Эксперт Эксперт - Эксперт № 28 (2013)
Чтобы повысить эффективность перспективных разработок, компания, располагающая собственным сильным исследовательским подразделением, в последние годы заключала многочисленные — всего более сотни — партнерские соглашения, как, например, с той же Zinfandel, и проводила слияния и поглощения. В 2008 году Takeda приобрела японское подразделение одной из крупнейших биотехнологических компаний мира Amgen, занимающейся разработками в области онкологии. Следующей крупной сделкой, подкрепляющей онкологическое направление, в том же 2008 году стала покупка за 8,9 млрд долларов американской компании Millennium. В 2009-м с той же целью была приобретена компания IDM, а в 2011-м — Intellikine.
Развивая терапевтические направления с так называемыми неудовлетворенными потребностями, Takeda старается укрепиться на рынках развитых стран, где востребованы в первую очередь новые препараты с уникальными свойствами. Для расширения линейки своих продуктов компания в 2012 году приобрела за 800 млн долларов американскую URL только из-за одного лекарства — Colcrys, который, являясь инновационным препаратом, позволил Takeda стать лидером на рынке средств против подагры.
Ученые разрабатывают препараты для пока неизлечимых заболеваний
В том же 2012-м Takeda купила инновационную компанию Envoy, занимавшуюся технологией, помогающей создавать новые препараты для лечения болезней ЦНС, в частности шизофрении. Envoy разработала уникальную систему Bac Trap — бактериальную ловушку. Она основана на искусственной бактериальной хромосоме и позволяет идентифицировать все гены, работающие в одном конкретном типе клеток, которым интересуются исследователи, и затем количественно измерить соответствующие белки. Раньше такие исследования невозможно было проводить в изолированном типе клеток. По словам Маруямы, эта технология поможет сократить время разработки некоторых препаратов, а также повысить их эффективность: ведь на пути следования от кандидата в лекарства до препарата с ее помощью «неправильные» кандидаты будут быстро отсекаться.
Takeda также усиливает свое подразделение по выпуску вакцин. На этом направлении компания была традиционно сильна в Японии. Но теперь портфель нуждается в глобализации. «Недавно Takeda купила инновационную компанию Inviragen с хорошей разработкой вакцины от лихорадки денге, свирепствующей в странах Азии, — рассказывает глава группы “Развивающиеся рынки” и руководитель подразделения Россия–СНГ Йостейн Дэвидсен . — Еще одна перспективная разработка — вакцина от норовируса, от которого сейчас страдает много пожилых людей в Европе».
Россия, Бразилия, Китай
Кроме усиления продуктовой линейки на горячих терапевтических направлениях Takeda видит еще один драйвер роста — выход на рынки развивающихся стран. Если развитые рынки в последние годы стагнируют (в лучшем случае, по прогнозам IMS, рост на них будет составлять 1–2%), то быстрорастущих рынках Китая, России, Бразилии и некоторых других стран рост составит 11–16%.
В 2011 году Takeda делает крупную покупку — приобретает швейцарскую Nycomed. Заплатив 13,7 млрд долларов, японская компания расширяет свое присутствие с 30 до 70 стран мира и поднимается с 16-й на 12-ю строчку рейтинга бигфармы. До Nycomed до 90% своей выручки Takeda получала с рынков Японии и Северной Америки; Nycomed же, выпускающей и дженериковые препараты, популярные в развивающихся странах, почти 40% выручки давали развивающиеся рынки. Takeda намерена повысить к 2015 году этот показатель до 60%.
По словам Йостейна Дэвидсена, главными для компании сейчас являются три рынка — Россия, Бразилия, Китай. В России были сильны позиции Nycomed, начавшей строительство производства в Ярославской области. Предприятие открылось в прошлом году уже в составе Takeda и в 2014-м выйдет на полный цикл, за исключением производства субстанций, и будет выпускать три хорошо продающихся в России препарата — актовегин, кардиомагнил, «Кальций-Д3 Никомед». Постепенно Takeda будет вводить в производство свои оригинальные лекарства.
«В Бразилии очень сильны позиции местных игроков, поэтому мы там купили одну компанию, которая выпускает препараты, пользующиеся спросом на бразильском рынке, — рассказывает г-н Дэвидсен. — К тому же там очень мала доля препаратов, стоимость которых возмещает государство, в основном за лекарства платит потребитель. Поэтому нам важно иметь именно популярные в стране продукты».
Китай — очень интересный для Takeda рынок, но очень сложный. Еще Nycomed сделал там важную покупку, так что старт для развития есть.
«В Индию международные компании идут без особого энтузиазма, — продолжает Дэвидсен, — хотя, безусловно, это большой и многообещающий рынок. Однако пока там есть проблемы, в частности с интеллектуальной собственностью, там очень силен патернализм. Тем не менее мы присматриваемся к стране. У нас только-только выкристаллизовалась стратегия, как там развиваться. Пока у нас в Индии около ста представителей, но это капля в море, и мы набираем штат».
В Мексике компания создала Takeda Pharmaceuticals Mexico. Мексиканский рынок сегодня является 12-м по размеру в мире и занимает более 25% рынка Латинской Америки. Кроме того, Йостейн Дэвидсен считает, что для Takeda интересными будут рынки Среднего Востока, Турции и Африки.
(Подробнее о стратегии компании, преимущественно на развивающихся рынках, см. «Туда, где быстрее растут» .)
Внезапны, но иногда предсказуемы
Георгий Дерлугьян, Профессор социологии Нью-Йоркского университета, участник инициативы «Постглобализация».
Происходящее сегодня в Соединенных Штатах, в частности дело Сноудена, указывает на большой потенциал неожиданной дестабилизации, накопившийся в стране. Необходимо готовить идеи на случай краха мирового гегемона
Распад империй вызывают не диссиденты и недовольные, которые где-то есть всегда. Распад наступает внезапно именно потому, что его производят те, кто сам не ждет подобных последствий своих действий
Фото: АР
Историческая социология — моя редкая специальность — занимается прежде всего поиском ответа на вопрос «почему?». Например, почему в 1588 году испанская Непобедимая Армада не смогла справиться с «пиратами» второстепенной тогда Англии. Ведь во владении испанцев тогда оказалась почти треть Европы (Португалия, Италия, Австрия и то, что позднее назвали Бельгией), плюс золото и серебро индейцев Америки. Но богатства шли не столько в бюджет, сколько в частный доход приближенных к престолу грандов и их приспешников — тех самых, которые по-испански назывались камарильей. Они соревновались в престижном потреблении, в то время как истощались хозяйство и управление Испанией. Гипертрофия олигархических элит и, соответственно, неспособность центральной власти к смене курса оказываются главными признаками надвигающегося краха империй.
Главное, что мы узнаем сегодня из разоблачений беглого Эдварда Сноудена , не масштаб американской электронной слежки, а баснословные ассигнования на это безнадежное в принципе дело. Количество собираемых данных обратно пропорционально возможности их осмыслить — вспомните восточногерманскую Штази с ее мешками непрочитанных материалов прослушки. Но если даже молодой контрактник Сноуден мог себе позволить дом на Гавайях, какие же эшелоны более серьезных людей должны прекрасно кормиться из контртеррористического бюджета США?
Добавьте сюда выкупленный от самого себя финансовый сектор, где сконцентрированы многие из грандов наших дней, плюс фантастически оснащенную армию, оказавшуюся не в состоянии навести ожидаемый порядок в Ираке и Афганистане. И это все на фоне ханжеского урезания бюджета по всем прочим статьям, от образования и науки до национальных парков. Это неприятные, если не сказать грозные признаки, хотя так может продолжаться годами. У американской гегемонии изрядный накопленный запас финансовой и политической прочности.
Сюрприз для самих себя
Исторический опыт, впрочем, показывает, что имперские системы на грани перенапряжения подвержены стремительному саморазрушению. Такая участь некогда постигла Рим и совсем недавно — Советский Союз. Распад наступает не при нападении открытого врага. СССР некогда выстоял перед армиями Гитлера. Распад вызывают не диссиденты и недовольные, которые где-то есть всегда. Распад наступает так внезапно именно потому, что его производят те, кто сам не ждет подобных последствий своих действий. Например, лояльнейшие России армяне, попросившие всего-то о передаче Карабаха из одной советской республики в другую, или прорабы перестройки, искренне верившие в обновление советской системы.
