Газета Завтра - Газета Завтра 763 (27 2008)
Жить стало намного опасней, нежели сто лет назад. Планомерная эксплуатация земли и людей, утилитарный функционализм, техническая рациональность подавили духовную самостоятельность. "Всё инстинктивное, темное в человеке, его смутные волевые порывы и путаница мыслей не побеждаются, а только усиливаются. Система организации, которая стремится подмять под себя всё, не имеет никаких средств для обуздания этого темного царства. Никакой технический разум не способен остановить нарастание слепой стихийности, напротив, технический разум открывает перед ней дорогу для проникновения и распространения в жизни" (Ф.Г.Юнгер.) Действительно, страх, неуверенность, паника, иррациональность приобрели в современном мире необычайные масштабы. Тартар дает себя знать, хотя он нашел себе прибежище главным образом в кинематографе и на телевидении. Утопия так давно превратилась в антиутопию, что каждый готов поверить в любой апокалиптический кошмар, только не в светлое будущее. Землетрясения, цунами, гибель пароходов, крушение поездов, падение самолетов, терроризм — тривиальная реальность наших дней. Причем всё это происходит на фоне беспросветной скуки бытия. Высокий уровень техники способен увеличить скорость, сократить расстояния, улучшить гигиену, но ни на йоту не может придать жизни занимательности и весёлости. Электронные аттракционы, куклы, игры не вызывают ничего, кроме инерции, скуки и уныния. Из слов выветрился смысл, что лишает всякую речь даже намека на серьёзность. Только искусный мастер жестикуляции, интонаций, пауз может надеяться на мимолетную популярность как демагог и актер. От невыносимой скуки, беспрерывных обманов и надувательств, от всесилия техники, от явного презрения, показного человеколюбия или трафаретных обещаний кем-то и зачем-то поставленного начальства люди постепенно сходят с ума. Хотя последнее признается при очевидно неадекватном поведении. Как правило, даже самый тяжелый психический недуг находит объяснение у психоаналитиков или специалистов по глубинной психологии. Потому что, утратив понятие о душе, ученые находят "душевное" в подсознательном и бессознательном, в галлюцинациях естественных и спровоцированных, в любых иррациональных пейзажах, в любых старинных рисунках и надписях "магического" характера. Йога, дао, вуду — зачастую в совершенно неузнаваемом виде — подвергнутые "научной" обработке, находят у массы восторженный прием. Если народ — индивиды или группы, объединенные общим языком, религией, ремеслами, праздниками, культурными ценностями, то масса — нервный, легко возбудимый людской поток, готовый повиноваться любым притяжениям, слушать любого горлана, при первом энергичном призыве разрушать всё подряд, но боязливо рассеиваться при громком окрике случайного функционера в форме. Человек массы, как правило, не видит сколько-нибудь интересных снов, его грезами руководят специалисты по видениям. Любой аляповатый бред, выданный за очевидную реальность, подтвержденный слухами или парой пьяных свидетелей, находят общее сочувствие. Это напоминает оживленный разговор двух купчих в пьесе А.Островского, как "наш царь собирается на войну с белым арапом". Если же солидный господин в дорогом костюме, поблескивая перстнем на пухлой руке, рассуждает о трехметровых обитателях НЛО или о чудовище озера Лох-Несс, а в ответ на удивление слушателей начинает высокомерно тянуть: "Как вам сказать? Наука признает только факты, хотя и не отрицает остроумных гипотез… К тому же, друг мой Горацио…" или вставит: "Платон мне друг, но истина, истина…", — такой субъект вызовет почтительное внимание.
Как механизм не может работать без заимствованной энергии и неустанной заботы, так и современный человек не может обойтись без чужих мнений (информации) и постоянного патронажа. Если ранее честолюбцы относились к соотечественникам как к людям взрослым, имеющим собственные взгляды на жизнь, то сейчас задача властолюбивых резко изменилась. Достаточно обладать внушительным голосом, авторитетной интонацией, набором занятных игрушек, уверенных соблазнительных обещаний… — и дело в шляпе.
Инфантилизм, панический страх при всяком угрожающем намеке власть имущих, дрожь перед грядущими катастрофами, ужас при реве гигантских машин, отравляющих, пожирающих, уничтожающих, но дающих комфорт, почтение перед их кормильцами-миллиардерами, привычное, но боязливое ожидание неизбежной смерти — таковы силовые линии современного мифа.
Андрей Смирнов ЛИНИЯ КИНЧЕВА
АЛИСА. "Пульс хранителя дверей лабиринта" ("СD-Максимум"), 2008.
Глазами дохлой рыбы смотрели на свет,
Лепили подтасовки о том, чего нет.
Подглядывали в щели, на слухи велись,
Смакуя в червоточине слизь.
Исследовали небо по картам "таро",
Зло, называя правдой, обманом — добро.
Считали эталоном чужую модель,
Успешность возведя в самоцель.
А я — искра в пляске огня.
Я — отражение глаз.
Блеф силы этого дня
Мной был просчитан на раз.
"Пульс хранителя дверей лабиринта", даже при просто прочтении и сочетании слов, предполагает нечто таинственное, неведомое, медленное… Почему-то медленное, хотя пульс ритмичен…
По Лабиринту Кинчева не придется блуждать, он — Путь. Путь — Движение. Почти по прямой. Из Лабиринта надо выйти, в кинчевский Лабиринт, надо попытаться войти — без тревожного ожидания подвоха (кто может ждать от Кинчева подвоха?). Идти на свет он — помогает. Некоторая таинственность названия, безусловно, себя оправдает, но для того, чтобы разгадать загадки, слушателю потребуются время и желание их раскрыть. Кто-то ограничится просто оценкой песен, кто-то захочет двинуться дальше, для этого придется взбодрить мозг и сжать время, которого, как известно, не существует", — обозначает официальный пресс-релиз.
"Алиса" — не из тех групп, что поразят открытиями, экспериментами. Даже "передышки" вроде пластинок "Jazz" или "Танцевать" вполне укладывались в магистраль творчества. А "Геополитика" с Рикошетом была воспринята как баловство. Отдали дань уважения новым технологиям и хватит. Вольготно Кинчев со товарищи чувствуют себя в рок-форме. Изначально "Алиса" балансировала между новой волной и роком, в его "утяжелённом" варианте. Последние полтора десятка лет — выбор неизменно в пользу рока.
В России ниша рока как музыкального феномена практически свободна. Кинчев здесь властвует, как хочет. Это не рокапопс или исторический русский рок, фундаментом которого могли служить и бит, и шансон, и этника.
"Мы просто играем рок", — поёт группа "Пилот", откровенно эпигонская по отношению к "Алисе". Константин Евгеньевич такое может сказать на полном основании, потому его проявления надо воспринимать как данность. Сквозь призму трип-хопа, лаунжа, нью-эйджа всё это действительно воспринимается довольно кондово, но в случае Кинчева важна внутренняя логика, его упрямая линия. Со стороны проще выдать клишированные оценки, наклеить ярлыки. Но вряд ли они будут адекватны. Истины Кинчева идут изнутри, они пережиты, а не преподаны, посему для восприятия необходимо войти в его контекст. Характерно постоянное и непрерывное "воспроизводство" аудитории группы. При этом среди сегодняшних алисоманов — старые бойцы и новые фанаты, привлечённые как знаменитым внешним образом, так и музыкой. Есть и те, кто оценили Кинчева, исходя из его православно-патриотической присяги. Такой подход понятен, хотя довольно утилитарен.
Сам я фанатом группы никогда не был, в пантеоне русского рока "Алиса" занимала своё, но локальное место. Посему лучшими пластинками неоригинально считаю "Энергию" и "Шабаш". Последние творения группы — это крепкие альбомы, связанные между собой звучанием, единством тем и образов. Это своего рода сага, которая неизбежно балансирует на грани того, что могут определить как пошлость. Когда искреннему кинчевскому патриотизму припишут казённый пафос, а героический ореол утонет в грохоте каких-нибудь эльфийских клинков.
"Пульс" — цельная пластинка. Динамичная, чёткая, в меру агрессивная. Кинчев песней "призывает апрель", недвусмысленно высказывается по поводу "оранжевых соплей", даёт понять, что "без надежды веры не найти".
Слушая сегодняшнюю "Алису", сложно "перенестись" куда-нибудь на Вудсток. Но странно для человека, который в этом году отметит пятидесятилетие, было бы впадать в истерику, играть в сорванца. Что симпатично и симптоматично, Кинчев верен себе, органичен своему возрасту. Неполикорректен, хотя каких-то радикальных вещей от него ждать не приходится, да и неоткуда им взяться.
Со стороны музыкальных снобов и младолибералов последнее время вошло в моду высокомерное ёрничание над Кинчевым — мол, дядя выжил из ума, заигрался. Ещё немного — и дойдёт до формулировок про "приличное общество". Но Кинчева внешние реакции интересуют мало: "Самое главное, надо двигаться в единожды выбранном направлении. Вот и всё", — заявил он в интервью "Правой.ру".
