Истины. Будущее Америки в первую очередь - Вивек Рамасвами
Это подводит меня к самым вопиющим случаям — намеренному навязыванию детям программы «прав трансгендеров». Гендерная дисфория для тех немногих людей, которые от нее страдают, является источником огромных страданий. Однако это психологическое состояние, которое заслуживает сострадания и лечения. Новая программа «прав трансов» отвергает лечение этого состояния, поскольку отказывается признать его как условие страдания. Как следствие, они создают еще больше страданий.
Во время своей президентской кампании я познакомился с двумя молодыми женщинами, которым сейчас за двадцать. В подростковом возрасте обе они пережили периоды психологической неуверенности в себе, потеряли уверенность в себе и в том, кем они являются, — среди прочего, потеряли уверенность в своей гендерной идентичности. Однако они не получили необходимой психологической помощи. Вместо этого в дело вмешались фармакотерапия и хирургия. Обе получали препараты, блокирующие половое созревание. Обеим сделали двойную мастэктомию — серьезную операцию, в ходе которой отрезали обе груди. Одной из них в подростковом возрасте была сделана полная гистерэктомия — удаление матки.
Обе женщины теперь глубоко сожалеют о принятых ими решениях — точнее, о тех, которые были приняты за них, поскольку они были несовершеннолетними, — и не могут ничего изменить. Анатомически и биологически они уже никогда не будут прежними. Утверждение детской растерянности — это не сострадание. Это новая форма жестокости.
Это примечательно, потому что сострадание к детям — основной аргумент против новых законов, препятствующих использованию блокаторов полового созревания или трансгендерной хирургии для несовершеннолетних. Это не сугубо партийный вопрос. В Огайо губернатор Майк ДеВайн, республиканец, наложил вето на законопроект, который ограничил бы гендерно-утверждающую помощь несовершеннолетним. В Арканзасе то же самое сделал тогдашний губернатор Аса Хатчинсон. В мае 2023 года три демократа в Техасе пошли на разрыв со своей партией и поддержали законопроект штата, запрещающий гормональную терапию, средства, блокирующие половое созревание, и хирургические операции у детей.[65]
Но оказалось, что большинство детей, прошедших через так называемую «гендерно-утверждающую помощь», после химического вмешательства или операции психологически не более удовлетворены и не лучше, чем до этого — потому что, как и две женщины, с которыми я встретилась во время кампании, они переживали самостоятельный сложный период в своей жизни.
«На самом деле не существует двух полов»
Что является лучшим аргументом для другой стороны? Часто — отклонение. Во время предвыборной кампании я часто слышал, как люди бросали мне вызов, как будто я не учился этому на первом курсе генетики, утверждая, что на самом деле не существует только двух биологических полов. Оказывается, существует очень небольшое количество людей, которые биологически являются «интерсексуалами». Это медицинские состояния, не связанные с психическим здоровьем или гендерной дисфорией. Например, некоторые люди рождаются с двумя Х-хромосомами и одной Y-хромосомой. Они XXY, что означает, что они страдают от синдрома Клайнфельтера. Другие рождаются с одной X-хромосомой и двумя Y-хромосомами; они страдают от синдрома Джейкобса. Эти заболевания относятся к широкому классу медицинских нарушений, известных как хромосомные аномалии, которые проявляются в отношении половых хромосом так же, как и в отношении других хромосом, например трисомия 18 — появление трех копий хромосомы 18 (а не только двух), что проявляется как синдром Дауна. Большинство хромосомных аномалий заканчиваются внутриутробно, но те немногие, которые позволяют плоду выжить до рождения, приводят к появлению на свет людей с этими синдромами. Обратите внимание, что эти генетические аномалии встречаются крайне редко. В совокупности ими страдают всего 3–5 процентов населения.
Прекрасно. Это правда и заслуживает признания. С технической точки зрения, на самом деле «существует два пола» — это неправда, потому что существует не только два «пола», если считать тех, кто страдает от сверхредких хромосомных аномалий и связанных с ними заболеваний. Но это доказывает основную мысль: существует генетическая основа для пола, и этот пол можно определить, причем объективно, при рождении. И что не менее важно, все, кроме XY и XX, — это патология. Медицинское расстройство. И трансгендеризм ничем не отличается от этого.
Кроме того, тот факт, что пол может быть изменчив помимо XX и XY, не подразумевает мутабельности. Представьте, что вы сделали весьма неоспоримое заявление о том, что цвет глаз человека генетически обусловлен и неизменен, и что существует три цвета глаз: голубой, карий и лесной. Затем предположим, что кто-то указал на то, что на самом деле существует больше цветов глаз, чем голубой, карий и лесной, потому что, например, у некоторых людей есть гетерохромия (один голубой глаз и один карий), а у других людей глаза могут быть белесыми из-за альбинизма.
Это, конечно, хорошо, но вряд ли это означает, что тот, кто родился с голубыми глазами, может идентифицировать себя как человек с карими глазами. Или что такой человек «на самом деле» не является человеком с голубыми глазами. Или что ребенку, утверждающему, что он должен был родиться с карими глазами, нужно ставить глазные капли, чтобы навсегда изменить цвет глаз. Или что налогоплательщики должны оплачивать счета за «уход, подтверждающий цвет глаз». В этом нет никакого смысла.
«Гендер — это социальная конструкция»
Более весомый аргумент другой стороны гласит, что если пол может быть биологически обусловлен, то гендер — не обязательно. Гендер может быть социальной конструкцией, которая накладывается на пол. Зачем проводить различие? Потому что в гражданском и уважительном обществе каждый человек заслуживает того, чтобы его признавали так, как он предпочитает, чтобы его признавали. Так же как вы заслуживаете достоинства называться своим именем, а не тем, которое кто-то другой выбирает для вас, вы заслуживаете достоинства, чтобы к вам обращались и относились как к представителю того пола, к которому вы себя причисляете, а не того, который кто-то другой считает вашим.
Этот аргумент звучит убедительно, но только до определенного момента. Как гражданское общество, мы категорически отвергаем одностороннюю свободу каждого человека заявлять о своей принадлежности к определенной группе, когда это влияет на
