Газета Завтра Газета - Газета Завтра 342 (25 2000)
В начале своей речи лауреат опять же в весьма скорбном тоне сказал: "Чего мы ищем?.. Мы, кто напоминает, должно быть, кучку упрямцев, сгрудившихся на льдине, невесть как занесенной ветрами в теплые воды. Мимо проходят сияющие огнями огромные комфортабельные теплоходы, звучит веселая музыка, праздная публика греется под лучами океанского солнца и наслаждается свободой нравов..." Впечатляющая картина. Но неужели среди этой публики на одном из сияющих теплоходов не видит Распутин своего кумира? Это ж он, наслаждаясь свободой нравов, под веселую музыку обрушил на нас потоки лжи и клеветы. Это он под лучами солнца ельцинской демократии веселит и греет "уже хладеющую кровь", в частности, и такими вот церемониями.
И закончилась речь возвратом к тому же образу: "С проходящих мимо, блистающих довольством и весельем океанских лайнеров кричат нам, чтобы мы поднимались на борт и становились такими же, как они". Кому это — нам? Мне, например, не кричат. И неужели Распутин опять не слышит, что кричат ему персонально: "Герой труда! К нам, на лайнер "Новая Россия!" Да не забудь захватить орден Ленина!" И уже спущен на воду трап в 25 ступенек... Горько и больно за большой талант…
На упоминавшемся съезде писателей Распутин вдохновенно говорил о нашем языке: "Один русский язык — это неумолчное чудо в руках мастеров и в устах народа, занесенное на страницы книг, — один он, объявший собою всю Россию, способен был поднимать из мертвых и до сих пор поднимал". Прекрасно! Но почему же проницательный писатель в языке Солженицына не видит того, что видят читатели? Мне уже не раз доводилось писать о текстах Солженицына, поэтому не буду повторяться, а лишь отмечу главную тенденцию.
Солженицын давно объявил: "В душе я мужик!" А некто Бернард Левин, живущий в Англии знаток России, кажется, из Жмеринки, однажды уверял в лондонской "Таймс": глядя, мол, на Солженицына и читая его писания, "начинаешь понимать, что означало когда-то выражение "святая Русь". Вот писатель и лезет из кожи вон, чтобы показать, какой он литмужик на святой Руси. Его тексты просто кишмя кишат поговорками да прибаутками. А тут еще и глубочайшие афоризмы своего собственного изготовления. Например: "Отмываться всегда трудней, чем плюнуть". Кто оспорит? И тут же инструкция или, уместнее в данном случае сказать, директива: "Надо уметь быстро и в нужный момент плюнуть первым". Под этим девизом и прожил всю столетнюю жизнь. И ведь сей девизик ничуть не слабее чубайсовского партийного лозунга "Больше наглости!", так возмущающего Распутина. Это просто разные варианты одной и той же человеческой натуры. А сработал Солженицын свой девиз еще в ту пору, когда Толик Чубайс ходил в пионерах и возглашал: "К борьбе за дело Ленина-Сталина всегда готов!". Так что пальма первенства за Александром Исаевичем.
Естественно, что при такой натужности и вымученности частенько случаются промашки и даже, извиняюсь за выражение, анекдотические нелепости как с языком, так и с набожностью. Есть, например, простонародное крестьянское выражение "ехать на лошади охлюпкой" или " охлябь", т.е. верхом без седла. Можно найти его у Даля: "Хоть бы охлябь, да не пеши", "Хоть охлябь, да верхом". Встречается и у Шолохова в "Поднятой целине": "Ты поедешь охлюпкой, тут недалеко". Словцо конечно, соблазнительное, и не устоял литмужик, сцапал — "Чем я хуже Шолохова!" — и в свой текст: "Сели на лошадей охляблью... " Ишь, какой хвостик присобачил. В чем дело? Да просто когда из Даля переписывал на фантик, то в вечной рваческой спешке и суете не так переписал...
А порой случается у Солженицына и так, что он употребляет даже не искореженные или неуместные речения, а прямо противоположные тем, что требуются по смыслу. Например, там, где надо сказать "ничком" или "ниц", т.е. лицом вниз, он пишет "навзничь", и наоборот. Или: "Офицер на зенитном пулемете выдержал поединок с тремя "мессерами". Во-первых, что значит выдержал? Сбил, что ли, всех? Или просто постреляли друг в друга и расстались? Во-вторых, какой же это "поединок", если трое против одного. Поединок это когда Немцов и Жириновский хлещут друг другу в лицо "пепси". Это схватка Явлинского и Чубайса: "Вы уникальный лжец, дорогой Анатолий Борисович!" — "Вы уникальный бездельник, милый Григорий Алексеевич!"
Настоящий литмужик должен, конечно, еще и демонстрировать полное пренебрежение к орфографии. Разумеется, в том же изобилии есть у Солженицына и это: "прИуменьшать", "на мелководьИ", "заподозрЕть", "вещи бросаются в тут же стоящИю бочку", "КишЕнев", "ТарусСа", "ТартусСкий", "КЕрилл", "ВячИслав", "Черчиль", "Ким-ир Сен", "ФилЛипс", "восСпоминания". "агГломерат". "нивелЛировать", "балЛюстрада", "карРикатура", "асС" и даже представил в ложном свете "анНальное отверстие"...
Нам могут сказать: "Ну что вы лезете! Тут живой классик, титаническая личность, а вы суете ему "анНальное отверстие". Смешно и нелепо!" Так-то оно так, но ведь мы тут всего лишь пытаемся следовать за самим титаном. Однажды он обнаружил, что некий ответственный товарищ вместо "ботинки" написал "бАтинки", и не в книге, изданной в Париже, а в служебной деловой бумаге. На дворе стояла весна 1953 года. Солженицын только что вышел из лагеря. Но даже радость свободы не могла смягчить его гнева и презрения, он запомнил эту ужасную ошибку и через двадцать с лишним лет предал её гласности в своем "Архипелаге", главной книге жизни... Но кто он был, тот ответственный товарищ — один из руководителей Союза писателей? министр? академик? секретарь обкома? Нет, это инспектор одного из райпо Джамбульской области Казахстана. Да и русский язык-то для него не родной, он казах. А ошибочку он сделал не в бестселлере, изданном многотиражно чуть не во всем мире, а в ведомости по учету товаров, составленной в связи с ревизией магазина в ауле Айдарлы. Вот какого масштаба объекты избирает титан и меч Божий для беспощадного обличения и уничтожающего сарказма. А почему? Да потому только, что деятель райпо однажды досадил будущему нобелевскому лауреату. Он такие вещи помнит всю жизнь и никому не прощает ни на Пасху, ни на Рождество, ни на Прощеное воскресенье.
Ну и для выразительности картины приведу еще один примерчик, хотя тут речь идет уже и не о сосбственно языке, а всё о том же рвачестве и вранье. Выступая 30 июня 1975 года на митинге перед рабочими и профсоюзными деятелями США, Солженицын так вспомнил последние месяцы войны: "Мы думали, что вот мы дойдём до Европы (из азиатской Московии. — В.Б.), мы встретимся с американцами... Я был в тех войсках, которые прямо шли на Эльбу. Еще немного — и я должен был быть на Эльбе и пожать руку вашим солдатам. Меня взяли незадолго до этого в тюрьму. Тогда встреча не состоялась... И я пришел сейчас сюда вместо той встречи на Эльбе с опозданием на тридцать лет. Для меня сегодня здесь Эльба!.." Это так тронуло слушателей, что некоторые разразились рукоплесканиями, а кто-то, возможно, и прослезился. Нас удерживает от этого одно досадное обстоятельство: Солженицын на Эльбу попасть не мог, даже если бы его и не "взяли в тюрьму". Дело в том, что на Эльбе, в Торгау,25 апреля 1945 года с американцами встретились войска 1-го Украинского фронта. А Александр Исаевич храбро командовал своей беспушечной батареей звуковой разведки в Восточной Пруссии, где, между прочим, в это время был и я. Это от Эльбы несколько далековато — поди, верст 600-700. На самом деле 48-я армия, в которой он служил, "прямо шла" на Вислу, где встречи с американцами быть не могло.
Я могу предложить поистине феноменальному заявлению Солженицына лишь такое объяснение. 48-я армия шла не на Эльбу, а на... Эльбинг. Это город недалеко от Вислинского залива. Вероятно, в наступающих войсках часто восклицали: "Эльбинг! Эльбинг!.." Солженицын не мог этого не слышать, ну и... Слышал Ваня звон... Вероятно, в его голове, как в конце концов и в доме Облонских, всё прояснилось бы, доведись ему дойти до Эльбинга, но Ваню "взяли" 9 февраля, а Эльбинг взяли 10-го, лишь на другой день после того, как Красная Армия, увы, осталась без Александра Исаевича и продолжала воевать в одиночестве... Всё это правдоподобно, конечно, при том условии, если он не наврал лопоухим американцам сознательно.
Но вот что самое интересное: в книгах Солженицына, изданных у нас, вы всех этих ошеломительных чудес не найдете, они только в парижском и других заграничных изданиях. Как так? Дело тут в одном из несомненных преимуществ социализма перед капитализмом: у нас во всех редакциях и издательствах всегда существовали бюро проверки и корректорские отделы, они очищали рукописи от нелепостей и ошибок. А на прогрессивном Западе, во всем цивилизованном сообществе, издатели не желают тратиться на такие службы. Поэтому если у нас Солженицын появляется перед читателями в милосердно приукрашенном виде, то там — голеньким! Бесспорно, в этом есть своя прелесть, но как бы то ни было, а благодаря социализму Александру Исаевичу долгое время удавалось фигурировать в образе довольно грамотного сочинителя. За одно это ему до конца жизни молиться бы на советскую власть, а он без устали хаит да еще брюзжит: "Безграмотная эпоха!.. Образованцы... "
