zavtra.ruВс, 27 июл 2014 20:44-Газета Завтра 506 (31 2003)
Деньги и власть, власть и деньги — вот всё, что интересует этого человека. Это было главным для него во время войны в Афганистане. Говорят, что жадность-таки довела его до уголовного дела, но вовремя случилась история с ранением, полученным при очень странных обстоятельствах. Когда в Афганистане перед оперативниками встал вопрос о его задержании, выяснилось, что накануне он зачем-то выехал из штаба на БТРе и вроде как подорвался на мине. Поехал, причем один, без охраны. Странно, но решили дать ему возможность залечить раны: мол, всё одно никуда не денется. Ферзев имел некоторое отношение к расследованию той истории. Из Афганистана в Союз приходили похоронки и цинковые гробы. Но там не всегда находились тела погибших. Иногда вместо них гробы были под завязку набиты пакетиками с белым порошком. Дело закрутилось на весь Советский Союз. Но вскоре советской власти, уголовно преследовавшей странно раненого героя, стало совсем худо. Ну а потом началась довольно обычная история. Каждый, кто по своим личным причинам или по оперативной легенде смело выступал против Горбачева, гарантированно попадал в депутаты. Так что наш вояка, сильно обиженный на коммунистов, тоже пошел в демократы. А когда случился августовский путч, первый президент назначил его мэром одного областного города.
Вот тут-то природная жадность и властолюбие получили шанс развернуться на всю катушку. Да так, что даже демократические приватизаторы были поражены ненасытностью новоявленного мэра. Когда первый президент всё же спохватился и отправил мэра в отставку, тот был уже почти готовым кандидатом в олигархи. Но всё же неблагодарно затаил обиду на коллег-демократов и записался в ярые патриоты. Короче, в итоге получился этакий Чубайс, Жириновский и Березовский в одном флаконе, хотя и областного разлива.
Точно так же, как во времена мэрства власть срочно конвертировалась в собственность, после отставки деньги были использованы, чтобы вернуть власть. Пусть не публичную, а теневую. Пусть не за совесть, а за страх. Но главное чтобы они были — власть и деньги, деньги и власть.
А для этого главное, чтобы здесь, в городе, в области, ничто не выросло иначе, как под контролем. Здесь любые средства хороши: шантаж, угрозы, клевета в подконтрольных газетах. Случались в области и загадочные убийства. Вот и уезжают лучшие люди в Москву или за границу, нанимаются на работу к олигархам. Потому как это проще, чем в одиночку, противостоять маниакальному мафиози. Вот и зарастает областная экономика густой зеленой тиной, прямо как большой пруд у стадиона в центре города.
Похоже, губернатора такая ситуация тоже вполне устраивает. Пока "крестный отец" держит область в узде, а экономику в стагнации, народ будет послушно голосовать, как надо.
Внешне, судя по местным газетам и телевидению, в области всё тихо и спокойно. Фасад благостный: ветеран-афганец, крупный предприниматель, истово верующий, достойный семьянин. Хотя обсуждения последней темы — обстоятельств смерти первой жены и скорой женитьбы на молодой даме — наш провинциальный "дон Корлеоне" почему-то очень опасается.
За лакированным фасадом кроется треснувшее и гнилое строение. Стоит лишь упомянуть о "крестном отце", как местных журналистов просто передергивает от страха. Кого и за что критиковать в местной прессе, решает он, дергая за ниточки всех главных редакторов. Зато местные доренки отрываются всласть, обливая грязью всякого, кто создает малейшую угрозу стабильности этого болота.
Размышляя об этом, полковник ясно осознавал масштаб организации, перед которой начинает лебезить и просить прощения вот такой деятель, держащий в страхе целую российскую область. Ферзев поднес текст телефонного перехвата ближе к лампе и стал читать. Его знакомец был обозначен в оперативке как "Р". Видимо, по первой букве фамилии.
"Звонок на местный телефонный номер из зарубежной спутниковой телефонной системы (при этом абонент может находиться и в России).
П.: Ну что, пиарщик допиарился?!
Р.: Не понимаю, что вы имеете в виду, Игорь О…вич (неразборчиво)?
П.: Что имею, то и введу. Ты, мне кажется, запамятовал, как поизвестнее тебя пиарщики из вылетали, так что до сих пор нигде прислониться не могут.
Р.: А мне казалось, что у него всё путем. Всё время за путинскую партию по ящику выступает.
П: Ха, а что ему остается. Только ты мне зубы не заговаривай. У нас сейчас о тебе и твоих шавках разговор. Я так понял, что тебе скучно стало в области, в большую политику потянуло. Зачем тебе вообще все эти газеты, Интернет? Всё мечтаешь в губернаторы? Ты же конченый на хрен как политик. В твоем положении надо сидеть ниже воды, тише травы, чтобы про твое существование, не дай Бог, соседи не вспомнили.
Р.: Да я знаю. Это пацаны в газете сами резвятся. Он их на ... послал во время выборов, обидно. За всем же не уследишь. И потом, кто же знал, что он ваш.
П.: Не надо ...дить! Хочешь сказать, что твои шавки тебя же по собственной инициативе прослушивали? Короче, для начала мы заблокировали все твои счета на Карибах, чтобы было понятнее.
Р.: Да уж куда понятнее. Только зря вы это. Кроме как на меня здесь вам и опереться не на кого. И мне тоже — кроме, как на братство. Нам, старым боевым товарищам, грех ссориться.
П.: Тамбовский волк тебе товарищ. Мы, в отличие от тебя, духов били и самострелы не устраивали. Но это хорошо, что ты помнишь, кто тебя с подножки вагонзака снял. Можем так же легко обратно доставить. Всё понял?
Р: Так точно.
Гудки. Конец разговора."
Операторы не смогли установить, откуда сделан звонок. Но по контексту ясно, что собеседник из Москвы, участвует в больших политических играх. Не просто служил в Афганистане в конце войны, а имел возможность отвести от собеседника угрозу военного трибунала. Наконец, в разговоре есть достаточно четкий намёк на "Боевое братство" и на Старую площадь, где соседом подмосковных властей является президентская администрация. "Ясно-то ясно", — подумал Ферзев, — "но вот что с этим делать? Не аудиенцию же у президента просить".
РАБОТА ПОД КОНТРОЛЕМ
После столь любопытного разговора двух бывших афганцев на ум сразу пришли аналогичные примеры. Когда уголовные дела внезапно разваливались, и обвиняемые в очень серьезных преступлениях освобождались прямо в зале суда.
Так, по делу о взрыве на Котляковском кладбище был оправдан руководитель одного из ветеранских фондов Валерий Радчиков. Вполне возможно, что автомобильная авария, в которой он погиб, спустя несколько месяцев, была случайностью. Но точно так же можно предположить, что Радчиков не выполнил условий своего освобождения. Поэтому сам погиб, а его подельник был осужден в повторном слушании дела. Чтобы всем "нарушителям конвенции" было ясно.
"Странно, — подумал Ферзев, — ведь и ежу понятно, что при всех злоупотреблениях и кровавых разборках руководители ветеранских фондов никак не тянут на звание настоящей мафии. Они более похожи на марионеток, на подставные фигуры. Настоящие мафиози, кукловоды, направлявшие и контролировавшие финансовые потоки, остались в глубокой тени”.
Тем не менее, он отметил совпадение дела Радчикова с эпизодом конца афганской войны. В обоих случаях используется один, достаточно простой и эффективный, механизм постановки под контроль той или иной организованной группировки. Сначала кто-то очень влиятельный добивается возбуждения уголовного дела. Затем точно так же — неожиданного оправдания. Сначала копии свидетельских показаний и фотографии улик предоставляются следователям, а затем сами доказательства или ключевые свидетели так и не появляются в зале суда. Но если клиент будет артачиться или самовольничать, то ему необязательно устраивать автокатастрофу. Улики немедленно вынимаются из сейфа в каком-нибудь швейцарском банке, и дело возобновляется по вновь открытым обстоятельствам.
При этом для контроля больших фигур очень удобно пользоваться услугами именно швейцарской Фемиды, механизм которой так же точен и неумолим, как швейцарский хронометр. Именно поэтому в швейцарских тюрьмах в свое время оказывались такие авторитетные фигуры, как Сергей Анатольевич Михайлов или Пал Палыч Бородин. Кстати, оба после посещения швейцарской тюрьмы стали вести себя гораздо тише.
Полковник знал и сам не раз пользовался эффективным механизмом контроля над группировками через лидера, над которым висит угроза сесть надолго или навсегда. Если просто "убрать" мафиози, то у организованной группировки неизбежно появится новый неподконтрольный главарь, на которого придется тратить силы и средства.
Ферзев поднял трубку телефона и, несмотря на поздний час, позвонил начальнику отдела слухачей: "Миша, это я. Да, Ферзев. Выручи. Помнишь историю с переговорами по делу о водочных акцизах? Да, да, интересуюсь. Кто такой "Р", я знаю. Лично, можно сказать, знаком. А вот другой? Что-то знакомое, но никак не вспомню”. Миша напомнил, и Ферзев криво усмехнулся: собеседник оказался никем иным, как домашним соседом Сергея Михайлова, более известного среди "солнцевских" как Михась. И собеседник этот работает в ближайшем окружении Громова.
