Газета Завтра Газета - Газета Завтра 928 (35 2011)
Андрей Смирнов -- Музон
Двадцать лет назад, 27 августа 1991 года в Ленинграде умер лидер группы "Зоопарк" Михаил Науменко, в мире и на сцене — Майк. Тогда уход Науменко был для меня мало заметен. Темы "Зоопарка" были далеки. Боль, злость, юмор автора — не понятны. Музыка какая-то рваная, простоватая, голос — неуверенный гнусавый речитатив.
Но сейчас Науменко — один из немногих героев 80-х, кого с интересом переслушиваю. Открываю какие-то новые стороны, удивляюсь. Так, интонации некоторых песен из репертуара Александра Шеваловского (например, "Дифирамбов петь не буду" и "Я без денег, но богатый") кажутся мне довольно близкими, с одной стороны, именно "Зоопарку", а с другой — ВИА, нежели просто вышедшими из "русского шансона". Кстати, Аркадию Северному Майк в своё время посвятил "Блатную песню".
Леонид Фёдоров в недавнем интервью "Известиям" заметил: "Именно с его уходом общность под названием ленинградский рок-клуб, по-моему, окончательно распалась. Майк — один из немногих наших настоящих рокеров. Не позёр. Мне импонировали его шоу, выглядевшие кустарно, но искренне. К тому же, он яркий текстовик. Я считаю, что даже во второй половине 1980-х, не говоря уж о более раннем периоде, Майк являлся не меньшей звездой, чем Цой или БГ".
Сам Науменко свой подход отрекомендовал так: "Играем мы нарочито грязный рок-н-ролл, не заботясь чрезмерно о чистоте звучания и тому подобном. Главное — это общий кайф, интенсивность звука, энергия, вибрации. Многие считают, что всё должно быть прилизано и красивенько (петербургские группы "Зеркало", "Пикник", например). Я же придерживаюсь другого мнения. По-моему, главное, чтобы публике было не скучно. В конечном итоге мы все играем для (и на) нее". И играл, и скучно не было. Реальное влияние "Зоопарка" сейчас трудно вообразить, так сильно изменились представления о недавнем прошлом. А ведь ещё году в 88-м пластинка "Белая полоса" возглавляла всесоюзный хит-парад ТАСС. И в Москве, несмотря на выпады вроде "Здесь нас никто не любит", уважали даже те, кто питерский рок категорически не принимали.
Общее место, что "Крематорий" — это московский ответ на "Аквариум". Однако творения одного из соучредителей "Крематория" Виктора Троегубова — это необаятельно-озлобленный Майк. Да и фирменные "крематорские" калигулы, пиноккио и женщины города роз своим истоком имеют не что иное как "Уездный город N".
Науменко никогда не противопоставлял себя группе. Не было отдельно лидера и музыкантов, был единый "Зоопарк". Вообще соратники Майка заметно отличались от стереотипного образа питерского музыканта как невротического интеллигента — такие суровые убедительные люди. И судьбы у них сложились очень тяжело — болезни, смерти, тюрьмы.
Сам Майк как-то на вопрос, считает ли он себя интеллигентом, ответил: "Нет, я рок-музыкант". И вёл себя, как человек, лишённый звёздности, непреодолимой дистанции от поклонников. Один мой друг, совершивший в восьмидесятые паломничество в мекку отечественного рок-н-ролла, вспоминал: с БГ общения не получилось. А с Майком общий язык был найден, пусть и "через магазин". В этом Майк был предельно последователен.
Его упрекали в цинизме, но именно Майк написал такие исполненные любви и нежности песни, как "Мария", "Горький Ангел" или "Да Святится Имя Твое". Да и "цинизм" таких вещей, как "Дрянь" или "Прощай, детка", — просто завуалированная форма рыцарского отношения к женщине.
Майк Науменко был романтиком:
А я встречаю восход и провожаю закат
Я вижу мир во всей его красе
Мне нравится жить посредине дороги
Сидя на белой полосе".
Не без инфантилизма, конечно, но… Главное, что Майк всегда был, а не казался.
И когда жизнь начала выстраиваться по другим канонам, исчез воздух, которым Майк, несмотря на все жизненные неурядицы, мог дышать.
Барабанщик "Зоопарка" Валерий Кириллов пишет: "Его одухотворенная, тонко чувствующая время натура явно подсказывала ему: грядут перемены в понимании духовных ценностей (Майк бы меня убил за эту фразу). Он видел массовое барыжничество в масштабах страны и не принимал его. Искренний патриот, Майк никак не мог понять, как можно приноровиться к переменам, которые ведут к явному развалу империи. Мы много беседовали с ним о политических переменах, и я был крайне удивлен, что внешне аполитичный Майк имел собственные (и весьма странные) взгляды на многие волновавшие нас тогда проблемы. Как-то раз он в приливе откровенности показал мне только что написанный текст, — ироничные, горькие и злые стихи, полная противоположность всему написанному им до того. С безжалостной четкостью я осознал тогда: Майк не принимает время, а время не принимает его"("Fuzz").
"Что же касается десятилетия в целом, то все началось с Великих Иллюзий и кончилось Великой Потерей тех самых Иллюзий", — констатировал сам Науменко.
В 1992 году сборная команда рокеров во главе с Кинчевым и Сукачёвым, отчаянно кривляясь, исполнила хит "Алисы" "Всё это рок-н-ролл". Хотели манифеста, получились шумные похороны рок-движения 80-х. Представить Майка в этом странном шоу было невозможно. А дальше пошла совсем иная история. Но песни Майка живы и по сей день, двадцать лет спустя.
-- Проханов в Сирии
АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ В ДАМАСКЕ ЦЕЛУЕТ ЗНАМЯ ХЕЗБОЛЛЫ
МОЯ ПОЕЗДКА В СИРИЮ заняла пять дней. Я был в Дамаске и в Хаме — городе, который отмечен недавними восстаниями, мятежами и кровопролитием.
Расскажу, прежде всего, о Дамаске. Это чудесный восточный город. Сейчас там сорокоградусная жара, пекло… В воздухе незримо пылает какой-то бесцветный огонь — это дает о себе знать близость Сахары. Тем не менее, улицы полны народа, разноцветная толпа кипит и на знаменитом рынке аль-Хамидия — лавки ломятся от изобилия яств, идет бойкая торговля восточной экзотикой: от ковров, благовоний, кальянов до золотых ожерелий. Город Дамаск пока не напоминает осажденную крепость, не напоминает разгромленный Триполи. В Дамаске не чувствуется драма. Наоборот, город холеный, сытый, торгующий, многолюдный, шумящий. В Дамаске я практически не видел полицейских.
Но, тем не менее, когда ты идешь по этому городу, вдруг как будто из-под земли возникает группа молодых людей, у которых в руках государственные флаги Сирии и портрет президента Асада. Один из них начинает выкрикивать лозунги, скандировать: "Да здравствует президент Башар Асад!". Вся группа начинает приплясывать, вскрикивать и взметать руки. Вся эта группа клубится, пляшет и грохочет в течение, может быть, 10-15 минут, а потом вдруг исчезает. И опять разноцветный шумный город, опять ресторанчики, опять лавки, опять инкрустированные столики и скамеечки. Потом проходишь несколько кварталов — и вдруг снова как из-под земли возникает другая группа… Это уже группа оппозиционеров. Они начинают скандировать примерно в той же ритмике с теми же мелодиями: "Башар уходи, Башар уходи, президент Башар Асад уходи!" Молодежь вздымает кулаки, на их лицах тот же энтузиазм. Внешне они ничем не отличаются от предшествующей группы. И опять, просуществовав так минут 10, толпа рассасывается.
Мне рассказали, что к одной из таких оппозиционных групп подъехал американский посол. Он подъехал, чтобы оказать им демонстративную поддержку. На место прибыли журналисты и телекамеры — все было заранее подготовлено и срежиссировано — но, опять-таки, как будто из-под земли возникла проправительственная группа, эдакие сирийские "Наши". Они буквально налетели на этого посла, заплевали, затолкали обратно в лимузин. Кто-то даже двинул послу по шее, и тот быстренько ретировался. Все это происходило тоже под камеры, показательно, демонстративно…
Сейчас идет Рамадан, мусульманский пост, правоверные постятся. Световой день для них — это время ожидания, размышления, молитв. Под солнцем замирает социальная и политическая активность. Но, вот, начинается вечер. Начинают магически светиться, подсвеченные удивительным зеленым цветом, городские мечети. А мечети, полные молящихся — это источник беспорядков, источник волнений. Выйдя из мечетей (это происходит даже в Дамаске, особенно на его окраинах) люди начинают скандировать, протестовать — молитва перетекает в митинг. Поэтому вечером около многих мечетей стоят небольшие автобусы, наполненные "людьми в штатском", которые терпеливо ждут окончания молитвы, наблюдают за тем, как из мечети валит толпа.
