Газета Завтра Газета - Газета Завтра 299 (34 1999)
Сбитые в кучу, ничком, оглушенные, полные страха,
Мало-помалу встают караваны, и славят Аллаха.
Снова лежат исполины, недвижна несчетная сила;
Светел и ясен их вид, ибо с Богом их смерть примирила.
Места, где пала их рать, не найдут никогда человеки:
Буря холмы намела и тайну сокрыла навеки.
Изредка только наездник-араб пред своим караваном
Доброго пустит коня в весь опор по равнинам песчаным;
Сросся с конем и летит он, что птица,
по шири безбрежной,
Мечет копье в вышину и ловит рукою небрежной.
Чудится — молния мчится пред ним по песчаному полю,
Он, настигая, хватает его, и вновь отпускает на волю...
Вот уж они на холме, но далёко, чуть видимы глазу...
Миг — и отпрянул скакун, словно бездну завидевши сразу,
Дико взвился на дыбы, как в испуге вздымаются кони, —
Всадник нагнулся вперед и глядит из-под левой ладони —
Миг — и коня повернул — на лице его страх непонятный,
И, как из лука стрела, он несется дорогой обратной.
Вот доскакал до своих и поведал им тайну равнины.
Внемлют, безмолвно дивясь, рассказу его бедуины,
Ждут, чтоб ответил старейший —
в чалме, с бородой среброкудрой.
Долго молчит он и молвит:
“Валлах! Да святится Премудрый!
Видел ты дивных людей: их зовут Мертвецами Пустыни.
Древний, могучий народ, носители Божьей святыни,
Но непокорно горды, как хребты аравийских ущелий —
Шли на вождя своего, и с Богом бороться хотели;
И заточил их Господь, и обрек их на сон без исхода —
Грозный, великий урок и память для рода и рода...
Есть на земле их потомки: зовут их народом Писанья”.
Молча внимают арабы загадочной правде сказанья:
Лица их полны смиренья пред Богом и Божиим чудом,
Дума в глазах, —
и пошли уж к навьюченным тяжко верблюдам.
Долго сверкают, как снег, издалека их белые шали;
Грустно кивают верблюды, теряясь в мерцаниях дали,
Словно уносят с собой безысходность легенд про былое...
Тихо. Пустыня застыла в своем одиноком покое...
В данном случае вы, интеллектуалы, должны вспомнить другого лучшего из гоев — Ницше. Это он говорил: “Пустыня ширится с каждым днем...” Ныне арийская пустыня достигла пределов бытия.
Европа кончилась.
Грозный, великий урок, и память для рода и рода. Урок длиною в двадцать веков.
И слава нам, тем, кто не пошел по пути песчаной гибели. Отныне мы — единственная культурная нация, единственный в мире народ, имеющий перспективу. Мы молча взираем на камни европейских городов, подергивающихся песчаной пылью, и знаем — так было завещано от века. Стоит ли жалеть их? Нет. Стоит ли им помогать? Да, ведь это рабы наши, и, проиграв великую игру, они будут нам служить. Их мир явил свою тайную сущность, великую тайну арийской души. Понимаете ли вы это?
Тихо. Пустыня застыла в своем одиноком покое...
Вот главный секрет европейской культуры, культуры самонадеянного богоборческого отступления от Истины. За эту науку не было жалко и нашего всесожжения.
Итак, сегодня я, изменяя себе, заканчиваю свое слово другой поэмой — псалмом царя Давида, который стоит нам пропеть над руинами царства эдомитян.
“И убоятся народы имени Г-дня, и все цари земные — славы твоей. Ибо созиждет Г-дь Сион, и явится в славе Своей. Призрит на молитву беспомощных и не презрит моления их. Напишется о сем для рода последующего, и поколение грядущее восславит Г-да, ибо Он приникнул со святой высоты разрешить сынов смерти, дабы возвещали на Сионе имя Г-дне и хвалу его в Иерусалиме, когда соберутся народы вместе и царства для служения Г-ду” (Пс. 102:16-23).
Этот день настает. Он неумолим. Единственное, о чем мы сегодня должны молиться, — чтобы враги наши МЕНЬШЕ МУЧИЛИСЬ в день окончательной победы Народа Г-дня. Аминь.
14 июля 1999 г., Иерусалим
Оперативно размножить CDR 9 по доступным ценам.
ПРИХОДИТЕ В РАБОЧИЙ УНИВЕРСИТЕТ
В большинстве современных высших учебных заведений России студентам еще дают знания, необходимые для профессиональной деятель- ности по избранной специальности, но не помогают им стать по-настоящему образованными людьми, с активной жизненной позицией, основанной на твердом мировоззренческом, историческом и нравственном фундаменте. Это считается ненужным и даже опасным. Знай свою операцию на рыночном конвейере — и больше ни о чем не думай, не вспоминай, не заботься...
В нашем Рабочем университете, двери которого открыты для всех желающих, все по-другому. Занятия в нем, хотя и не дадут вам диплома государственного образца, но помогут понять кто мы, в каком мире живем, откуда и куда движемся. Лекции и семинары ведущих сотрудников НИИ РАН, МГУ и других вузов г.Москвы помогают приобщиться к миру русской истории и культуры, стать патриотом своей Родины, найти единомышленников и друзей. Занятия проводятся пока еженедельно по субботам с 10-00, но впоследствии мы надеемся перенести их на более удобное время. Обучение бесплатное.
Татьяна АНАНЬИНА, студентка Рабочего университета
Контактные тел.: 240-63-59, 161-90-38
Владимир Бондаренко ЧЕРЕМХОВСКИЙ ПОДКИДЫШ (Нетрадиционное прочтение Вампилова)
ОН РОДИЛСЯ в Черемховском роддоме 19 августа 1937 года. У него была дружная большая семья: папа, Валентин Никитич, и мама, Анастасия Прокофьевна, еще три сестры и брата. Родители — потомственные учителя, а отец — не просто учитель литературы, но директор школы в Кутулике. Валентин Никитич заранее знал, что младший сын будет писателем. Он и назвал его в честь Александра Сергеевича Пушкина, столетие гибели которого в 1937 году отмечала вся страна.
В роддом он писал жене: "Я уверен, все будет хорошо. И, вероятно, будет разбойник-сын, и боюсь, как бы он не был писателем, так во сне я все вижу писателей... Боюсь, как бы писатель не родился..."
И уже после рождения сына новое письмо: "Молодец Тася, все-таки родила сына. Мое предчувствие оправдалось... сын. Как бы не оправдал второе..."
Почему Валентин Никитич, учитель русской литературы, так боялся за судьбу сына-писателя?
На дворе был 1937 год. Переломное время. Строили государство, ломали людей. Все делали в напряжении сил, все — как в последний раз. И вещие сны — не случайны.
Александр Вампилов весь был подтверждением вещего сна отца, его оправданием, живым символом 1937 года. Уже через полгода после рождения сына Александра, в феврале 1938 года Валентин Никитич Вампилов был расстрелян.
Должна была состояться одна судьба — любимого сына в дружной семье. Состоялась другая — черемховского подкидыша, безотцовщины, лучшего русского драматурга с почти невостребованными пьесами. Тема отцовства стала одной из главных в его пьесах. Он сам себя поименовал "черемховским подкидышем" в письме московскому завлиту Елене Якушкиной: "Черемховский подкидыш подает голос из города Иркутска. Пишу на удачу..."
Не так много удач было в его жизни. Тогда, в жестокие 1937-38 годы родилось самое талантливое и самое потерянное писательское поколение России. Они взяли у отцов не только их нерастраченную энергию, но и часто их судьбу.
Александр Вампилов — самый трагический писатель из своего поколения, его смерть не просто неожиданна и трагична, она — нелепа. У его судьбы нет завершенности, которая есть и у Венедикта Ерофеева, и у Владимира Высоцкого, и у Николая Рубцова. Каждый из них мог бы еще немало написать и натворить, но и то, что было сделано,— имело свою законченность к моменту смерти. Александр Вампилов погиб накануне своего настоящего взлета. Я уверен: как великий русский драматург он только начинался.
