Газета Завтра - Газета Завтра 813 (77 2009)
Владимир Бондаренко БЛАГОСЛОВЕНИЕ СТЕПНЫХ БОГОВ К итогам премии «Национальный бестселлер»-2009
И на самом деле, впечатление такое, что сама Гуаньинь, восточная богиня сострадания и милосердия, схожая с нашей Богоматерью, занесенная в степное забайкальское приграничное село Разгуляевку, благословила не только главных героев романа Андрея Геласимова "Степные боги", но и весь "Национальный бестселлер". В награду за такое расположение великой степной богини и присудили члены Малого жюри премию 2009 года роману Геласимова.
Тема Востока не так уж редка в списке книг, выдвинутых на "Национальный бестселлер". Начиная с первого же лауреата премии, остросюжетного исторического писателя Леонида Юзефовича, получившего приз за роман "Князь Ветра", действие которого происходит всё на том же евразийском пространстве, что и в романе "Степные боги", продолжая прозой явно увлеченного Востоком Виктора Пелевина, и заканчивая, к примеру, философской прозой востоковеда Александра Секацкого. По своему тонкому чувству сибирской природы, по знанию сибирского сурового быта в сочетании с элементами восточной притчи я бы сравнил роман "Степные боги" с романом "5/4 накануне тишины" Веры Галактионовой, входившим в шорт-лист минувших лет.
И всё-таки, свою премию "Национальный бестселлер" Андрей Геласимов получил не за знание восточных богинь и японской философии. Премию свою, как ни покажется странным нашим гуманитарным либералам, Андрей Геласимов получил за достойное продолжение традиций русского реализма, традиций советской деревенской и военной прозы.
В наше время надо иметь мужество, чтобы в своих блиц-ответах нам, журналистам, признать ту огромную любовь и уважение, которую испытывает автор к лучшей советской прозе. Надо быть дерзким, чтобы говорить о "поисках национальной самоидентификации, возрождения - давайте назовем его так - имперского мышления", которое и востребует от современной литературы такую "внутреннюю агрессию. Интеллектуальную агрессию в том числе. И самая сильная по агрессивности тема - это, конечно, тема войны. Попытка исследования войны (по крайней мере, у меня) есть явный отклик на то, что происходит сейчас с Россией. Она усиливается…"
Не случайно же, кроме темы Востока, постоянно громко заявляет о себе на "Национальном бестселлере" и тема войны. Тема русского солдата. Вспомним прошедшие нацбест романы Александра Проханова и Захара Прилепина, Эдуарда Лимонова, рассказы Александра Карасева или Вячеслава Дёгтева.
Вот и в этом году в шорт-лист попала яркая книга Ильи Бояшова "Танкист или "Белый тигр", о схватке русского танкиста и немецкой чудо-машины, из которой, как и положено, вышел победителем русский танкист. Это почти былинная сказка о схватке русского богатыря с чудищем заморским, с многоголовым Змеем Горынычем. Думаю, получил бы Илья Бояшов и ныне выигрышные баллы - на мой взгляд, это один из лучших русских современных писателей, - но он уже был лауреатом "Нацбеста", и, чтобы не впадать в премиальную брежневщину, на этот раз члены Малого жюри обошли своим вниманием былого лауреата, избрав самого достойного из его соперников.
Им оказался писатель из Иркутска Андрей Геласимов с романом "Степные боги". Роман повествует о далеком забайкальском селе Разгуляевка в последний год войны, о дружбе русского паренька Петьки с японским военнопленным Хиротаро, плененным еще на Халхин-Голе, и застрявшим в лагере, чтобы ухаживать за тяжелоранеными японскими солдатами, о проходящих мимо Разгуляевки военных эшелонах сначала на запад, на фронт, на борьбу с фашистами, на Берлин, а затем на восток, на разгром Квантунской армии.
Как говорил нам в своем блиц-интервью Андрей Геласимов, основу для своего романа он взял у деда, воевавшего в 1945 году с японцами. Деда он вспоминает и в романе. "Мои деды сражались за русскую землю, так что у меня была возможность узнать историю тех лет из первых уст". Впрочем, и собственное детство писателя, родившегося в 1966 году в Иркутске, затем многие годы прожившего в Забайкалье, пригодилось писателю для романа. Еще были живы деды-фронтовики, еще было много разговоров и о войне, и о лагерях для японских военнопленных, и о самих японцах. Бывал он в те годы и в домах, где жили расконвоированные японцы, видел оставленные в подарок фигурки восточных богов, в том числе и многорукую китайскую богиню Гуаньинь, прозванную в Японии Канон.
Эта богиня милосердия и сострадания стала символом романа. Когда пацан Петька, взгромоздился на спину к японскому врачу Хиротаро, и они побежали в степь, раскинув руки, впереди них взошедшее солнце отбрасывало длинную четырехрукую тень, превращая героев романа в степных восточных многоруких богов, прежде всего в богиню милосердия и сострадания Гуаньинь.
Идея сострадания и милосердия даже в самое жестокое военное время, может быть, и является главной идеей романа. Пожалуй, перекрывает её только идея русской великой Победы, которой живут все жители села, даже самые никудышные, даже жестокие, росшие без отцов подростки, как и все русские люди того трагического и героического времени.
Может быть, роман "Степные боги" заставил и самого автора проникнуться всерьез этой великой идеей русской Победы. Как считает Андрей Геласимов: "Вообще, у меня есть твердая уверенность в том, что непревзойденным по значимости событием в жизни русского народа стала победа в Великой Отечественной войне". А еще Андрей Геласимов назвал в своем интервью своими учителями Юрия Бондарева и Бориса Васильева, советскую военную прозу.
Уже выйдя на сцену в зимнем зале ресторана "Астория", где традиционно присуждается премия "Национальный бестселлер", лауреат признался, что это не его победа, "а наша общая победа в той войне, которую мы выиграли 60 лет назад". Вот за это признание на него сразу после вручения премии и набросилась люто вся стая либеральных критиков.
"Национальный бестселлер" всегда удивляет. Лауреаты каждый раз неожиданны даже для организаторов премии: от Александра Проханова до не столь в свое время известных Ильи Бояшова и Захара Прилепина, от занимательного, но не признаваемого всерьёз Леонида Юзефовича до элитарного и малочитаемого Михаила Шишкина. Премию кидает из стороны в сторону, и даже сверхмудрый её организатор Виктор Топоров каждый раз разводит руками. Помню, один раз он мне сказал после очередного вручения премии абсолютно неугодному для него кандидату: "Еще одно такое вручение - и я уйду из "Нацбеста"…"
Думаю, на этот раз Виктор Топоров не огорчался, но и не предвидел итога. Симпатии многих сидящих в зале были на стороне питерцев Германа Садулаева с его леворадикальной психоделической "Таблеткой" и Сергея Носова с мистическим краеведением в "Тайной жизни петербуржских памятников". Я и сам после того, как выдвинутый мною кандидат Сергей Шаргунов не прошел в шорт-лист, болел всей душой за Германа Садулаева, питерского чеченца с русским державным мышлением.
Мне и на самом деле очень интересна нынешняя новая талантливая русская проза, от Сергея Шаргунова до Сергея Самсонова, от Захара Прилепина до Германа Садулаева, от Михаила Елизарова до Дениса Коваленко, от Александра Карасева до Александра Снегирева, от Александра Терехова до Ильи Бояшова, от Сергея Носова до Павла Крусанова, от Вячеслава Курицына до Олега Павлова…
И я рад был увидеть явный крен "Национального бестселлера" в сторону этой новой, во многом еще отчаянно молодой современной русской прозы. Прозы, соединившей социальную протестность с авангардными поисками, перемешавших архаизм с новаторством, традиционализм со смелыми экспериментами.
Многие претенденты на "Нацбест" были и авторами моего "Дня литературы". Это - явная победа над отмирающим постмодернизмом, так ничего и не давшим нашей словесности, проигравшим по всем статьям новой прозе даже на своём поле литературной игры и авангарда.
Но, может быть, мы раньше времени решили, что кондовый реализм отжил своё? И в ведущих литературах западных стран, в Германии, Англии, США, и в нашей русской новейшей литературе вдруг в лидеры стали выбиваться сорокалетние писатели, явно продолжающие линию нашей деревенской и военной прозы, линию городского психологического реализма былых "сорокалетних"…
Читателям надоело разгадывать литературные головоломки, они вернулись к героям и к ясному сюжету. Пройдя в девяностые годы школу массовой культуры, отвернувшись и от постмодернистов, и от детективных беллетристов, одновременно и от Гандлевского, и от Донцовой, читатели ждут серьёзной, но ясной литературы в традициях русского реализма. Народ перестал стесняться и тяги к реалистической литературе, и своего врожденного русского патриотизма. Несомненным символом этого поворота в народном сознании стала победа Андрея Геласимова в "Национальном бестселлере". Не случайно же Большое жюри, состоящее в основном из литературных профессионалов, выделило прежде всего психоделического, радикального Германа Садулаева с его "Таблеткой", дав ему 10 баллов, затем шли Сергей Носов, Александр Снегирев… В том числе и Андрей Геласимов, но, думаю, больше за природный русский язык, за восточные краски и образы. По ходу действа в "Астории" на сидевшего в углу Геласимова почти не обращали внимания ни журналисты, ни писатели. Мол, знаем, крепкий профессионал, переводится на все европейские языки, но что ему тут делать с его кондовым реализмом? Не в те ворота попал. И телекамеры на предварительных посиделках перед присуждением премии обходили его своим вниманием. Окружали Садулаева, Носова, Бояшова…
