Борис Рябинин - Кто защитит защитника
А как нужны нам по-настоящему деятельные, беззаветно преданные делу люди! Не стерпев, обратился в Пермский областной совет ВООП. Ответ не замедлил:
«Мы согласны с вами в оценке работы т. Киселевой. Если Киселева В. В. пожелает вновь работать в городском совете Общества охраны природы, при наличии свободной должности ответственного секретаря, областной совет не возражает принять ее вновь. Однако прием на штатную .должность в райгорсоветы Общества производится только при согласии президиума райгорсовета Общества.»
Значит, «не возражает». При «наличии» и «согласии».
Боюсь, что этого «наличия» придется долго ждать…
Пробовал я отписать, как, мол, дела, что изменилось? Но в ответ — ни строчки. Молчит.
История вторая
Письма, документы… Я их не пересказываю, привожу точно, они говорят сами за себя.
Попал мне в руки дневник одного интересного человека — В. Н. Абусова. Вот страницы из этого дневника, привожу их с разрешения автора.
«В Нижний Тагил я приехал в 1954 году…
Еще будучи в этом городе я подружился с людьми, любящими и знающими природу, главным санврачом города Н. П. Сапугольцевым, главным архитектором Д. С. Поповым, мы вместе проводили свободное время на охоте или просто путешествовали по родному краю. И это сыграло не последнюю роль в моей судьбе: после увольнения из рядов Советской Армии (1965 г.) я поступил в рыбоохрану — решил посвятить свою жизнь охране природы.
За это время мною привлечено к ответственности около 2600 браконьеров. Их повседневные злобные происки я воспринимаю как неизбежное, должное, как положительную оценку своей работы. Я коммунист, а потому знал, что в трудную минуту партийные органы окажут мне помощь. Эта уверенность придавала мне силы в трудной, но почетной работе.
Однако уже вскоре я убедился, что в Пригородном районе скрытые силы покровительствуют расхитителям природных богатств».
«Общественные инспектора рыбоохраны прислали мне из Верхней Салды акт о нарушении правил рыболовства, К нему прилагалось «удостоверение», изъятое у браконьеров: «Предъявителям сего удостоверения разрешается отлов рыбы неводом для коллективной ухи на массовке рабочих такого-то цеха». Подпись: зам. председателя В.-Салдинского горисполкома Воронов.
Пришлось ехать в Салду и разъяснять т. Воронову, что в его функции входит контроль за соблюдением советских законов, а не их попирательство. Попутно вызвал браконьеров «в законе» в завком профсоюза завода, где разъяснил им правила рыболовства.
Спустя несколько дней — вновь акт из Салды с приложением «удостоверения», выданного Вороновым… Оштрафовал браконьеров по 25 рублей, а товарища Воронова — на 50.
Воронов и К0 подали на рыбинспекцию жалобу в суд за «незаконное» наложение штрафов.
Перед началом суда меня пригласил к себе прокурор:
— Держитесь тверже, с судьей я беседовал.
Суд жалобу отклонил, а штраф утвердил. А вскоре товарищ Воронов покинул пост зам. председателя.
К сожалению, не везде так бывает».
«Снова и снова убеждаюсь: почти у каждого браконьера есть свой покровитель, который сам попал в зависимость от своег.о подопечного. Поэтому после каждого рейда раздаются телефонные звонки «сильных мира сего» с просьбой простить браконьера, вернуть ему сети. А после отказа — угрозы, судебная волокита».
В 1969 году я и госинспектор рыбоохраны Лебедев были зверски избиты шестью браконьерами. И снова прокурор района Дежин (замечу, что теперь бывший прокурор) в возбуждении уголовного дела отказал, как уже поступал не раз «за отсутствием доказательств». Браконьеры были осуждены пригородным судом только после вмешательства прокурора области».
«Прибегает дочка с газетой и со слезами говорит: «Папа, посмотри, что о тебе пишут!»
Оказалось, в наступление двинулась газета «За победу!», районный орган печати. Газета опубликовала фельетон «Под звон речей» (смысл: провозглашается-де одно, а делается совсем другое, противоположное), в котором обвинила меня и еще троих товарищей в «узаконенном браконьерстве». Газета расписывала не Жалея красок. Как ни жаль, но спустя несколько месяцев, в мае 1973-го, тему повторила областная газета в фельетоне «Инспектор с берданкой», где основной гнев и негодование были также излиты на коварного «инспектора рыбнадзора».
«Двадцать пять лет в армии отслужил, в отставку ушел подполковником, такого позора у меня еще не было. Дома сокрушались и плакали (у меня — жена, две дочери). Другие — друзья — говорили: «Владимир Николаевич, так и знали, что этим дело кончится, обольют тебя грязью». Друзья подбодряли: «Не вешай головы».
«Особенно меня угнетало положение, в котором находился директор Висимского заповедника М. С. Попович (один из «героев» обоих фельетонов). Тов. Попович проработал в Висимском лесхозе 28 лет. Исключительно принципиален в деле охраны природы, в результате чего имеет много противников среди высокопоставленных лиц района. Он заболел, совершенно беспомощен, пал духом. «Нет, всего этого я не вынесу», — сказал он, когда я пришел К нему в больницу».
(К счастью, мрачный прогноз В. Н. Абусова — настроение его самого в тот момент можно понять — не оправдался, Михаил Сергеевич Попович поправился и снова возглавил природоохранную работу в заповеднике. — Б. Р.).
«Управление охотничье-промыслового хозяйства, рассмотрев фельетон «Под звон речей» и другие материалы о якобы браконьерской охоте, проводимой на территории охранной зоны Висимского заповедника районным охотоведом Шатуновым, директором заповедника Поповичем и Другими членами бригад по отстрелу лосей, нарушений в действиях с их стороны не усматривает …
В настоящее время вопрос об организации охранной зоны Висимского заповедника решается сектором леса облисполкома для внесения на Исполком Облсовета.
Начальник Управления Киселев.»
Все ясно?
Но, думаете, это конец?..
«…Примерно начиная с 1972 года я почувствовал себя в блокаде огульной клеветы и оскорблений. Очень тяжелым в этом смысле оказался 1973-й год. (Хотя лично мне ни партийными, ни административными органами никаких обвинений не предъявлялось).
Очень неблаговидную роль сыграл т. Фанасеев, один из руководителей Общества охотников. Именно он развил кипучую деятельность по организации клеветнической кампании против меня. Началась эта кампания с откровенных угроз: «И у тебя есть грешки», «Нас много, нам поверят, а тебе нет» и т. д. Действительно, союзников у Фанасеева оказалось много.
Нет, я не хочу сказать, что все плохи, кругом одни подлецы и негодяи. У меня много друзей из числа моих товарищей по работе. Много было за эти годы добровольных помощников, посильную помощь в нужных случаях оказывали гор- и райотделы УВД, Но они не могли помочь лично мне.
В связи с развитием гипертонической и язвенной болезни (почему я давно воздерживаюсь от вина — а меня «уличали» в пьянстве и алкоголизме!) я был неспособен дать достойный ответ клеветникам. В то время моей задачей было — вынести, пережить, не допустить инфаркта или кровоизлияния в мозг».
«Первому секретарю Свердловского областного комитета КПСС…»
Абусов долго колебался, обращаться ли в такую высокую инстанцию, как обком партии. В конце концов решил: а почему бы и не обратиться. Каждый коммунист вправе дойти хоть до Центрального Комитета, если к тому вынуждают обстоятельства. Он написал и никогда не сожалел об этом.
…Еще одно заявление В. И. Абусов по совету своего друга, журналиста М. П. Ананьева, написал в Союз журналистов СССР, но не отправил. В нем он писал, что за годы пребывания в партии (из них десять лет — на выборных партийных должностях) не имел никаких взысканий и замечаний, а за годы работы в органах рыбоохраны в его трудовой книжке вписано 19 поощрений. «С 1969 года ношу звание «Ударник коммунистического труда». В юбилейном социалистическом соревновании Н.-Тагильская инспекция рыбоохраны заняла первое место среди 30 инспекций «Камуралрыбвода», за что я награжден юбилейной медалью», а сейчас «в публичных местах — на улице, в магазине, в кино неизвестные люди наносят нам оскорбления, по телефону высказываются угрозы, по городу распространяются' ложные слухи…» «Дело не в том, что я лично оскорблен и обижен. Подрыв авторитета государственной инспекции рыбоохраны способствовал возобновлению на водоемах оголтелого браконьерства. Горько сознавать, что пропало семь лет моего напряженного труда.
…Особенно угнетает мысль, что подорвана вера в торжество справедливости у моих дочерей. Я не в силах их успокоить. Как же теперь им жить и работать?
Член партии с 1944 г. — подполковник запаса, имею 12 правительственных наград…»
«…Бесконечные мои скитания, конфликты с браконьерами и судебные тяжбы стали невыносимыми Для жены. С целью вынудить меня уволиться из рыбоинспекции, в 1972 году жена перевелась в Свердловск на должность зам. главного инженера института «Свердловскгражданпроект». Однако признать себя побежденным и уехать я решительно отказался. Тогда начались гонения на мою жену. Пришлось пойти на компромисс; я выполнил условие жены и уволился из инспекции рыбоохраны, после чего она вернулась в Тагил. Я перешел на работу в Северо-Уральскую бассейновую инспекцию.
