Генри Олди - 10 искушений матерого публиканта
«Добрый» следователь. Возвращаемся в обыденную жизнь. Моя дочь в детстве училась в специализированной школе, которую курировало некое израильское общество. В школе не было религиозных отклонений, зато было очень хорошее изучение иностранных языков. И вдруг, как гром с ясного неба, на школу падает комиссия из Иерусалима. Стукнуло комиссарам в голову проверить чистоту крови. А в школе с этим проблема: татары, русские, евреи, украинцы… Нашли комиссары маленькую девочку Марьяну и спрашивают: «А кто, милая крошка, у тебя папа-мама?» Заметим, что мама у крошки – чистокровная украинка. Но милая крошка не растерялась и сообщает в лоб: «Зато у меня папа – лауреат премии имени Моше Даяна!» Комиссия погладила ребенка по головке: «Хорошая девочка!» – и больше их ничего не заинтересовало.
Так вот, премии работают!
Заходишь, говоришь: «Здравствуйте, я трижды лауреат „Золотого Кадуцея“! Дипломант „Золотой каски“! Обладатель „Бронзовой Таубретки“!». И чиновники реагируют наилучшим образом. Кто бы из вас не поддался на такое искушение, зная, что в ЖЭКе, БТИ, ГАИ, у мэра на приеме…
Информацию о премии можно разместить на задней стороне обложки своей книги. Лауреат не пойми чего, и уже читатель, неосведомленный в ситуации, с уважением относится к книге заранее. Теперь самое время разместить значок премии на передней стороне обложки – это еще лучше!
А вот премированного тащат в телевизор. Это пиар, как ни крути…
«Злой» следователь. Премии повышают собственную самооценку, лишний раз доказывая – раз меня наградили, значит, не зря пишу. Это положительные эмоции, уверенность в себе – совершенно не вредные, можно сказать, даже полезные вещи. Поднимается тонус, психическое здоровье цветет и пахнет; это воодушевляет на дальнейшие творения… В конце концов, получать премии – просто приятно! Кому из вас было бы отвратительно и гнусно получить премию – естественно, не какую-нибудь «развесистую клюкву в сахаре», а «награду в законе», которой давно хвастаются твои коллеги?!
«Добрый» следователь. Добавим, что премированным легче разговаривать в зарубежных издательствах… (смеется) Что, притихли? Начинаете понимать, что в премиях есть деловая польза? Премированность – это статус. Вот я, скажем, лауреат Всесоюзного конкурса театральных коллективов. Тысяча девятьсот восемьдесят второго года. У меня даже медаль есть. Вот вы смеетесь, и я смеюсь – у меня эта медаль пылится в шкафу… Но пару раз она меня спасала в серьезных жизненных ситуациях: «Здравствуйте, я лауреат Всесоюзного конкурса…» – дальше при Советской власти можно было уже не продолжать. Двери открываются – лауреат! Всесоюзного!..
«Злой» следователь. Тут первый минус – это замена мотиваций. Вместо желания поделиться чувством, знанием или идеей, в конце концов, просто рассказать интересную историю… Нет, теперь звезда начинает подстраиваться под награды. Выискивает актуальную тему. Демократическая премия? – значит, должно понравиться фэндому. Авторитарная премия? – должно понравиться жюри. Автор начинает оглядываться в творчестве на нетворческие моменты.
Начинается психологическая зависимость. Требуется доза наркотика – премия! Круто! Я получил «золото»! А сегодня – всего лишь «бро-о-онзу»! Возникает зависть, подковерные разборки; давление – себе самому! – на мозги. Человек ест себя поедом, «теряет лицо». Когда звезда начинает интриговать ради премии, организует лоббирование и приватно просит у оргкомитета: дайте!.. Некрасиво это смотрится, как ни крути. А если оно еще и становится общественным достоянием…
«Добрый» следователь. А оно обязательно становится!
«Злой» следователь. …уважение к звезде резко падает. Вместо плюсов от премии он получает минус уважения окружающих. И реакция не заставит себя ждать: «Да все эти ваши премии – ерунда на постном масле! Друг другу их раздаете за красивые глаза, за бабки! А у меня крутые тиражи, у меня орда читателей!»…
«Добрый» следователь. Это значит: «ХОЧУ ПРЕМИЮ! САМУЮ БОЛЬШУЮ!»
«Злой» следователь. Писатель считает, что он убедителен и независим, что ему верят. А со стороны выглядит персонажем басни Крылова «Лиса и виноград». И не понимает этого! Объясняют – нет, не верит. Если же поверит – это будет первый шаг к выздоровлению. Иногда, в моменты просветления, писатель видит, чего стоят премии, которые он выпросил, соорудил интрижку… Мы, конечно, фантасты, но позвольте предположить, что ему в такие минуты бывает стыдно.
«Добрый» следователь. Ну да ладно, стыд глаза не ест. Зайдем с другой стороны. Надо понимать, что матерый публикант зачастую не слишком молод. А это значит, что здоровье – психическое, физическое, нервишки, то да се – соответствует возрасту. И когда звезду трясет от возбуждения в зале при объявлении тройки лауреатов (а это видно!), когда он, вздрагивая, слушает: «бронза»?! «серебро»?! кому «золото»?! мне? кому-то другому?! Прикиньте, что происходит с его нервной системой, с сердечно-сосудистой… Посочувствуйте. Его жалко. Мы видели, как люди отходят после таких волнений (нет, к счастью – не в мир иной!) – но долго приходят в себя, мешая коньяк с корвалолом…
3. Небрежность («Синдром Левой Задней Ноги»)
Это прекращение работы над текстом (как идет – так идет, редактор почистит, пипл схавает). Автор урывает время для работы в паузах между интервью, презентациями, поездками на какие-то мероприятия; вовсю трудится над сценариями, телепередачами, еще чем-то… А в кратких перерывах пишет большие толстые романы. У него нет времени, нет настроения; былое умение, он полагает, вроде бы есть – а оно действительно в какой-то степени есть – значит, вытянем на старых приемах… Мы бы такой звезде посоветовали зайти к спортсменам, поинтересоваться. Начни мы без разогрева делать те трюки, которые делали двадцать лет назад – порвем себе связки. Кроме того, бытует мнение, что чем чище текст, тем меньше тиражи. И, в общем, не обязательно…
«Добрый» следователь. И впрямь не обязательно. При дефиците рабочего времени, тратя на книгу минимум труда, можно вполне задней левой ногой смастерить пару книг в год. А пара книг в год – это, извините, мои любимые тиражи, мои любимые гонорары, моя известность. Не обижайтесь, дамы и господа, но читатель слишком часто не обращает внимания на отшлифованность текста. Более того, кое-кто полагает, что чем грязнее текст, тем он живее, ближе к народу. Не замечали? Мы все время на это натыкаемся. «Как он здорово пишет – вот прямо как я думаю, так он и пишет!» Грязный текст воспринимается как родной, как свой: «Он такой же, как я!» – и это действительно так.
И редакторы могут кое-что вытянуть. У автора освободилось время, а редактор за него пашет. В Интернете говорят: «Вот тут лажа – это вина редактора!». Обратили внимание? – автора не обвиняют, виновен редактор. Автор может спокойно отдыхать. Небрежность зачастую можно выдать за авторский стиль. Сейчас это популярно: «пишется, как дышится». Дышит он, правда, с хрипом и свистом, но это уж у кого какая одышка.
Кстати, поскольку мы выяснили, что «звезда» – человек не слишком молодой, то «пиша» небрежно и быстро, он меньше устает. А это важно. Чем ты старше, тем это важнее. Оставаясь небрежным, ты получаешь мощный плюс – не вылетаешь из обоймы. У тебя продолжают выходить книги, и читатели их с удовольствием воспринимают. Я повторяю: С УДОВОЛЬСТВИЕМ!
«Злой» следователь. Но и с минусами все в порядке. Если это известный, в свое время неплохо писавший автор, то часть искушенных читателей начинает от него отворачиваться. Ладно, это еще полбеды. Ушло десять ценителей – прибежит двадцать неофитов. Гораздо хуже, что звезда привыкает, разучивается работать над текстом. «Ну, хвалят же? Еще и премийку дали! Значит, все в порядке. Зачем тогда время тратить и тиражи понижать?..»
Звезда теряет то, что называется «спортивностью» – в данном случае умственную, интеллектуальную, художественную, душевную, в конце концов, творческую форму. Видит – нормально издаемся, новая книжка не хуже, чем прошлая и почти не хуже позапрошлой (то, что книга пятилетней давности была намного лучше – об этом звезда уже забыла). И продолжает писать, как сложится, и трусцой бежит марафонскую дистанцию, не замечая, что уже и дистанция в шесть раз короче, и пробегает он ее в четыре раза дольше, и хрипит при этом, и на поворотах оскальзывается… Но добегает же? И роман заканчивает, рукопись в производство уходит!..
А следом бежит восторженная толпа поклонников: «Ты крут! Ты велик! Ты наш кумир!»
Автор перестает быть профессионалом в смысле мастеровитости. Профессионалом в смысле зарабатывания денег он остается, может быть, даже больше заработает. Но речь-то о другом… Кстати, не стоит путать небрежность начинающего автора, который еще малоопытен, с небрежностью звезды. Звезда умеет, но не хочет; раньше умел, а теперь разучился. Вначале он не обращает на это внимание (и так сойдет!), а потом уже не может иначе.
