Наталья Голицына - Знак 007: На секретной службе Ее Величества
Бонд вернул Вивьен веру в благородство мужчин. Они провели ночь любви, после которой 007 исчез навсегда, оставив в сердце девушки «незаживающие шрамы»: «Его руки и губы были неторопливыми и наэлектризованными, его тело было нежным и безжалостным».
Прибывший наутро добродушный полицейский инспектор Стонор разъяснил Вивьен особенности психологии подобных Бонду мужчин: «У руководителей преступных группировок и гангстеров, у ФБР, у оперативного состава, у шпионов высшего класса, у контрразведчиков — у них у всех холодные сердца. Они хладнокровные, безжалостные, жестокие убийцы, мисс Мишель. Они вынуждены быть такими. Они не выживут, если такими не будут. Они существуют в джунглях, где вы провели два часа и откуда вам удалось вырваться». Однако любовь и благодарность к Джеймсу Бонду сохранятся в сердце Вивьен Мишель навсегда.
Флеминг остался недоволен романом. По договоренности с продюсерами, в кино использовано только название книги. 10-й фильм киноэпопеи, «Шпион, который меня любил» (1977 г.), не имеет с романом сюжетного сходства.
7. БРИЛЛИАНТЫ НАВСЕГДА
Бонд заказал розового шампанского Clicquot и на пятьдесят долларов белужьей икры. Меньше нет смысла и спрашивать, объяснил он, не заметишь, как съешь.
Роман «Шаровая молния»Роскошные бренды — один из лейтмотивов романов и фильмов о Джеймсе Бонде. Вкусы и потребительские предпочтения агента 007 демонстрируются как череда фешенебельных торговых марок, формирующих образ эпикурейца и гедониста. Изысканный, не без налета снобизма, вкус супершпиона дарует ему способность приобщиться ко всему лучшему, ко всему самому дорогому в мире потребления. Роман «Живи, пусть умирают другие» начинается такой сентенцией: «Агенту секретной службы случается иногда вкусить от шикарной жизни. Некоторые задания требуют исполнения роли очень богатого человека. Наслаждаясь этой ролью, агент позволяет себе немного расслабиться…» Кинобондиана в романном пассаже заменила слово «иногда» на слово «всегда».
Флеминг ненавязчиво дает понять, что вкусы его героя не определяются модой и не подвержены внешним влияниям. Предпочтения Бонда тверды, как неизменны его патриотизм и преданность короне. Когда в романе «Из России с любовью» в «скромной квартире» Бонда в Челси «драгоценная шотландская домоправительница» Мэй приносит хозяину поднос с завтраком и свежим номером Times, «единственной газетой, которую он читал», это убеждает в том, что пристрастия 007 соответствуют непоколебимости английских традиций. Если уж Бонд уверовал в превосходство того или иного коммерческого продукта, он надолго сохраняет ему верность. В Лондоне, например, завтрак 007 годами остается одинаковым: кофе от De Вгу с Нью-Оксфорд-стрит, сваренный в американской кофеварке фирмы Chemex, поданный в фарфоровой чашке фирмы Minton; на тосты намазан норвежский вересковый мед от Fortnum и оксфордский мармелад фирмы Cooper, а сваренное всмятку яйцо со светло-коричневой скорлупой всегда только от французских кур маранской породы. Даже мед и куры применительно к Джеймсу Бонду выглядят как фешенебельные бренды.
В романе «Из России с любовью» Бонд отправляется в Турцию, и Флеминг знакомит читателя с новой чередой торговых марок: сигарета Diplomate, бокал Kavaklidere, со знанием дела названного «грубой разновидностью бургундского, как и все балканские вина». Впрочем, на родине агент 007 предпочитает другие сигареты: «Бонд закурил Duke of Durham, king size с фильтром. Авторитетный Союз потребителей Америки признал, что в этих сигаретах самое низкое содержание смол и никотина. Бонд перешел на них после ароматных, но очень крепких Morland Balkan с тремя золотыми ободками, которые курил с юности» (роман «Шаровая молния»); «Он любил смесь балканских и турецких табаков, которую специально для него делали в магазине Moreland на Гроувнер-стрит» (роман «Казино Royale»). Естественно, что враги Бонда — сплошь люди, не имеющие представления о комфорте и элегантности. Например, зловещий начальник советской секретной службы генерал Грубозабойщиков, внушающий могильный ужас, словно высеченный из камня человек, беспрестанно прикуривает папиросы от «дешевой американской зажигалки».
Гардероб Бонда сплошь состоит из удобных, дорогих и престижных вещей. Рубашки агента 007 непременно должны быть от Turnball&Asser. В салоне этой модной фирмы на Джермин-стрит в Лондоне (это рубашечная Мекка английских джентльменов) легко убедиться в том, что классический покрой рубашек — слегка скошенный воротник в стиле Chelsea и двойные манжеты под запонки — не изменился со времен Флеминга (как, впрочем, не изменился с XIX века и интерьер самого магазина). Понятное дело, что достоинство 007 сохраняет в любых обстоятельствах. В одной из последних серий, нырнув на скоростном катере в мутную глубину лондонского канала, Бонд и под водой невозмутимо поправляет узел туго повязанного галстука.
Такой набор пристрастий и привычек не случаен: джентльмена отличает вкус во всем, в том числе и в одежде, обычно он приверженец традиционной моды и сторонится новых поветрий. Романный Бонд шьет костюмы в респектабельных ателье на Savile Row, киношный 007 в последних фильмах одевается в строгие костюмы от Brioni, избегая кричащих галстуков и безвкусных аксессуаров. Как правило, забота о внешности не является доминирующей в поведении джентльмена. Однако в жизни Бонда она играет важную роль, и это вместе со стилем поведения и манерой речи обличает в 007 не только джентльмена, но и денди.
Англия — родина дендизма. Этот культурный канон включает в себя не только манеру одеваться и специфическое поведение, но и определенную философию, основа которой — личностная реализация через эстетизацию мировосприятия. Благородная элегантность костюма роднит денди с джентльменом (которым он может и не быть). Возникший в конце XVIII века дендизм не утратил значения и в современной Британии, неспроста уже в наше время на упомянутой выше и любимой Бондом Джермин-стрит установлен памятник основателю дендизма Джорджу Браммеллу. На памятнике выбит браммелловский афоризм, ставший заповедью дендизма: «Я не могу быть элегантным, если вы заметили мой костюм». Особой чертой поведения денди, идущей от этого «британского премьер-министра элегантности», считается ирония. Неспроста поведение Бонда пронизано язвительным остроумием. Основной мишенью его издевательств становятся главные злодеи бондианы и более мелкие негодяи, а вот к своим девушкам 007 относится с мягкой иронией.
По сути дела, Бонд, классический денди, — романтический герой, реализующий художественные и этические идеалы в жизненном творчестве. Исследователь дендизма Ольга Вайнштейн так описывает дендистский кодекс поведения, который совпадает с кредо агента 007: «Гордость под маской вежливого цинизма, отточенная холодность обращения, саркастические реплики по поводу вульгарных манер или безвкусных нарядов. Квинтэссенция светского поведения денди — три знаменитых правила: ничему не удивляться; поражать неожиданностью, сохраняя бесстрастие; удаляться, как только достигнуто впечатление». Манера поведения, искусство одеваться и стиль речи Джеймса Бонда характеризуют его как джентльмена, усвоившего кодекс поведения денди.
Элегантные «тройки», пальто, смокинги, в которых щеголяет агент 007, играя в клубах и казино, откровенно противостоят джинсовой культуре, и это еще одна составляющая стиля агента 007. В кадре лишь один из шести Джеймсов Бондов, Тимоти Далтон, рискнул, да и то весьма ненадолго, появиться в джинсах. Когда в романе «Живи, пусть умирают другие» Бонд оказывается в Америке, он пользуется такими аксессуарами: бумажником из крокодиловой кожи фирмы Marc Cross, булавкой для галстука от Chic, чемоданом Hartman. Даже оказавшись в плену у зловещего доктора Ноу, Бонд не перестает наслаждаться роскошной ванной комнатой. Флеминг с явным наслаждением перечисляет: «В ванной было все — эссенция для мужчин Floris Lime и ароматические соли Guerlen для женщин, мыло Fleurs des Alpes и лосьон после бритья Lentheric».
Особая статья — автомобильные бренды в романах и фильмах бондианы. «Бонд любил скоростные машины, ему нравилось сидеть за рулем. Американские модели навевали на него тоску. В них не было индивидуальности, свойственной европейским машинам, того чувства единения водителя с автомобилем и дорогой, того вызова мастерству и нервам, которые хорошо известны европейскому водителю, здесь, в Америке, уже не испытаешь» («Живи, пусть умирают другие»). В ранних романах Флеминга Бонд водит «серый Bentley с откидным верхом модели 1933 года, объем двигателя четыре с половиной литра, компрессор фирмы Amherst-Villiers… Машина выкрашена простой серой краской, как боевой корабль, не полирована, а внутри обита черной кожей. Она летала, как птица, как ракета, и Бонд обожал ее больше, чем всех женщин своей жизни, вместе взятых». В кинобондиане Bentley фигурирует только во втором фильме («Из России с любовью»), в первой серии («Доктор Ноу») Бонд в основном раскатывает на Sunbeam Alpine. Начиная с фильма «Голдфингер» агент 007 появляется в автомобиле, который вскоре назвали «самой знаменитой машиной мира», в Aston Martin DB5. Со временем эту модель заменила более современная — Aston Martin v8 (в фильме «Живые огни»). В середине минувшего века спортивный Aston Martin был необычайно престижной малосерийной машиной ручной сборки. С 1963 по 1965 год выпущено всего около тысячи автомобилей модели DB6 по цене больше четырех тысяч фунтов, что превышало годовую зарплату английского рабочего и превосходило стоимость самого дорогого в США лимузина Cadillac. В конце 80-х Aston Martin из «Голдфингера» продали на аукционе за 275 тысяч долларов. В фильмах «Шпион, который меня любил» и «Только для ваших глаз» появляется автомобиль-амфибия Lotus Esprit, а в «Золотом глазе» — еще более фешенебельный родстер BMW Z3. То, что британским моделям 007 предпочел немецкую машину, вызвало в Англии протесты критиков и зрителей. Но создателей сериала это не смутило: эпизодически Бонд оказывался даже за рулем французского Peugeout и японской Toyota, хотя в двадцатой серии Пирс Броснан пересел-таки на образец продукции британского автопрома, Aston Martin v12. Изящный стиль Флеминга позволяет проводить сложные параллели: «Широкая дверь машины захлопнулась с шикарным двойным щелчком, как шкатулка Фаберже», — замечает писатель в романе «Лунный гонщик». Естественно, автомобиль суперагента не должен уступать в роскоши самым дорогим ювелирным украшениям.
