Федор Раззаков - Советское детство
«Большой дворец стоит в глубине парадного двора, ограниченного по бокам двумя флигелями, выходившими на красную линию улицы (она называлась Гороховой, а в 1939 году стала улицей Казакова. — Ф. Р.). Центральная часть дворца выделяется богатой обработкой сдвоенными колоннами на выдвинутых вперед портиках и прекрасного рисунка полукруглой лоджией с кессированным полукуполом и дверью в центре, куда ведут два марша лестницы. Эта часть дворца была по желанию владельца построена из дубовых брусьев, поставленных вертикально. Тут, в самой здоровой части дома, и находилась хозяйская спальня, ибо тогда полагали, и вероятно, не без основания, что значительно полезнее для здоровья жить в деревянном, а не в каменном доме. Дом отделали с необыкновенной даже для тех расточительных времен роскошью, и истратили на него, по некоторым оценкам, более миллиона рублей. Дорогие зеркала, бронза, позолота украшали дворец, стены многих комнат покрывали редчайшие гобелены, а подоконники делались из ляпис-лазури, ценного поделочного камня (отметим, что у графа была обширная библиотека, которая поражала воображение гостей обилием средневековых книг. — Ф. Р.). Жозеф де Местр писал о дворце Разумовского, что он «превосходит все, что можно видеть в этом роде в Европе». По роскоши с дворцом соперничал обширный парк площадью более 28 десятин, раскинувшийся по обоим берегам Яузы, полный редких растений, с беседками, статуями, с целой системой прудов и каналов…»
Во время наполеоновского нашествия в 1812 году по Москве разнесся слух, что усадьба Разумовского была сожжена французами. Однако слух был ложным — усадьба не пострадала, и в ней в то время располагалась одна из резиденций маршала Иоахима Мюрата, поэтому французы тщательно охраняли дворец от пожара.
В 1828 году усадьба стала собственностью одесского купца М. Юркова, который не нашел ничего лучше, как начать распродавать богатую коллекцию за бесценок. Спустя пять лет он продал и саму усадьбу — Опекунскому совету. С тех пор вплоть до Октябрьской революции в бывшей усадьбе Разумовских находились разного рода благотворительные и учебные учреждения. А в 1918 году там был открыт Институт физической культуры, где учились многие наши спортивные знаменитости (например, прыгун Валерий Брумель, который в роковой для себя день именно отсюда выехал на мотоцикле домой и попал в аварию, которая стоила ему ампутации ноги и спортивной карьеры). На месте бывших графских прудов появились спортивные площадки: теннисные корты и два футбольных поля — верхнее и нижнее (с той стороны усадьбы, которая смотрит на Яузу).
В те годы, когда мы там жили, Институт физкультуры именовался «физтиком» и был одним из самых любимых мест нашего времяпрепровождения. Там мы играли в войну, в футбол (на верхнем стадионе), а зимой катались на катке (опять же на верхнем стадионе, хотя рядом была хоккейная коробка, но на ней в основном играли студенты «физтика»). Здесь же (а также на нижнем стадионе) весной проводились наши школьные уроки физкультуры. Летом «физтик» превращался в некий местный центр досуга — сюда приходили целыми семьями и гуляли до позднего вечера (другим таким же местом семейного досуга был Сад имени Баумана, находившийся в десяти минутах ходьбы от «физтика», но в противоположной стороне).
В моей памяти всплывает множество историй из глубокого детства, связанных с нашим двором и его окрестностями. Расскажу лишь некоторые. Например, про наш пустырь, который летом служил нам футбольным полем. Раньше на нем еще с дореволюционных времен стоял двухэтажный деревянный дом. Выселили его в начале 70-х, и мы с ребятами лазили туда играть. Там в подвале мой младший брат Валера сломал себе руку. А однажды утром я проснулся, выглянул в окно, а дом… горит. Так и сгорел почти весь, пока не приехали пожарные.
Вскоре после этого пожара произошел следующий случай. На месте сгоревшего дома образовался пустырь, с одной стороны которого сохранилась высокая кирпичная стена, бывшая когда-то стеной соседнего дома. Как-то мы играли в футбол. В разгар игры к нам подошел убеленный сединами мужчина, который попросил у нас лопату. Поскольку моя мама работала в ЖЭКе дворником, я эту лопату и принес из сарая, стоявшего неподалеку. Незнакомец подошел к кирпичной стене, где сохранилась кладка от подвального окна. И сообщил, что в годы революции он… жил здесь с родителями. После чего попросил нас здесь копать, рассказав, что спрятал в своем подвале настоящую шашку, подаренную ему красным командиром. Мы, естественно, споро взялись за лопату. Копали весь день. Незнакомец, не дождавшись окончания наших работ, обратился к нам с просьбой: дескать, ребята, если найдете шашку, оставьте ее у себя, а завтра утром я ее заберу. Мы там много чего нашли: подсвечники, тарелки, толстые восковые свечи и еще много чего. Нашли мы и искомую шашку — вернее, только эфес от нее. Но ребята постарше забрали ее себе, а нам наказали, чтобы деду мы сообщили, что шашку так и не нашли. Но нам было совестно, и мы к месту раскопок больше не пришли. Только издалека наблюдали за тем, как дед какое-то время походил возле стены и ушел, прихватив с собой какую-то безделушку, оставленную нами после вчерашних раскопок. До сих пор совестно перед ним. Прости нас, дед, неразумных.
В нашем дворе было три дома № 29: наш и еще два, построенных в самом начале ХХ века (1906–1907 годы). Один дом (желтый) был доходный, другой (красный, с аркой) мы называли «профессорским», поскольку в нем жила профессура МЭИ. В обоих домах были лифты, вынесенные наружу (в начале ХХ века это было новшество). С желтым домом была связана трагическая история. В первой половине 70-х, летом, из окна 4-го этажа выпал мужчина и разбился насмерть. Было это фактически на наших глазах — мы играли неподалеку. С ужасом мы смотрели на то, как разбившегося накрыли простыней, потом приехала «скорая».
В этом же доме жила молодая и эффектная женщина, которую мы называли «Мода» — она очень модно и стильно для тех лет одевалась. Говорят, она работала в Доме моделей или что-то в этом роде.
В подъезде этого дома мы часто собирались, сидели на приступке (он сейчас замурован) и бренчали на гитаре. Что-то горячо обсуждали: музыку, фильмы и т. д. А еще в эту стенку под окнами первого этажа мы с моим приятелем Генкой Кузнецовым долбили мячом, играя в футбол. Удивительно, как окна не разбили. Здесь же, кстати, была и песочница, где мы играли в такую игру: один из игроков закапывал свою руку в песок, а другой должен был осторожно ее откопать, ни разу не коснувшись закопанной руки. Если коснулся — проиграл. Впрочем, подробнее про игры нашего детства мы поговорим чуть позже.
На любимый «физтик» мы попадали через ворота, которые располагались чуть правее нашего дворового пустыря (ворота и сейчас стоят на прежнем месте, только всегда закрыты, поскольку на территорию «физтика» так просто уже не попасть — везде охрана). В полисаднике, что за воротами, мы часто играли в войну. Однажды я спрятался в кустах и под ногами увидел… кусок деревяшки, торчавший из земли. Потянул за него, и оказалось, что это… приклад настоящего обреза, видимо, спрятанного когда-то кем-то из местных жителей. С этим обрезом мы потом долго играли в войну и в индейцев. Куда потом делся обрез, сейчас уже и не вспомню — видимо, заиграли.
В тот же палисадник выходили окна женской бани, где мылись студентки-физкультурницы. Окна были закрашены краской, но кто-то выскреб небольшое отверстие и мы ходили туда подглядывать. Видно было плохо (как говорится, все в пару), но само мероприятие было очень волнительным. Однажды я заглянул в это чудо-отверстие, а изнутри это не осталось незамеченным. Раздался визг, который мы с ребятами долго слышали, пока бежали к себе во двор. Отверстие, естественно, закрасили, «преступников» так и не нашли.
И еще. Возле этих самых ворот летом 1966 года снимали эпизод из фильма «Я вас любил» (Киностудия имени Горького, режиссер — Илья Фрэз) — сцену, где девчонки из хореографического училища прыгают через скакалку. Кто не видел, посмотрите — там ворота в своем первозданном виде, какими их помнили и мы.
Вообще наш «пятачок» на Казаковке фигурирует в нескольких фильмах. Так, арку в доме, выдаваемом в «Я вас любил…» за хореографическое училище, можно увидеть в фильме Исидора Анненского «Анна на шее» (1954; сцена с выездом экипажа из арки). А чуть левее при выходе из ворот «физтика», на противоположной стороне Казаковки (там, где поликлиника), в самом конце августа 1976 года в течение трех дней снимали сцены из сериала «Хождение по мукам» («Мосфильм», режиссер Василий Ордынский; эпизоды из 7-й серии: у памятника в Самаре, который по сюжету установлен под окнами дома, где жил отец Даши). Мы с ребятами следили за съемками, видели Ролана Быкова (он в те дни не снимался, но приехал зачем-то на своей черной «Волге» и общался с режиссером фильма). Буквально за месяц до этого я побывал от школы в ГДР (по культурному обмену, цена путевки — 120 рублей) и привез тамошнюю жвачку «Fruit» (продавец в Берлине сняла мне целый блок с витрины, сдув с него предварительно пыль), которую мы с ребятами дружно жевали, наблюдая за съемками. Последний день съемок выпал на 1 сентября, поэтому мы этого не застали — были в школе. Но эпизод остался в фильме, а за кадром сидим мы — детвора Казаковки образца августа 1976 года.
