Миша Вербицкий - Антикопирайт

Последние несколько лет, BSA проводит повсеместно специальные добровольно–принудительные проверки, на предмет обнаружения пиратского софта; для чего рассылает во все не очень крупные компутерные компании (а также разным случайным людям: студентам, домохозяйкам и линуксовым сисадминам) угрожающие письма с требованием немедленно допустить аудиторов BSA, которые удостоверят их компании лицензионную чистоту. Если граждане не отвечают, им присылают еще более угрожающее письмо, требуя немедленного ответа, а иначе фирму внесут в Страшный Черный Список потенциальных пиратов.

Ситуация поистине кафкианская.

От аудитов никто не застрахован – кроме компаний–участников BSA. Стоят они страшно дорого (под полмиллиона долларов, даже для маленькой компании); и оплачивает их, разумеется, никак не BSA. В теории, от аудита можно и отказаться; но на всякую хитрую жопу найдется х. с винтом. Любой, кто когда–либо заключал лицензионное соглашение с Microsoft (а это значит – любой, кто устанавливал у себя их софт; кнопочку «Accept» помните?) расписался (путем нажимания этой самой кнопочки) в том числе и что будет допускать к себе эти самые аудиты. Если он их таки не допустит, что ж, одно это уже есть нарушение лицензионного соглашения, а граждане нарушающие лицензионное соглашение уже по одному этому обстоятельству виновны в компутерном пиратстве; так что сколько веревочке не виться, а все пиздец.

На будущее следует учесть, что легальные продукты Microsoft гораздо опаснее нелегальных.

По закону, каждая программа, установленная на диске, должна иметь бумажную документацию, удостоверяющую факт покупки; плюс, товарные чеки и счета от кредитной компании, если программа была куплена в кредит. А поскольку за годы работы на каждом компутере скапливаются сотни неизвестно кем поставленных програм, аудит самой маленькой компании занимает несколько недель и требует сотен человекочасов напряженной работы; оплачиваемой, разумеется, самой фирмой (т.е. фирма платит и своим работникам, участвующим в аудите, и аудиторам тоже).

Службы наблюдения за копирайтом, подобные BSA, могут доставить любой компании и любому человеку массу неприятностей. Абсолютно чистых бизнесов не бывает; даже если начальство фирмы строжайшим образом следит за соблюдением лицензионной чистоты, никто не может помешать особо злому или просто сумасшедшему работнику установить на каком–нибудь компьютере в незаметном месте левую программу и стукнуть в BSA, по услужливо предоставленным анонимным линиям связи. Несколько лет назад в Москве BSA совместно с милицией был пороизведен рейд в помещениях одного мелкого провайдера; и несмотря на то, что провайдером использовался исключительно легально купленное обеспечение Sun – Solaris, граждане, проводившие обыск, таки нашли где–то в углу забытый неизвестно кем антикварный 486–й компутер с MS–DOS, лицензии на который за давностию лет ни у кого не было. Помещение было опечатано, а все компутеры вывезены для дальнейшей проверки. Подробностей не называю, поскольку ситуация достаточно типичная и подобные истории происходят ежегодно.

Анти–пиратские рейды превратились в идеальную полицейскую меру, стократ превосходящую и анти–наркотические и налоговые. Возможно, есть где–то граждане, которые платят налоги и не употребляют; но на любом, наверное, компутере стоит хотя бы одна позабытая, поставленная детьми либо друзьями нелицензионная программа; либо лицензия была, но потерялась; либо и лицензия есть, а товарный чек давно уже выкинули. Не говоря уже о том, что поставить на два компутера программу по одной и той же лицензии – ровно такое же преступление, как и поставить на одном компутере эту же самую программу, приобретенную незаконно.

Интернет и копирайт

Технология ведет нас к сценарию, где капиталистический метод производства будет побежден и с течением времени заменен другим. В наших руках ростки будущих ролей, не признающие рыночных отношений.

Поначалу (года этак до 1995–го) Интернет был некоммерческим. На ФТП, Гофер и впоследствии WWW–сайтах лежали те файлы, которые люди выложили для своего удовольствия. Экономика Интернета была, в чистейшем виде, экономикой потлача, обмена дарами; ко мнению многих антропологов, именно таково было экономическое устройство первобытного общества. Пользуясь Интернетом, каждый, по возможности, выкладывал у себя что–то хорошее; облагодетельствовавшие Интернет граждане пользовались почетом и уважением, связанным с качеством и количеством контента, который они поставили. Контент это информационный продукт.

Подобным образом устроены любые сетевые–сообщества, от Юзнета и FIDO до доисторических BBS. Коммерческие экономические структуры в Интернете нежизнеспособны; практика демонстрирует это от года к году. Интернет–структура окупается только в виде пирамидной схемы. До недавнего времени, самым распространенным примером подобной схемы была продажа акций. Очередной бессмысленный дот–ком объявлял о сотнях тысяч или миллионах посетителей, выпускал под этих посетителей акции, и ждал, когда акции поднимутся; поскольку у других дот–комов акции тоже поднимались, народ раскупал доткомовские акции подчистую; от этого акции росли, что давало очевидный доход дот–кому. Еще во времена BBS 1980–х повсюду, как зараза, распространялось известное письмо «MAKE MONEY FAST», в котором предлагалось отослать доллар автору письма, и затем размножить это письмо в количестве сотен экземпляров по всем вообще BBS и сайтам; от чего размножившему тоже придет счастье. Такие схемы на Интернете действительно процветают (и это объясняет поток спама, переполняющий ваши, читатель, почтовые ящики); но они, как и дот–ком экономика, коммерцией в традиционном значении этого слова не являются.

Человек прагматический (а все американцы и все капиталисты – люди сугубо прагматические) при взгляде на любую вещь имеет две мысли: (а) каким образом эта штука может быть полезна и (б) а не навредит ли эта штука моему бизнесу. Когда в 1995 году, под вопли об информационном хайвее, на Интернет ринулись стада коммерческих дельцов–«бизнесменов», они не занимались исследованиями культуры или экономики сетевого сообщества. Подобно вандалам, захватившим античную постройку, «бизнесмены» (а) выдумывали способы, как бы им приспособить Интернет под свои модели хозяйствования и (б) преследовали традиционные для Интернета формы экономической и культурной жизни, если видели в них опасность для своих интересов. Поскольку подобные люди–«бизнесмены» видят опасность для своего стиля жизни во всем непонятном и незнакомом, а ознакомиться с Интернетом они труда себе не дали, Интернет представлялся им в виде сугубо загадочном и угрожающем – в виде бандитского логова с сокровищами или трущобы, заваленной золотыми слитками. Модель, для американского национального характера достаточно привычная; сначала вся Америка, а затем ее менее исследованные области представлялись американцам именно в таком виде – как нечто, нуждающееся в немедленном выеме сокровищ с последующей дезинфекцией, асфальтированием и превращением в шоппинг–молл.

Дот–комеры поступили, сравнительно с этой публикой, очень даже умно – они подстроились под уже существующую модель, в виде мэйк–мани–фаста, и сделали на ней колоссальные деньги; но это пришло сильно потом. У дот–комеров было руководство и идеология, именно журнал «Wired» и Global Business Network; а у традиционного бизнеса не было никакой четкой картины насчет того, зачем нужен Интернет, и нет до сих пор.

Голливуд, издательства и музыкальные корпорации не понимали, каким образом и зачем создаются некоммерческие сайты; они видели это как непонятный, но безусловно враждебый процесс, который невозможно контролировать. Ужас контент–корпораций перед тем, что скоро все их продукты окажутся в Интернете и они немедленно разорятся, был в большой степени неоправданным – даже и в конце 1990–х, когда пиратство в Интернете, благодаря Напстеру, расцвепо пышным цветом, заметного падения доходов у корпораций не произошло.

Но ужас этот был совершенно реален; и контент–корпорации стали лоббировать драконовские и противоречивые законы о копирайте, которые в одночасье превратили большую часть интернетчиков в уголовников. На лоббирование конгрессменов и международных структур ушли сотни миллионов – возможно, больше, чем потеряли они на крахе дот–кома и на пиратстве.

Плодом этого лоббирования стал драконовский закон о копирайте – Digital Millennium Copyright Act.

Интернет–сайты убыточны, а большие Интернет–сайты просто–таки разорительны, в пропорции к их величине. Именно поэтому любой достаточно популярный Интернет–проект погибает, достигнув определенной популярности; его либо закрывают (как закрыли Дежа Ньюс), либо продают и перестают поддерживать (так произошло с каталогом Yahoo, который практически не обновлялся уже года три), либо он загибается сам из–за постоянных перепродаж из рук в руки и перебоев в работе (так было с Альтавистой).