Джереми Кларксон - Мир по Кларксону
Вы можете быть отличными родителями и появляться на спортивных мероприятиях с миской консервированного чернослива. Вы можете заставить своего ребенка выбросить Sony Playstation и начать играть в Monopoly, где нет победителей и проигравших – потому что я не знаю ни одного человека, у которого хватило бы терпения доиграть эту игру до конца.
Если ваш ребенок не узнает смысла поражения, то как он поступит, когда однажды, заглянув на стоянку для велосипедов, увидит свою девушку в недвусмысленной позе с каким-нибудь Миггинсом-старшим? Получится кровопролитие.
Я не хочу, чтобы мои дети были несчастными. Мое сердце было разбито, когда Эмили, как и предполагалось, пришла последней в забеге, перепрыгивая препятствия с грациозностью бегемота. Я не мог видеть, как она глотает слезы поражения.
Что же делать? Может, объяснить, что проигрыш лучше победы? Посудите сами, вы вряд ли рассмешите кого-то, если придете домой первым. «Сделка состоялась, я выиграл в лотерею, проснулся в постели с Кэмерон Диаз и Клаудией Шиффер». Что ж, здорово, но не смешно.
Сохранить лицо в момент выигрыша практически невозможно. Вам необходимо выглядеть гордо и благородно, а это не по силам даже Дастину Хоффману. Михаэль Шумахер выигрывает все и вся с восьми лет, и то до сих пор не научился справляться с лицом.
Все самые смешные люди – презренные неудачники. Вы когда-нибудь видели смешную супермодель или успешного бизнесмена, от которого у вас начинает сводить зубы от смеха каждый раз, когда он открывает рот?
И именно поэтому, когда мы вернулись после того спортивного мероприятия, меня переполняло чувство гордости. Все тащили пустую посуду, вылизанную до дна, – мой тазик был до краев полон несъеденным картофельным салатом.
Зато я написал об этом целую колонку.
Лиса-убийца заставила меня пристрелить Бекхэма
Нужно прояснить этот вопрос раз и навсегда. Лиса – это не маленький рыжий щеночек с глазками-бусинками, дружелюбно виляющий хвостиком. Это волк, переносчик заразы, с нравом психопата и зубами огромной белой акулы.
В прошлом месяце очередная «лисичка-сестричка» ворвалась в чей-то загородный дом и попыталась сожрать ребенка. Я не шучу. Бедные родители обнаружили, что эта тварь изуродовала ребенку лицо, пока тот спал в своей кроватке. В прошлый вторник я проснулся и обнаружил, что лиса оторвала Майклу Оуэну голову. Так просто, смеха ради.
Должен объяснить, что Майкл Оуэн – это наша новая курица, которую мы прикупили, потому что еда с огорода намного вкуснее еды из магазина. Даже для человека, который не может отличить на вкус рыбу от сыра.
Мне приходится много тратить на свое новое увлечение органической едой. Голуби поклевали мой зеленый горошек, тля попортила томаты, а теперь еще и Майкл Оуэн остался без головы.
Дети бились в истерике и обвиняли меня в том, что я не подумал о безопасности курятника. Я хотел все свалить на Тони Блэра, но это было бы неправильно. Поэтому пришлось потратить 150 фунтов на курятник, который выглядел как Форт Нокс, и еще 100 на сетку по его периметру, чтобы они могли спокойно гулять.
На следующее утро мы спустились в сад, и настроение у нас было радужное, как у героев фильма «Дети железных дорог». «Папочка приедет за нами на поезде, и все будет зашибись». Не тут-то было.
Пропал Сол Кэмпбелл, и разгадать загадку его исчезновения не составило особого труда. Весь мой сад был изрыт такими тоннелями, что один, клянусь, заканчивался в Бертоне-на-Тренте.
Я озверел и в тот же день пошел в один из шпионских магазинов Лондона, где купил прибор ночного видения за три с половиной сотни. К сожалению, он был сделан в России, а это все равно, как если бы на приборе написали: «Сделано из рук вон плохо кем-то вусмерть пьяным». Поэтому работал прибор паршиво.
Близкое расстояние он просматривал нормально, но все, что дальше трех или четырех дюймов, расплывалось. Если это и есть вершина русской инженерной мысли, нам нечего беспокоиться о холодной войне. Их танки закончат свои бои в Турции, а их воздушные силы превратят Ирландское море в морской коктейль.
Если сосредоточиться, то можно отличить гриб от камня и ощутить разницу между живым и неживым предметом. Когда последние лучи солнца скрылись за горизонтом и на страну легла ночь, я уже стоял у окна своей спальни с «береттой» 12-го калибра. Приготовься к смерти, лисичка-сестричка.
Под утро я прикончил бутылочку «Бруйи», и мне стало трудновато различать, что есть что в этом зеленом инфракрасном мире. Но я был уверен, что перед рассветом я определенно заметил некое свечение. Кажется, в районе деревьев.
Я был немного пьян, поэтому, сделав предварительный расчет, снял очки, зарядил оружие и выстрелил.
На следующее утро жена с ужасом обнаружила, что ее любимое кресло разнесено в клочья. Боюсь, ее не устроил ответ, что через прибор ночного видения оно показалось мне лисой. Не ночного, а пьяного, сказала она как отрезала.
На следующую ночь я решил не пить. Я держался изо всех сил и в три часа заметил шевеление возле клетки. В очередной раз ночную тишину прорезал звук выстрела.
За завтраком я услышал крик, раздавшийся из глубины сада: «Ты гребаный идиот, ты застрелил Бекхэма». Увы, это была правда. Я пытался убедить детей, что курицу загрызла крыса, но у меня не получилось. К счастью всех полицейских всего мира, между пулевым ранением и зубами лисы существует огромная разница.
Отныне мне запретили дежурить по ночам, и я оказался в тупике. Я не мог рассыпать яду, потому что его могли съесть собаки. Я не мог натравить на лис собак, потому что это разозлило бы мистера Блэра. Я не мог позволить природе взять свое, потому что тогда лисы поубивали бы всех моих куриц, и нам бы пришлось есть яйца из супермаркета, и мы бы умерли от сальмонеллы, листерии или еще чего-нибудь, от чего мы должны были умереть на этой неделе, если судить по новостям.
Вот чего никак не может понять городской житель: загородная жизнь – очень сложная штука. Вскоре они не смогут покупать свежий ореховый хлеб, потому что лисьи стаи будут нападать на грузовики с ним и съедать их содержимое еще до того, как оно достигнет лондонского района Хокстон.
Видит бог, я старался, как мог. Я старался стать ближе к природе. И все, что у меня осталось для этого, – петух Ники Батт и курица Дэвид Симэн.
Новости с края Вселенной
Больше всего на свете я люблю лежать на спине посреди ночной пустыни и смотреть на звездное небо. Мне нравится наполнять свой мозг бесконечным количеством цифр, например думать о том, что мы вращаемся вокруг Солнца со скоростью девяносто миль в секунду или что Солнце несется по Вселенной со скоростью миллион миль в день.
Еще я думаю, что одна из этих звезд наверху могла умереть уже тысячу лет назад. Но мы до сих пор видим ее сияние.
Больше всего мне нравится, что наша планета находится на расстоянии 3000 световых лет от края нашей галактики – это около 17 600 000 000 000 000 миль. Однажды ясной ночью возле Таксона я этот край увидел. Это было, поверьте, зрелище, от которого у меня перехватило дыхание.
Поэтому я прекрасно понимаю, почему людей так влечет астрономия. И я не удивлен, почему после сорока лет блуждания в темноте, простите за каламбур, британские астрономы получили восемьдесят миллионов фунтов стерлингов и решили примкнуть к работе европейских коллег.
Это означает, что теперь у них есть доступ к ОБТ (Очень Большому Телескопу) в Европейской южной обсерватории (ЕЮО) в Чили. Также это означает, что теперь мы сможем помочь построить ЗКБТ (Зашибись Какой Большой Телескоп). Господи, ну почему они так любят все эти смешные аббревиатуры? Сразу сказали бы, что это НО. Немецкая Операция.
Давайте начистоту. С тех пор как Галилей сказал то, что сказал, все последующие астрономы просто сидят и ковыряют в носу. Буквально на днях какой-то метеорит пролетел от Земли всего в паре сантиметров, а его даже не заметили. Чем они там занимаются?
Иногда нам показывают фотографии какого-нибудь космического взрыва. Но без звукового сопровождения все эти взрывы не производят соответствующего впечатления. Как бы громко вы ни кричали, никто вас не услышит в космосе.
Мне необходима подходящая шкала координат. Мне нужны какие-нибудь примеры, чтобы я мог сравнить масштабы происходящего в космосе. Типа «двухэтажный автобус» или «футбольное поле». Когда мне говорят, что ежедневно уничтожается 20 000 квадратных километров тропических лесов, я и бровью не веду. Но когда мне скажут, что каждый день с лица Земли стирается лесной массив размером с Уэльс, мне на это будет тоже наплевать, но я хотя бы пойму, о чем речь.
Конечно, фотография какой-нибудь Альфа 48, разлетающейся в мелкие дребезги, – это здорово, но доступ к фотокамере стоит 80 миллионов фунтов, а это слишком дорого.
А что у нас с существованием внеземных цивилизаций?
