Анатолий Александров - Путь к звездам. Из истории советской космонавтики
Во время занятий по парашютной подготовке в Поволжье Гагарин сумел выкроить полдня и однажды навестить индустриальный техникум в Саратове, оставившем заметный след в его жизни. Директору техникума Родионову он представился летчиком, находящимся в Энгельсе в служебной командировке. Юрий встретился с любимыми педагогами – физиком Москвиным, преподавателем математики Акуловой, литературы Рузановой, физруком Соколовым.
Учебное время стремительно уплотнялось. Королев торопил всех – своих специалистов и будущих космонавтов. Обстановка прояснилась через месяц. В полдень 15 мая полковник Карпов сообщил подопечным о запуске на орбиту Земли корабля-спутника с биологическими объектами весом более четырех с половиной тонн! Без всяких комментариев Евгения Анатольевича была очевидна цель этого принципиального запуска – дальнейшая отработка всех систем жизнеобеспечения для безопасного орбитального полета человека.
Сразу после возвращения из Энгельса, 29 мая, Гагарин съездил в Гжатск, навестил родителей и в тот же день вернулся в Москву. На вопрос Валюши о содержании новой работы ответил уклончиво, что пока много летает и занимается парашютными прыжками.
В последний день мая решился еще один важный вопрос. Занятия на корабле-тренажере, которые проводил летчик-испытатель Марк Лазаревич Галлай, показали, что тренировать параллельно всю «двадцатку» трудно, да и дело двигалось слишком медленно. Королев встретился с Каманиным и Карповым, и они решили выделить передовую «шестерку» для ускоренной подготовки к первым полетам. Пришлось учитывать многие личностные критерии, которые доложил начальник Центра подготовки: габариты претендента, результаты нагрузочных проб и психологических тестов, успехи в теоретических занятиях, физическое состояние. Каманин дополнил Карпова своими наблюдениями о характере, отношении к товарищам, поведении в быту каждого из летчиков. Они и утвердили «шестерку»: Титов, Варламов, Гагарин, Попович, Карташов, Николаев.
Теоретические занятия по-прежнему проводились со всем отрядом, но тренажерная аппаратура предподчительно предоставлялась лидирующей «шестерке». 3 июня полковник Карпов беседовал с отобранным авангардом, профессионально разбирая успехи и просчеты каждого летчика.
– Я хорошо понимаю, что вам приходится осваивать очень трудную программу, – каждому говорил Евгений Анатольевич в заключение. – Но ведь вы лучшие из кандидатов на первый полет.
Утром 18 июня, сразу после физзарядки, начальник Центра подготовки полковник Карпов предложил всему составу отряда привести себя в образцовый порядок, переодеться и через час быть готовыми к отъезду в ОКБ Королева… В этот день Главный конструктор впервые принимал будущих космонавтов на своей научно-производственной базе.
3
«Как поступить с рапортом инженер-капитана Алексеева?» – командир полка колебался и почти неделю не мог прийти к окончательному решению. Полковник Корнеев хорошо понимал, что, направив рапорт командира 1-го дивизиона в Смоленск, в штаб армии, не следует рассчитывать на благосклонное отношение полковника Колосова и к нему самому.
В субботу, 23 августа, в самом конце дня командир полка пригласил к себе своих замов, подполковника Павлова и майора Тренева. Хотя вопрос о судьбе рапорта Алексеева был у него основным, все же полковник Корнеев вначале уточнил у своих заместителей по политической части и по службе, как идет подготовка к показательному комплексному занятию в 1-м дивизионе, назначенному на среду следующей недели. В присутствии офицеров управления части, командиров дивизионов и всех батарей боевой расчет из стартовой батареи старшего лейтенанта Стурова должен был установить ракету на пусковой стол, выполнить все работы по подготовке ее к условному пуску со снятием ветрового крепления изделия. Такое показательное комплексное занятие должно было проводиться в полку впервые.
Майор Тренев обстоятельно доложил:
– В дивизионе, при непосредственном участии капитана Алексеева, проводится содержательная учебная работа. Четко выполняются плановые графики отработки основных операций по подготовке изделия к пуску на учебной стартовой позиции. Хочу отметить уверенные действия личного состава подразделения. В двух случаях непрохождения команд неполадки успешно устранялись, а сами операции повторялись затем в полном объеме.
– Как сказался на деятельности командования и личного состава дивизиона его переезд на боевой комплекс дислокации в Жагари? – полковник Корнеев приблизил тему разговора к той, которую еще предстояло обсудить.
– Пока сказался в основном не в лучшую сторону, – не стал скрывать Тренев. – Это касается как организации технической учебы личного состава, так и бытового обустройства. На исходе август. Скоро придет осень. Окончание же строительства щитовых казарм для двух стартовых батарей в лучшем случае можно ожидать только на исходе ноября. Военные строители явно не справляются с плановыми объемами.
– А разве дивизион не может помочь строителям людьми в своих же интересах? – спросил командир полка.
– Может, Владимир Егорович, – подтвердил Тренев и добавил: – Но с учетом некомплекта солдатских номеров в пяти стартовых расчетах и недостатка учебных изделий может быть вообще сорвана программа постановки стартовых батарей 1-го дивизиона на боевое дежурство. Тогда вместо ускорения этого процесса получится наоборот, его замедление.
Полковник Корнеев в раздумье повернулся в сторону своего заместителя по политической части:
– Что по этому вопросу скажешь ты, Николай Ильич?
Замполит тут же поддержал Тренева:
– Сказанное Дмитрием Васильевичем в отношении технической учебы в равной степени относится и к политическим занятиям, а также к состоянию дисциплины личного состава. Он в нашем полку сборный, еще не притерся. «Переварить» его за сравнительно короткое время, мы, разумеется, не сумели. А офицерский состав в дивизионах совсем молодой, вчерашние выпускники военных училищ, опыта работы с людьми у них не хватает. Да, что там не хватает. Нет у них вообще пока опыта. Их самих еще учить и учить…
Командир полка прервал «комиссара» на полуслове:
– Ты, Николай Ильич, настроен очень пессимистично. Что же прикажешь делать мне в таком положении?
– Я сказал, Владимир Егорович, то, что думаю. Я не паникую, но советую и тебе занять более жесткую позицию в отношении стремления командования дивизии, а возможно и армии, как можно быстрее выпихнуть наши подразделения на боевые комплексы. Ни к чему хорошему это не приведет.
– Ты случайно не разговаривал вот так же с командиром 1-го дивизиона, Николай Ильич? – поставил прямой вопрос Корнеев.
– Так прямо не говорил, но я знаю, что капитан Алексеев тоже не согласен с выдвижением его дивизиона на полуготовый боевой комплекс, – ответил Павлов.
Разговор подходил к логическому концу. Дальше скрывать от своих заместителей наличие рапорта капитана Алексеева уже не имело никакого смысла. Полковник Корнеев сказал:
– Капитан Алексеев написал рапорт на имя командующего армией генерал-лейтенанта Добыша с осуждением действий командира дивизии Колосова по выдвижению 1-го дивизиона на боевой комплекс. Теперь, выходит, что он оказался не одинок. А я вот не знаю, как надо поступить с его рапортом…
– Да, похоже на капитана Алексеева, Владимир Егорович, – неопределенно высказался Тренев. – Если он чувствует свою правоту, то не очень стесняется в выборе средств, чтобы доказать ее старшим начальникам.
– Разве это плохая черта, Дмитрий Васильевич? – полковник Корнеев посмотрел на своего зама. Выдержав паузу, он закончил мысль: – И потом, надо обладать определенным запасом мужества, чтобы открыто высказаться по принципиальному вопросу. Я, например, такое поведение приветствую.
Все же командиру полка хотелось услышать окончательное мнение своего замполита. Но Павлов молчал. Корнеев, повернувшись в сторону «комиссара», спросил:
– Так что будем делать с рапортом капитана Алексеева, Николай Ильич?.. Как я чувствую, ты с ним согласен?
– Тебе надо еще раз встретиться с командиром 1-го дивизиона. Он толковый человек и наверняка понимает, что полковник Колосов воспримет его действия как прямое покушение на авторитет командира дивизии.
– Но, судя по твоим недавним словам, ты не видишь никакой крамолы в действиях капитана Алексеева?
– Не вижу, Владимир Егорович. Больше того, считаю, что Алексеевым руководят не какие-то личные амбиции, а подлинные интересы дела. Он прав и в том, что организовать работу с личным составом в гарнизоне намного легче, чем на боевом комплексе, где не развита бытовая инфраструктура.
– Вижу, Николай Ильич, что твои симпатии определились? – уточнил Корнеев.
Павлов попытался развить свою мысль:
– Кстати, Владимир Егорович, замполит Алексеева капитан Тимохов говорил мне недавно, что командир днюет и ночует в подразделении. Он потребовал от молодых офицеров составления «Личных планов роста» на год и на пять лет. Такие действия капитана Алексеева я всецело одобряю.
