Оруэлл. Пророчества, которые сбылись - Джордж Оруэлл
Враги свободы мысли всегда стремятся представить свою позицию как призыв к дисциплине в противовес индивидуализму, при этом вопрос о соотношении правды и лжи, насколько это только возможно, уходит на задний план. Хотя акценты могут расставляться по-разному, писателя, который отказывается продавать свои убеждения, неизменно клеймят как жалкого эгоиста. То есть его обвиняют либо в желании запереться в башне из слоновой кости, либо в склонности к нравственному и интеллектуальному эксгибиционизму, либо в попытке воспрепятствовать неизбежному ходу истории для того, чтобы сохранить незаконные привилегии.
Католики и коммунисты схожи своей уверенностью в том, что их противник не может быть одновременно честным и умным. И те и другие убеждены: «истина» уже раскрыта, и еретик, если он не последний глупец, ее знает, однако не готов в этом признаться из эгоистических побуждений. В коммунистической литературе нападки на свободу мысли обычно маскируются разглагольствованиями о «мелкобуржуазном индивидуализме», «иллюзиях либерализма XIX века» и т. п. и подкрепляются такими ругательными определениями, как «романтический» и «сентиментальный», на которые трудно что-либо возразить, поскольку они слишком расплывчаты. Таким образом, спор отклоняется от реальной проблемы. Можно было бы согласиться – и большинство просвещенных людей готовы это сделать – с коммунистическим тезисом о том, что абсолютная свобода достижима только в бесклассовом обществе и наиболее близок к свободе тот, кто работает над его созданием. Однако сюда в обязательном порядке добавляется совершенно необоснованное утверждение, которое гласит: Коммунистическая партия как раз и добивается построения бесклассового общества, и в Советском Союзе эта задача уже решается. Если допустить, что первое утверждение неизбежно влечет за собой второе, то можно будет оправдать почти любое посягательство на здравый смысл и элементарную порядочность. Тем временем цель оказывается достигнута: о существе вопроса все уже практически забыли. Свобода мысли означает право говорить о том, что ты на самом деле видел, слышал и ощущал, а не обязанность выдумывать факты и чувства. Привычные выпады против «бегства от проблем повседневности в мир иллюзий», «индивидуализма», «романтизма» и так далее – это всего лишь демагогический прием, цель которого – придать искажению истории респектабельный вид.
Когда 15 лет назад человек отстаивал свободу мысли, ему приходилось защищаться от консерваторов, католиков и лишь в небольшой степени – поскольку в Англии они не играли существенной роли – от фашистов. Сегодня же в этом вопросе ему противостоят коммунисты и «сочувствующие». Не следует преувеличивать непосредственного влияния со стороны не слишком многочисленной компартии Великобритании, однако нельзя отрицать и пагубного воздействия на английскую интеллектуальную жизнь русского мифа. Из-за этого известные факты замалчиваются и искажаются до такой степени, что возникают сомнения в самой возможности когда-либо воссоздать правдивую историю нашего времени.
Достаточно привести всего один пример. Когда Германия потерпела поражение, выяснилось, что огромное количество советских граждан перешли (без сомнения, в основном по мотивам неполитического характера) на сторону немцев и воевали в их рядах. Кроме того, небольшая, но отнюдь не мизерная часть российских военнопленных и перемещенных лиц отказалась возвращаться в СССР, и по крайней мере некоторые из них были репатриированы против воли. Эти факты, сразу же ставшие известными многим журналистам, почти не упоминались в британской прессе, в то время как просоветски настроенные публицисты в Англии продолжали оправдывать чистки и депортации 1936–1938 годов, утверждая, что в Советском Союзе «не было квислингов». Туман лжи и дезинформации, окутывающий такие темы, как голод на Украине, гражданская война в Испании, политика России в отношении Польши и т. д., возникает не только из-за сознательного обмана. Любой писатель или журналист, симпатизирующий СССР (имеется в виду, в такой форме, как это устраивает русских), вынужден мириться с преднамеренной фальсификацией ключевых исторических моментов.
Передо мной, по всей видимости, очень редкая брошюра, написанная Максимом Литвиновым в 1918 году и освещающая события русской революции. В ней не упоминается Сталин, но высоко оцениваются Троцкий, Зиновьев, Каменев и другие. Как могут отнестись к подобному сочинению честные коммунисты? В лучшем случае, отдельные мракобесы заявят, что это нежелательный документ и его следует запретить. Если же по тем или иным причинам было бы решено опубликовать искаженную версию брошюры, которая после внесенных правок очерняла бы Троцкого и содержала ссылки на Сталина, то ни один верный принципам партии коммунист не осмелился бы протестовать. В последние годы уже публиковались подделки, почти столь же грубые, как эта. Однако важен даже не сам факт их появления. Примечательно, что, узнав о подобной практике, левая интеллигенция никак не реагирует. Зато неопровержимыми считаются следующие доводы: говорить правду в данный исторический момент «неуместно» или ее обнародование «сыграет на руку» определенным политическим силам. При этом мало кого беспокоит перспектива того, что ложь, которой они потворствуют, в конечном итоге может из газет попасть в учебники истории.
Организованная ложь, практикуемая тоталитарными государствами, вовсе не является, как это иногда утверждают, временным средством, наподобие дезинформации в военное время. Она выступает органической, неотъемлемой частью тоталитаризма, которая продолжит существовать даже после того, как отпадет необходимость в концентрационных лагерях и тайной полиции. Среди мыслящих коммунистов распространена не афишируемая легенда о том, что, хотя сейчас советское правительство и вынуждено прибегать к таким методам, как пропитанная ложью пропаганда, сфабрикованные судебные процессы и т. п., оно исподволь фиксирует подлинные факты и когда-нибудь в будущем предаст их гласности. Как мне представляется, мы можем быть совершенно уверены в том, что это не так. Менталитет, определяющий подобные действия, свойственен скорее либеральному историку, убежденному в том, что прошлое нельзя изменить, а достоверность сведений об исторических событиях – это нечто само собой разумеющееся.
С тоталитарной точки зрения, историю следует скорее создавать, чем изучать. Тоталитарное государство, по существу, является теократией, и его правящая каста ради незыблемости своего положения должна считаться непогрешимой. Однако, поскольку никто не безупречен, часто возникает необходимость изменить прошлое и доказать, что той или иной ошибки не было допущено или те или иные воображаемые победы действительно имели место. С другой стороны, любая значимая корректировка политического курса требует соответствующего изменения доктрины и переоценки деятельности видных исторических личностей. Подобное происходит повсеместно, но в обществе, где на каждом конкретном этапе разрешено только одно-единственное мнение, это неизбежно ведет к откровенной фальсификации истории.
Прошлое, рассудил он, не просто изменили, его, по сути, уничтожили. Разве можно установить точно хотя бы самый очевидный факт, когда его не подтверждает ничего, кроме твоей памяти?.. Невозможно установить, что из этих легенд было правдой, а что – выдумкой. Уинстон не мог даже вспомнить дату возникновения самой Партии. Он полагал, что не
