Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №9 (2001)
“ВСЁ ПРОПЬЁМ!
Полвека тому назад вокруг наших деревень с трёх сторон шумели от ветра сосновые боры, перемежаемые еловыми гривами. Лесные сенокосные полянки с дымными низенькими избушками вкрапливались в это многовёрстное хвойно-зелёное царство. Рыжики, грузди, княжица, малина, черника, смородина, морошка, брусника, дичь боровая, то бишь рябки и тетёры, пушное и мясное зверьё, речки и ручьи с рыбой, смола и хвоя, корьё для выделки кож, дрова и целебные травы, не говоря уж об основном материале для строительства, — всё это было в изобилии, всего этого хватало трём тысячам взрослого населения, которое жило на землях нынешнего колхоза “Родина”.
Во время моего детства зимой у гумна, в двухстах метрах от дома, ещё прыгали по ночам зайцы двух пород: крупные — русаки и поменьше — беляки. (Сам, своими глазами их видел.) Их ловили клепцами. Лисы ходили по заячьим следам, не одна и не две. Стаи куропаток шумно вылетали из гумна. Нынче на той же территории живёт всего несколько десятков крестьянских семей. Лес вокруг вырублен. Как говорит мой сосед, всё выхлестано. Ни людей, ни деревьев. Лесные речки высохли. Куда всё подевалось? Ни рыбины, ни зайца. Всё, в том числе и люди, исчезло вместе с лесами...
Миллионы, нет, наверное миллиарды дерев спилено и отправлено за границу, потоплено в сплавных реках, сгнило брошенными либо заживо спалено. А сколько их изрыгнули в Северный океан великие реки Двина и Печора? Прорвёт запань у пьяного начальника — и пол-Скандинавского государства на полгода обеспечено пиловочником за счёт одного плавника. А сколько вывезено за границу через Архангельский и Мурманский порты? Даже подумать страшно. Ещё при Ленине тысячи крепких мужиков бросили плуги и бороны, перестали пахать и взялись за пилы и топоры. Не по своей воле взялись. Пленум крайкома требовал переименовать город Архангельск в Сталинопорт. Северная Русь (только ли северная?) превратилась в колонию. Да, именно в колонию, но в чью? История всё равно разберётся, чьей колонией была и чьей стала земля, которую мечом защищал ещё Александр Невский.
Вот дожили мы, грешные, до перестройки. Но чему научились, что поняли за шесть перестроечных лет?
... Машина с грузинскими номерами шпарит за моей деревней прямиком на лесоучасток. Чего везут? А мороженые яблоки. Обратно этот автомобиль, гружённый уже круглым лесом, едет намного тише. Отборные брёвна плывут мимо моей бани прямиком на Кавказ, в солнечную и братскую Грузию. Эх, зачем я хлопотал в облисполкоме, чтобы построили эту дорогу! Лучше бы её не было, этой дороги...
На главной колхозной усадьбе, в центре, у брошенного коровника, видны многолетние, грандиозные завалы горбыля, реек, досок, планок. Это отходы. Бригада дюжих парней (опять же из солнечной Грузии) много лет пилит из родимых моих сосен и ёлок штакетник.
Машина, но уже другая, с вологодскими номерами, опять шпарит мимо моей бани. Что нынче везут проголодавшимся лесорубам? Пустая... Зато обратно опять с брёвнами. Кооператоры, настырные и безжалостные, везут и везут брёвна из моего давно ограбленного зелёного царства. Деревья не успевают расти. Тайга погибла. На лесных пустошах бродят одни лоси. Ольха, осинник, ивовая непроходимая заросль. Жуки-древоточцы дырявят останки поверженного лесного войска. Появились какие-то новые летучие насекомые. Их называют лосиными вшами. Залезают в волосы и как бы присасываются, плотно прилипают к телу.
А куда птицы исчезли? Я помню, какой стоял гам, какой вселенский концерт звучал в летнем нашем лесу. Особенно весной или в начале лета. Теперь — тишина. Редко-редко пропищит где-то синичка или побарабанит дятел, по весне печально прокукует кукушка. Пустыня, безмолвие.
“Всё пропьём, гармонь оставим”, — весело говорит мужик, вылезая из кабины. (Это уже в Вологде.) Железные ворота ликёро-водочного разверзают свою пасть, мужик бежит в канцелярию, а машина с торжествующим рычанием въезжает в заводское нутро. Я вижу: оно осеняется поперечным плакатом, как знаменем. На полотнище слова: “Ударная работа — гарантия перестройки!” Другая машина с архангельским номером стоит поблизости. С прицепом. Доверху нагружена свеженапиленной необрезной сороковкой.
— Почему из Архангельска? Облпотребсоюз, что ли? — спрашиваю шофёра.
— Ну! Меняем товар на товар...
В конце дня та же машина стоит носом в противоположную сторону. Прицеп и кузов доверху нагружены ящиками с водкой.
— Это нам не надолго, — миролюбиво говорит архангельский грузчик. — Два дня и очистим.
Через Вологду на юг идут и идут машины с лесом, с брусом, с необрезной доской... Но больше с круглым свежесрубленным лесом. Колхозы меняют лес на комбикорма и на яблоки.
Вот и вся рыночная экономика.
Лес через Вологду везут да везут... Везут днём, но больше стараются ночью. И вспоминаются мне стихи Некрасова:
Плакала Саша, как лес вырубали...
Нет, мы уже не плачем по таким пустякам! Чего нам плакать? Мы перестроились”.
Это было в 1991 году, а ещё раньше я послал в “Правду” гневное письмо. Речь шла о культуре, о воспитании подростков. Подписали письмо Валентин Григорьевич Распутин и Юрий Васильевич Бондарев. В ту пору иуда Шеварднадзе ещё притворялся противником расчленения государства.
Что можно было сделать? Надеялись мы крикнуть на всю страну о признаках разрушения, о весьма тревожных процессах. Вот это письмо:
“Документальному фильму “Легко ли быть молодым” на фестивале в Тбилиси присуждён главный приз. Пресса взахлёб славословит создателей фильма. Резонно спросить: а за что? Хотя многие кинокритики давно пренебрегают осторожностью в маскировке второго смысла, не будем наивными. Иллюзия предельной искренности завораживает зрителя. Заворожить читателя хвалебных кинорецензий труднее, но тоже можно. Итак, за что же нынче, во времена перестройки, даются призы?
Уже в самом названии фильма можно легко обнаружить ответ на такой вопрос. Когда не получается лобовая атака, прибегают к обходным маневрам либо пробуют разгромить противника по частям. Древнейший принцип “разделяй и властвуй” действует безотказно и в наши дни. Именно поэтому враги государства так настойчиво, так планомерно пытаются противопоставить обществу юное поколение. Заигрывание с молодёжью, апелляция к её особым правам всегда служили разрушению общественного организма. В конечном итоге всё это оборачивается против самой молодёжи. “Очень трудно быть молодым”, внушают нашим детям кинематографисты и критики. По этой логике родителями быть намного легче, а дедам и бабушкам и совсем хорошо,
Всё поставлено с ног на голову.
Общая культурно-идеологическая атмосфера сейчас такова, что появилась и с каждым часом укрепляется пропаганда развлечений, за которой последовательно развивается индустрия развлечений. Шкала нравственных ценностей современного подростка формируется под знаком государственной необходимости этих развлечений, В иерархии детских и юношеских ценностей на первом месте стоят спорт, туризм, самодеятельность во дворцах и клубах, бесцельные путешествия и т. д. На всё это государство тратит грандиозные средства. Труд как таковой, тем более физический труд, в сознании молодого человека редко занимает главенствующее положение.
Общественная перестройка не исключает и того, что под неумолчные разговоры о трудовом воспитании происходит энергичная, массированная обработка молодёжного сознания совсем в других целях. Реабилитация вседозволенности под эгидой демократизации, забвение стойкого положительного отношения к физическому труду грозят непоправимыми последствиями...
Никто не призывает двигаться вспять относительно технического прогресса. Наоборот, мы призываем к срочному, неотложному облегчению труда, например, шахтёров или сельских трактористов, которые очень редко доживают до пенсии. Гиподинамия не грозит людям, проживающим в сельской местности, не грозит она и рабочему классу. Тем не менее, ориентация на замену тяжёлого физического труда полностью механизированным понимается подчас как отказ от физического труда вообще. Но замена посильного физического труда физкультурой и спортом ошибочна и по сути безнравственна. В детстве и юности именно физический труд формирует человека, определяет общее отношение к труду и будит творческие возможности. Поэтому, только преодолевая негативное отношение к физическому, порой неприятному труду, человек получает право на труд интеллектуальный. Глубоко заблуждаются и те, кто считает физический труд не интеллектуальным, не творческим. Примеров нетворческого интеллектуального труда также вполне достаточно.
Социально-нравственный уровень хорошего работника складывается очень рано, то есть в семье и в школе. Но у родителей и учителей появились за последние десятилетия могучие соперники, иногда очень опасные антагонисты в способах и целях влияния на детей, — средства массовой информации. Кроме газет, кроме специализированных и молодёжных изданий на формирование личности сильно влияют кино, радио, телевидение и эстрадно-концертная деятельность. Каково же это влияние, что воспитывают, за что ратуют наши кинематографисты, редакторы телевидения и радио, фирмы “Мелодия”, организаторы эстрадно-концертной деятельности и массовых физкультурных и туристических мероприятий? Можно привести несметное число примеров, показывающих негативное влияние этой деятельности на народную нравственность.
