Итоги Итоги - Итоги № 52 (2012)
Подарок со смыслом
«Чужой земли мы не хотим ни пяди — но и своей вершка не отдадим». Эти строки явно не о жителях Подмосковья. Те резанули увесистый кусок своей землицы, плюхнули на блюдечко с голубой каемкой да преподнесли мэру Собянину. Сергей Семеныч, долг платежом красен! Земельку вам подарили с надеждой на алаверды! Так что разворачивайте карту, берите в руки циркуль и транспортир — делиться будем! Пусть весь центр себе забирают! Вместе с тротуарной плиткой и платными парковками. Вместе с Кремлем и Белым домом. Вместе с Болотной и Поклонной в придачу.
Говорит и показывает / Политика и экономика / В России
Говорит и показывает
/ Политика и экономика / В России
Сергей Нарышкин: «Депутаты выдали за это время массу новостных поводов, которые обсуждала вся страна»
В уходящем году депутаты Госдумы оказались главными ньюсмейкерами на информационном поле страны. О том, стоило ли превращать парламент в место для дискуссий, в интервью «Итогам» рассказал спикер нижней палаты Сергей Нарышкин.
— Сергей Евгеньевич, какую отметку поставите 2012 году?
— Просто как гражданин я бы поставил оценку «хорошо». Для спикера Госдумы этот год тоже был неплох хотя бы потому, что удалось организовать межфракционный диалог, а на его основе системную работу Думы. Это видно по законам, которые парламент принял за 2012 год. Прежде всего касающимся развития политической системы, либерализации создания и регистрации партий, введения прямых выборов губернаторов. Немаловажными я считаю и законы социально-экономического блока, например, об образовании, о защите детей от преступлений сексуального характера. Ну и, конечно, бюджетный дебют новой Думы. Этот документ дался нам нелегко: были и жаркие дебаты, и множество поправок... Усилили мы и роль экспертного сообщества: при председателе Госдумы и его заместителях сегодня действуют несколько советов.
Ну а лично мне отрадно осознавать, что за этот год нам удалось воссоздать Российское историческое общество и поднять значение исторической науки. Историю ведь можно считывать и через право, и через развитие социологии...
— 2013 год для российской истории особенно знаменателен: 400-летие династии Романовых, юбилей «статистического» 1913 года, на который долгое время равнялась наша экономика...
— ...Нам тоже предстоят юбилеи — 20-летие Конституции и российского парламента. Мы уже начали дискуссию на площадке Открытой трибуны о роли Конституции. Сегодня есть разные точки зрения: менять или не менять?
— Так менять или не менять?
— Я считаю, что не надо. Основной закон достаточно универсален и имеет большой потенциал для развития. Конечно, возможны точечные изменения, например, в том, что касается порядка формирования Совета Федерации...
— Или возвращения поста вице-президента?
— Если вы задаете вопрос, имея в виду государственное устройство США, то там власть построена совершенно иным образом. Не надо эту модель даже условно применять к России. Подчеркну: серьезных поправок в Конституцию ожидать вряд ли стоит.
— Что, по вашему мнению, изменилось за этот год в политическом раскладе?
— Как показали выборы — президентские, губернаторские, местные, коренного изменения соотношения политических сил не произошло. Но с принятием закона о партиях поменялся политический ландшафт: в октябре 9 партий участвовали в губернаторских выборах и 23 — в региональных и муниципальных. Сейчас партий уже 48, и это не предел. Дума с ними работает: я создал Совет непарламентских партий. Добавлю, что любая ответственная политическая сила не может ограничиваться одними лозунгами. Нужно уметь формулировать конкретные предложения, законопроекты. Я на это и рассчитываю.
— Ваше желание понятно, а что хотят эти партии от Думы?
— Они хотят быть услышанными и властью, и обществом. В том числе через СМИ. Некоторые хотели бы участвовать в генерировании идей и законопроектов. И мы дадим такой шанс.
— У вас есть ощущение, что уличный протест за год сдулся?
— Мы видим, что круг протестующих сокращается. Думаю, не в последнюю очередь потому, что слова тут слабо трансформируются в дела.
— Может, еще и потому, что власть нажимает? Ведь именно Дума сделала так, что митинги в России имеют не заявительный, а фактически разрешительный характер...
— А как же иначе? Ведь власть и желающие выйти на демонстрацию должны найти компромисс по условиям проведения акции. Перед 15 декабря было предложено несколько вариантов, но организаторам они не подошли. Все сделали по-своему. Хотя собралось не так много народу...
— В последнем докладе Центра стратегических разработок говорится, что общество пребывает в состоянии депрессии...
— По вашему взгляду я не заметил, что вы в депрессии, а журналисты — часть общества... Я не доверяю этому исследованию. Знаю, что при его подготовке была какая-то малопонятная история. Похоже, это личное мнение Михаила Эгоновича Дмитриева.
— Насколько реальность оправдала ваши личные надежды на этот год?
— Реальность к ожиданиям довольно близка. Хотя опыта работы в качестве спикера или депутата у меня до этого не было. Прежде я руководил большими коллективами и в правительстве, и в администрации президента. И имел все основания чувствовать себя уверенным и здесь, на Охотном Ряду. Шока у меня не было. Да, пришлось овладеть некоторыми технологическими особенностями ведения заседания...
— Пультом председателя научиться пользоваться?
— Им самым. Сидеть за ним — это совсем иное, нежели вести заседание где-нибудь еще. Мне кажется, я успешно освоил эту техническую премудрость. Куда сложнее оказалось найти аргументы, дабы мотивировать депутатов на достижение цели. В Думе коллектив яркий, творческий, тем сложнее и интереснее моя работа. Мотивировать депутата должно осознание того факта, что он уполномочен сотнями людей представлять их интересы.
— Какое ощущение превалировало: вы — учитель в неспокойных классах или первый среди равных?
— Спикер — это депутат с такими же правами, как и другие, хотя есть и особенности — в его полномочиях. Но я ими не злоупотребляю. Хотя лучше спросите об этом у коллег-депутатов.
— У вас есть объяснение тому, что Дума действительно стала местом для дискуссий за этот год?
— А иначе и быть не могло. Общество вступило в новый этап развития, изменилась общественно-политическая ситуация. Дума просто не могла оставаться прежней! Вот депутаты и выдали за это время массу новостных поводов, которые обсуждала вся страна. Я думаю, что это хорошо, это повышает авторитет Госдумы как органа власти.
— Изменение имиджа Думы тождественно изменению вашего личного имиджа?
— Не уверен, что мне надо его менять. Я никогда не пользовался услугами имиджмейкера и не планирую этого делать. Другое дело, что я, конечно, адаптировался к новым условиям работы, перейдя с менее публичных должностей на место спикера Госдумы. Эта работа требует большей открытости, общения с экспертным сообществом.
— Не все принятое Думой было оценено обществом положительно. Думские инициативы все чаще становятся предметом жалоб в Конституционный суд. Сиюминутная политическая конъюнктура превалирует?
— Странно было бы, если бы все без исключения одинаково оценивали принимаемые Думой законы. Разве что в Северной Корее общество единодушно в своем отношении к власти. Нам этого не нужно. Другое дело, какая часть российского общества поддерживает власть, а какая нет? Ответ очевиден: депутаты избраны в массе своей девяносто тремя процентами граждан России, которые пришли на избирательные участки. И в том, что оппозиция внутри Думы часто выступает против, нет ничего необычного: законы принимаются большинством.
— А как же учитывать мнение меньшинства?
— При обсуждении.
— Оно было учтено при принятии, например, поправок к законам о митингах или о выборах губернаторов?
— Оно было принято во внимание. Окончательное решение всегда принимается с помощью самой демократической процедуры — голосования.
