Алексей Баканов - «Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг.
Интересна эволюция и радикализация антиеврейских взглядов автора статей. Во время войны А. Мицюк сотрудничал с коллаборационистским изданием «Краковские вести» («Кракiвськi вiстi»), где опубликовал серию антиеврейских прогитлеровских статей[388].
Уже к началу 1930-х гг. среди украинских националистов было распространено представление о том, что еврейство виновно в многовековом угнетении украинцев, о том, что евреи во время гражданской войны не поддержали сторонников украинской независимости, о «засилье» евреев в мировой прессе и финансовой сфере. К началу 1930-х гг. среди части западноукраинской интеллигенции сформировался стереотип, согласно которому виновными в бедах евреев (погромах) были главным образом сами евреи и предшествующая погромам еврейская эксплуатация Украины, нежелание евреев «помогать» украинцам создавать независимое украинское государство. Уже в статьях Мицюка были оформлены практически все имевшиеся к тому времени стереотипы о евреях, которые к началу войны только усилятся: обвинения евреев в непатриотичном поведении и помощи оккупантам, отождествление евреев и советского строя, – то есть те стереотипы, которые предопределят отношение украинских националистов к евреям в начале Великой Отечественной войны.
Еврейскому вопросу посвящена работа видного деятеля ОУН, члена ПУН, стоявшего у истоков организации, В. Мартынца[389]. Он прямо называл евреев «паразитическим элементом»[390]. В отличие от работ Мицюка, Мартынец связывал сущность еврейского народа с его расой. Евреи, по его мнению, были чужды украинцам, поскольку они не были арийцами[391] и происходили из другого расового корня. Поэтому украинский идеолог выступал против ассимиляции евреев, так как полная ассимиляция евреев была, по его мнению, невозможна, а частичная вела лишь к оевреиванию украинцев. Отсутствие большого числа украинско-еврейских браков Мартынец расценивал как благо. Только запреты межэтнических браков между евреями и украинцами не решат проблему. Ее была призвана решить полная сегрегация украинцев и евреев: «Мы не хотим навязывать евреям наши идеи, влияние и превосходство («супрематiї»), но и не хотим, чтобы их навязывали нам евреи. Хотят евреи жить между нами? – Пусть живут, но не в симбиозе с нами! Хотят торговать? – Пусть торгуют, но сами с собой! Хотят учиться? – Пусть учатся, но в своих школах! Хотят печатать газеты и книжки? – Пусть печатают, но только для себя, то есть по-еврейски! Хотят вступать в брак и плодиться? – Пусть вступают, но только между собой! … Как видим, все те права, которых у нас нет на нашей собственной земле во время нашего порабощения, и за какие тяжело боремся, евреи будут иметь без всякой борьбы за них»[392]. Таким образом, Мартынец предлагал, по сути, введение против евреев расовых законов наподобие тех, которые были приняты в Гитлеровской Германии, и которые предлагались польскими национал-радикалами. Однако, видимо, сам Мартынец полагал, что Нюрнбергские расовые законы были не вполне радикальны в деле отделения евреев от общества: «Таким образом, не ассимиляция, не только расово-национальная изоляция евреев, но всесторонняя изоляция евреев от украинского народа»[393]. Сегрегация представлялась Мартынцу оптимальным решением еврейской проблемы, так как в возможность создания еврейского государства в Палестине, которое вместило бы всех евреев мира, он не верил, а массовое переселение или уничтожение всех миллионов украинских евреев из Украины он считал неосуществимым. Украинский националист был уверен, что изоляция евреев от украинского населения автоматически приведет к уменьшению их численности и снижению остроты еврейской проблемы[394].
Трудно точно сказать, насколько работа Мартынца отражала его собственные взгляды, а насколько – взгляды всей организации (тут надо отметить, что после раскола ОУН Мартынец остался с мельниковцами). Однако некоторые идеи Мартынца получили дальнейшее развитие в идеологии украинских националистов. Так, в «дискуссионной работе» Я. Стецько «За содержание государственной жизни» в разделе, посвященном национальному образованию, он писал, что в будущем украинском государстве иноземцам («чужинцям») будет запрещено участвовать в деятельности украинской прессы и поддерживать ее материально – «иноземная пресса, вся издательская деятельность, в частности, еврейская, не может появляться на украинском языке». Отдельное разрешение для публикации иноземной литературы на украинском языке должен был давать специальный центр Охраны Украинской Культуры («Осередок Охорони Української Культури»)[395].
Работы Мартынца и Стецько показывают, что дифференционистский антисемитизм, стремление разделить украинскую и еврейскую общины вроде того, как это было сделано нюрнбергскими законами в Германии, присутствовали в идеологии украинских националистов еще до присоединения Западной Украины к СССР. Антисемитизм украинского национализма не был просто порождением советизации, как это иногда утверждают[396].
В своем негативном видении еврейства украинские националисты не были одиноки. «Умеренный» антисемитизм сделался приемлемым в обществе Западной Украины. Формально непартийная газета «Новий час» незадолго до принятия Нюрнбергских законов одобряла антиеврейскую законодательную политику, проводившуюся в «Третьем Рейхе», утверждая, что «украинцы из-за Збруча могут завидовать судьбе немецких евреев»[397]. Представления о жидокоммунизме, отождествление коммунизма и еврейства, любовь к подсчетам процентного числа в советском руководстве были во многом характерны и для УНДО[398]. В документах КПЗУ мы находим многочисленные примеры антисемитизма и среди коммунистов[399]. Тем не менее факты проявления коммунистами антисемитизма осуждались партией. Также не поддерживали антиеврейских настроений социалисты-радикалы из УСРП[400]. И уже во второй половине 1930-х гг. в общественном мнении Западной Украины газеты и брошюры сформировали образ «еврея-чекиста»[401]. Говоря об украинском антисемитизме межвоенного периода и общераспространенных антиеврейских стереотипах, необходимо помнить, что западноукраинские земли в это время находились под юрисдикцией Польши, в которой в этот период активно развивался антисемитизм. Даже такие польские политические силы как людовцы, выступавшие против крайностей антиеврейской политики эндеков и погромов, считали наилучшим решением еврейского вопроса эмиграцию евреев из Польши[402]. Это, естественно, не могло не сказываться на отношении украинцев к проживавшим в Польше евреям.
В 1930-е гг. украинские националисты (и не только) часто отождествляли коммунизм и евреев[403]. Вплоть до 1943 года ОУН использовалось определение «жидо-коммуна»[404]. Кроме того, у украинских националистов процветал, условно говоря, «экономический антисемитизм», когда для того, чтобы подорвать экономическое положение евреев и защитить экономические интересы украинцев, националисты проводили антиеврейские акции вроде бойкота еврейских товаров, порчи их имущества и даже поджогов еврейских домов. И это несмотря на то, что по сообщениям польской полиции, Краевая Экзекутива ОУН предписывала бороться против евреев только экономическими методами, в то время как против коммунистов всеми методами, «не исключая террора»[405]. Но имеются свидетельства, что руководство ОУН края прямо подталкивало рядовых националистов к погромам. Так, в брошюре, изданной в 1931 г. и предположительно написанной идеологическим референтом КЕ С. Ленкавским или Краевым проводником ОУН С. Охримовичем, читаем: «Когда двор эксплуатирует село или фабрика рабочих, начнем стачку и откажемся работать так долго, пока не получим зарплаты какой хотим. Учителям полякам откажемся продавать молоко, яйца и т. п. В корчмах выбьем окна, разобьем бутылки с горилкою, а евреев прогоним из села»[406].
В своей борьбе против пьянства ОУН иногда не гнушалась и противоправными методами, как поджигание кабаков, избиение их хозяев и посетителей заведений, разгон свадеб, битье окон в корчмах[407]. Насколько важную роль в этих действиях играл антисемитизм? Как видно, наказание предусматривалось и против тех украинцев, которые были завсегдатаями заведений или справляли алкогольную свадьбу. То есть в основе этих агрессивных действий борьбы оуновцев против пьянства лежал не антисемитизм. Антиеврейские действия были здесь всего лишь дополнением к антиалкогольному движению, но дополнением вполне органичным, вытекавшим из сложившихся к тому времени среди украинских националистов антиеврейских стереотипов, благо работы А. Мицюка не давали возможности усомниться в том, что евреи коллективно ответственны за распространение пьянства на Украине[408].
