не приобретали соответствующего политического оформления. Именно троцкизм стал политической программой, объединившей всех подсудимых на почве противопоставления себя сталинскому курсу и стремления к отстранению от власти сталинской команды. Троцкий же в рассматриваемый период от революционных идей общего плана перешел на позиции резкой и неприкрытой враждебности по отношению к Российскому государству. Именно так – не к СССР, а к Российскому государству, ибо происки «демона революции», спевшегося с абвером и гестапо, угрожали не сталинизму, а самому существованию нашей страны. Троцкий писал:
Отмирание государства начинается, по Ленину, уже на другой день после экспроприации экспроприаторов, т. е. прежде еще, чем новый режим успел приступить к своим экономическим и культурным задачам. Каждый успех на пути разрешения этих задач означает тем самым новый этап ликвидации государства, его растворения в социалистическом обществе. Степень этого растворения есть наилучший показатель глубины и успешности социалистического строительства. Можно установить такую примерно социологическую теорему: сила применяемого массами в рабочем государстве принуждения прямо пропорциональна силе эксплуататорских тенденций или опасности реставрации капитализма и обратно пропорциональна силе общественной солидарности и всеобщей преданности новому режиму. Бюрократия же, т. е. «привилегированное чиновничество, начальство постоянной армии», выражает особый род принуждения, такой, какого массы не могут или не хотят применять, т. е. такой, который так или иначе направляется против них самих.
В докладе на сессии ЦИКа, в январе 1936 г., председатель Совнаркома Молотов заявил: «Народное хозяйство страны стало социалистическим (аплодисменты). В этом смысле задачу ликвидации классов мы решили (аплодисменты)». Однако от прошлого остались еще «враждебные нам по своей природе элементы», осколки господствовавших ранее классов. Кроме того, среди колхозников, государственных служащих, а иногда и рабочих обнаруживаются «спекулянтики», «рвачи в отношении колхозного и государственного добра», «антисоветские сплетники». Отсюда-то (по мнению Молотова) и вытекает необходимость дальнейшего укрепления диктатуры. Наперекор Энгельсу рабочее государство должно не «засыпать», а, наоборот, становиться все более и более бдительным.
Прокламации Троцкого о «засыпании» государства, о его отмирании, растворении в мифическом «социалистическом обществе» были не чем иным, как прямым призывом к развалу СССР, вбиванием клина между народом и правительством, народом и армией. Совершенно справедливо в 1936 году Борис Ефимов рисовал Троцкого, Каменева и Зиновьева цепными псами Гитлера, ибо подобную позицию в условиях надвигавшейся фашистской агрессии нельзя было расценивать иначе, как шпионско-диверсионную подрывную деятельность.
Суд доказал, что обвиняемые, как и Троцкий, делали ставку на поражение Советского Союза в войне с Германией и готовились ценой отторжения от него Украины, Кавказа и Прибалтики купить у агрессора свое возвращение к власти. Еще в середине 1970-х годов в реальность подобного замысла трудно было поверить. Как бы ни были плохи Каменев и Зиновьев, мы не могли представить себе, что они способны были опуститься до такой низости и подлости. Впрочем, теперь, пережив 90-е, разве не вправе мы поверить суду, обвинившему советских вельмож в попытке развала СССР в своих шкурных интересах?
Даже Хрущеву не пришло в голову реабилитировать Каменева, Зиновьева, Пятакова и Радека. Только Горбачев с Яковлевым в припадке раболепства перед Западом, готовые отмыть даже людоедов и скотоложцев, реабилитировали их и восстановили в партии. Что же! В компании Енукидзе, Горбачева и Яковлева – на свалке истории и должно быть определено место Каменеву, Зиновьеву и другим троцкистам. Было ли место для них рядом со Сталиным и с советским народом, строившими великую страну и готовившимися отстоять Родину от иностранного нашествия?
Да и что, собственно, оставалось Сталину делать с троцкистами? Ведь те же Каменев и Зиновьев до «Августовского процесса» уже дважды были осуждены за различные преступления, но не вняли предупреждению народа и продолжали интриговать и развратничать. А как вели бы себя троцкисты, отстраненные от власти и партийной кормушки, начнись большая война? На что могли бы пойти они, чтобы вернуть себе отнятое Сталиным положение?Доказательства и сомнения
Особое внимание в ходе судебных заседаний приковывала к себе фигура вчера еще грозного Генриха Ягоды. За время руководства НКВД Ягода нанес этой здоровой в целом структуре тяжелейший удар. Он открыл дорогу в органы необразованным, не имевшим для нее никаких данных проходимцам, заполнив ими более половины руководящих должностей. Кадры именно этого, «ягодинского набора» принесли в ЧК незаконные методы следствия, которые потом пришлось выжигать оттуда каленым железом несколько десятилетий. Можно только догадываться, какое удовлетворение испытывал Сталин, получив, наконец, возможность усадить Ягоду на скамью подсудимых.
