Александр Амфитеатров - Прошлое гражданского брака
Обѣднѣніе, недороды всегда сказываются въ народѣ учащеніемъ гражданскихъ браковъ въ ущербъ церковнымъ, которые, вслѣдствіе алчности иныхъ поповъ съ таксами, становятся крестьянству недоступными. Толкаетъ крестьянъ въ гражданскій бракъ и совершенная уже недостижимость для нихъ развода – едва-ли не самаго дорогого процесса русскаго. Въ мѣстностяхъ, гдѣ мужчины живутъ отхожимъ или морскимъ промысломъ, a бабы эманципировались оддночествомъ и монополіей домохозяйства, гражданскій бракъ быстро пускаетъ корни и начинаетъ предпочитаться церковному. Еще недавно я имѣлъ письмо изъ Архангельской губерніи о безцерковномъ брачномъ союзѣ въ знакомой крестьянской семьѣ, который такъ и характеризовался – «гражданскій бракъ». То же самое въ пріисковыхъ мѣстностяхъ, на заволжскихъ солеварняхъ, на Поморьи. Во множествѣ мѣстностей русскихъ, въ особенности на сѣверныхъ, былыхъ новгородскихъ земляхъ, – церковному браку обязательно предшествуетъ долгое внѣбрачное «пробное» сожительство невѣсты съ женихомъ, при чемъ, въ случаѣ появленія на свѣтъ потомства, фактическій авгоръ его обязанъ выдавать матери извѣстное содержаніе, даже если-бы разошелся съ нею, и бракъ не состоялся бы. Такъ называемое «привѣнчиваніе» дѣтей, теперь съ 1902 года утвержденное очень запоздалымъ закономъ, въ обычаѣ русскомъ держится уже десятки десятилѣтій. Самъ Петръ Великій подалъ примѣръ тому, «привѣнчавъ» въ бракѣ съ Екатериною I дочерей своихъ Анну и Елизавету, впослѣдствіи императрицу.
Что касается современнаго интеллигентнаго общества русскаго, то, конечно, Леонидъ Андреевъ совершенно правъ, находя, что гг. Несторъ и Огузъ не стоило устраивать такой громкой помпы изъ-за такого обыденнаго дѣла, какъ интеллигентный гражданскій бракъ. Однажды, въ Петербургѣ, на юбилейномъ обѣдѣ М. Г. Савиной, гдѣ собрался весь цвѣтъ столичной интеллигенціи, я и художникъ К., между томительными рѣчами, отъ скуки стали считать, кто изъ присутствующихъ за столомъ можетъ похвалиться, что онъ прожилъ жизнь свою въ едннобрачіи по церковному правилу и обряду. Обѣдало человѣкъ 300, но врядъ ли мы насчитали даже 30. У Лѣскова даже, который былъ ханжа, и то есть разсказъ о «Дамѣ и фефелѣ», въ высшей степени сочувственный гражданскому браку въ литературной средѣ и очень мрачно рисующій неразрывныя узы незадачи въ бракѣ церковномъ; о лѣвыхъ писателяхъ – нечего и упоминать: ихъ протесты противъ брачныхъ закрѣпощеній безсчетны. Въ литературныхъ организаціяхъ взаимопомощи гражданскій бракъ имѣетъ такое же юридическое признаніе, какъ церковный, и даже больше, потому что подобнымъ организаціямъ не разъ приходилось отстаивать, напримѣръ, наслѣдственныя права фактической гражданской семьи покойнаго литератора противъ претензій семьи по законнымъ документамъ давно прекратившагося, но формально нерасторгнутаго брака. Очень часто подобныя претензіи возникали на почвѣ бывшихъ когда-то въ модѣ, фиктивныхъ церковныхъ браковъ, значительная часть которыхъ изъ-за того и заключалась, чтобы стороны нашли свободу для фактическаго гражданскаго брака съ третьими лицами, не обладающими наличностью правъ къ супружеству. Сближеніе народностей русскихъ, потребности запретныхъ церковью союзовъ съ лицами не православнаго и даже не христіанскаго исповѣданія являются частыми факторами и гражданскаго брака и – какъ вспомогательеой ступени къ нему – фиктивнаго. Особенно часты гражданскіе браки между евреями и русскими женщинами и, обратно, между еврейками и русскими мужьями. Вообще – сейчасъ, вопросъ о томъ, вѣнчана или не вѣнчана въ церкви жена литератора, художника, артиста, адвоката, словомъ, интеллигента свободныхъ профессій, – въ городской жизни – врядъ ли очень интересуетъ кого-либо посторонняго, кромѣ участковаго пристава, прописывающаго ихъ паспорта. И немногочисленные ригористы, «зубры» своего рода, пытающіеся «лѣзть не въ свое дѣло», частенько попадаютъ въ глупѣйшія положенія. Церковью женатый X. встрѣчаетъ граждански женатаго Z. и снисходительно освѣдомляется о семьѣ его, но «женою» и м-мъ Z. назвать не хочетъ, a «дамою сердца» или тому подобнымъ милымъ прозвищемъ не смѣетъ. Поэтому мямлитъ и мычитъ:
– Ме-ме-ме-ме… Ну, какъ поживаетъ ваша прелестная…. ме-ме-ме-ме?…..
– Недурно, благодарю васъ, – съ хладнокровіемъ отвѣчаетъ Z., – a драгоцѣнное здоровье вашей очаровательной бе-бе-бе-бе?
У гражданской жены Y. трудное, длинное имя. Нѣкоторый писатель, святоша и фатъ, бесѣдуя съ нею о мужѣ, тонко даетъ ей догадаться, что супругами ихъ не считаетъ. Подслащая пилюлю, онъ, въ разговорѣ, учащенно величаетъ г-жу Y. по имени и отчеству.
– Зачѣмъ вы даете себѣ столько труда? – спокойно остановила его молодая женщина. – Зовите меня, какъ всѣ: м-мъ Y…. этого довольно!
Князь N. – плодъ гражданскаго брака очень знатной особы съ гувернанткою. Отецъ, человѣкъ очень порядочный, узаконилъ его. Молодой человѣкъ, на высотѣ, заважничалъ, забылся, сталъ заносчивъ и дерзокъ. Однажды, ухаживая за не весьма уже молодою актрисою V., о которой весь Петербургъ знаетъ, что она давнымъ давно – гражданская жена художенка Ѵ., князекъ упорно, подчеркнуто, вызывающе зоветъ ее не мадамъ, но мадемуазель V., съ растроганнымъ лицомъ, благодарно беретъ его за обѣ руки.
– Милый! Вотъ когда я вѣрю, что вы, дѣйствительно, любите меня, какъ… свою родную мать!
– Мадемуазель?!
– Да, да. Вы не замѣчаете даже, какъ вы меня съ нею смѣшиваете….
Всѣ эти три случая – съ петербургской натуры.
Свобода брака опредѣляется двумя моментами его: заключеніемъ и прекращеніемъ – одинаково по волѣ брачущихся сторонъ. Начиная съ IX вѣка, повсемѣстно въ славянскихъ земляхъ восточная и западная церкви борются съ усвоенною обычаемъ свободою развода. Такъ называемый «отпускъ» женъ былъ распространенъ и въ удѣлахъ, и въ Московскомъ государетвѣ, къ нему не стѣснялись прибѣгать даже недовольиые своими супругами князья, вѣрные союзники и опорные столпы церкви: Симеонъ Ивановичъ Московскій, Всеволодъ Александровичъ Холмскій. Отпускъ жены не препятствовалъ вторичному браку ни жены, ни мужа, – только съ XVI вѣка священнослужителямъ запрещено благословлять вторые браки лицъ, произвольно разрушившихъ свой первый бракъ: «на тотъ бракъ не ходи, иже двоеженець, или (!) треженець, или мужъ жену пуститъ безъ вины. Если же съ виною пуститъ, то, значитъ, можно вѣнчать: дѣло сводилось къ взаимодовѣрію между попомъ и прихожаниномъ. Въ Польшѣ знаменитый Болеславъ отпустилъ послѣдовательно двухъ женъ, пока не нашелъ счастья въ третьей. Въ концѣ XVI вѣка Генрихъ Валуа, избранный въ короли польскіе, еще долженъ былъ присягать, что онъ не разведется съ женою иначе, какъ въ церковномъ порядкѣ. Отпуску женъ мужьями соотвѣтствовало такое же произвольное оставленіе женами мужей, слѣды котораго доходятъ въ русскихъ памятникахъ также до XVI вѣка. Въ восемнадцатомъ вѣкѣ съ отпускомъ супруговъ не церемонились ни знатные мужья, въ родѣ Ягужинскаго, либо Ганнибала (прадѣдъ Пушкина), ни знатныя жены, въ родѣ графини Бутурлиной или графини Апраксиной, устраивая безцерковные разводы или по собственному произволу или съ одобренія свѣтской власти.
Петръ поддержалъ разводъ Ягужинскаго, Елизавета, несмотря на свое ханжество, была также терпима къ разлученію супруговъ, Екатерина, по себѣ знавшая, что за радость жизнь съ противнымъ мужемъ, дала разводу фактическую свободу. Катонъ вѣка ея, кн. Щербатовъ насчитываетъ разошедшіяся пары въ Москвѣ и въ Петербургѣ цѣлыми сотнями. Манію развода высмѣивали Фонъ-Визинъ и молодой Крыловъ.
Что произволъ односторонняго развода искони былъ сильнѣе церковнаго закона, свидѣтельствуетъ ранній компромиссъ церковнаго происхожденія, которымъ разводу этому, въ качествѣ faute de mieux, придавалась, по крайней мѣрѣ, хоть внѣшняя каноническая окраска: постриженіе одного изъ супруговъ въ монашество, – дѣйствительное или фиктивное, ибо «клобукъ не гвоздемъ ко лбу прибитъ», острили русскіе люди. Этотъ способъ отдѣлываться мужьями отъ женъ и женами отъ мужей, со временемъ, сталъ лютою язвою семейной жизни въ царствѣ Московскомъ. Сотни отвратительнѣйшихъ злоупотребленій заставили въ XVII вѣкѣ выступить противъ развода чрезъ постриженіе ту же самую церковь, которая въ ХІ-мъ и ХІІ-мъ вѣкахъ дала это обоюдоострое оружіе въ руки недовольныхъ супруговъ. Было запрещено постригать женатыхъ молодыхъ людей, безъ согласія женъ и родителей (1667 г.). Однако запрещеніе, должно быть, плохо дѣйствовало, потому что въ 1681 году патріарху Іоакиму пришлось его подтвердить особымъ предписаніемъ. На патріаршія предписанія не предвидѣли Петра, который монашество ненавидѣлъ, но сестру и первую жену свою постригъ. Разведенную жену Ягужинскаго онъ тоже вынудилъ постричься. Царевичъ Алексѣй самъ просился отъ него въ монастырь. Вообще, Петръ, человѣкъ. еще полный отголосками старой Москвы, находилъ монастырь очень удобнымъ видомъ безкровной гильотины, тихимъ способомъ гражданской смерти.
