Kniga-Online.club
» » » » Николай Лесков - Страстная субоота в тюрьме

Николай Лесков - Страстная субоота в тюрьме

Читать бесплатно Николай Лесков - Страстная субоота в тюрьме. Жанр: Публицистика издательство неизвестно, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Еще какой-то чиновник с избитыми и искусанными руками просил, чтобы его выпустили, так как он никого не бил, а его били. Он взят за драку. Квартальный сказал, что и его тоже куда-то отправят.

Это такое время, когда арестованных людей, очевидно, каждый чиновник старается спровадить другому, чтобы арестант за ним не «числился», вот их и передают из одной тюрьмы в другую, лишь было бы движение по ведомостям.

В первой комнате второго коридора стоит образ и перед ним налой, на котором лежит какая-то книга, завернутая в старый эпитрахиль. Стол и на нем чернильница с тремя стальными перьями в разнокалиберных ручках, между которыми одна даже бисерная: на розовом фоне раскинуто что-то вроде голубых незабудок. Кажется, это чехольчик с зубочистки, вероятно, полученный каким-нибудь полицейским сердцеедом или отобранный при обыске у пьяного писаря и поступивший на укомплектование письменного стола. Бог знает. Я же могу только свидетельствовать, что все три пера к делу вовсе не годятся, ибо ни одним из них я никак не мог списать копию с ведомости о числе и роде арестантов 3-й адмиралтейской части. Во второй комнате, имеющей около 5 шагов во все стороны, нет никого, но зато на нарах лежит кучка пожертвованных кем-то сдобных булок и куличей.

— Вот в этой конурке я при первом моем посещении застал 30 или 35 человек, — сказал г. Л. — Теперь уже так не теснят. Разве иногда в праздники. — Он обратился к ундеру: — Вот завтра из-под качель, я думаю, так и пойдут таскать?

— Точно так, аше скобородие.

В третьей комнате три женщины и мальчик лет около 15, с коротко остриженной головой и бегающими враскос глазами. Одна из женщин еще довольно молода и благообразна. Голова у нее тщательно причесана, и волосы лежат очень кокетливо. Она в чистом ситцевом платье и коротеньком пальто. Две другие. Господи Боже мой! В целую мою жизнь (а со дня моего рождения, 4-го февраля, минуло три десятилетия давности) я не видал ничего гаже и отвратительнее. И неужели это публичные женщины! Стары, безобразны, ощипаны, в платьях грязных, как сама грязь… однако это действительно женщины, практикующие без известных билетов и за то подвергнутые аресту.

— Мальчик! Зачем здесь мальчик? — спросил г. Л.

— Не могу знать, аше скобородие.

— За что ты, мой милый?

— Бумагу сгубил.

— Какую бумагу?

— Свою — пашпорт, — пояснил мальчик.

— Откуда ты?

— Господской.

— Бродяжил, верно?

— Я не бродяжил, а бумагу сгубил.

— Ну иди, мой друг, в другую комнату.

Мальчик взял с нар хлеб и пошел, а за ним пошел и ундер. Мы тоже вышли из этой комнаты, в которой какой-то совершенно особый воздух, удушающий и в то же время подымающий рвоту. Вообще слышен запах гадкой помады, пота и проч. В последней комнате четыре человека: один возвращенный из тюрьмы и следующий к водворению на жительство; двое других, очень бойкие и очень неприятные фигуры в мещанских сюртуках «по оговору в воровстве», и торговец, подозреваемый в подделке какого-то векселя в 300 руб. Лицо очень убитое, глаза заплаканные; щеки его судорожно подергивало.

— Что, друг мой? Не плачь. Бог даст, выйдешь, — сказал ему г. Л.

— Как, ваше высокоблагородие, не плакать! Жена, маленькие ребятки, праздник такой… что они, горькие, делают теперь? Господи ты, Боже мой! — и он заплакал еще отчаяннее.

— Где его дело? — спросил г. Л. квартального.

— За надворным судом-с, — отвечал тот.

— Вот видишь. Что я могу сделать?

— Хоть бы перевели в тюрьму, — продолжал, всхлипывая, арестант.

— Отправьте его, пожалуйста, в тюрьму.

— Слушаю-с.

— Покорнейше благодарю, — и арестант бросился ловить руку г. Л.

«Странное дело, — подумал я, — чего он так радуется?»

— А вот увидите тюрьму, так поймете, отчего ее предпочитают арестантским при части.

Взошли во второй этаж. Здесь общих камер нет, а все одиночки. Маленькие комнаты с узеньким окном под потолком, а в дверях решеточка. Коридор, освещенный окнами с концов, светел и широк, двери только с одной стороны, а другая стена капитальная. В первой комнате никого нет; во второй какой-то мещанин «по оговору воровства». Лицо ничего не выражающее и ни о чем не просит. В третьей комнате здоровый русый парень с дерзким лицом.

— За что содержишься?

Молчание.

— За что он?

Квартальный, поглядывая поспешливо на арестанта, назвал его преступление.

Странное и отвратительное дело.

— А кто же другой участник?

— Художник тут, сейчас увидим.

— Я его оговорил напрасно, — сказал арестант.

— Зачем же оговорил?

— Так, по злобе.

— Лжет, — вмешался квартальный. — Взяли вместе, сознались и говорили в одно слово, а теперь надумались.

Вышли из камеры.

— Скажите, пожалуйста, — спросил я квартального, — что дало повод подозревать такую странную связь?

— Ничем не занимался, а жил хорошо, ну и стали за ним смотреть; а тут случился обыск: нашли бриллиантовые кольца, тонкое белье и другие вещи, ему не следующие; стали спрашивать: откуда взял, — все и вышло наружу.

— Сами сказали?

— Сами.

Следующий N — молоденький француз с розовыми щеками, одет в полинявшие светлые панталоны из летнего трико и сюртук из той же материи. У него в комнатке чисто, на столе лежит какая-то книга, и кровать закрыта одеялом. Он содержится по делу о фальшивых ассигнациях. Оправдывается и говорит с чистым парижским акцентом.

Дальше молодой мужик с совершенно глупым лицом «по оговору воровства». Лицо немытое, чернее грязной онучи, на койке скомкана свитенка, и больше ничего нет. Вонь душит так, что нельзя говорить. Во всей фигуре арестанта заметна совершенная опущенность.

— Откуда ты? — спрашивает г. Л.

— Из тюрьмы.

— Давно был у допроса?

— Три недели.

— Это необходимый вопрос, — сказал мне г. Л., когда мы вышли из камеры. — Если недавно допрашивали, значит, дело идет, а если давно не было допроса, то нужно как-нибудь пододвигать.

— А что называется давно?

— Ну вот, например, три недели — это давно.

Я вспомнил одного моего знакомого англичанина, с которым мы почти ежедневно видимся в течение полугода и который никак не привыкнет, что на вопрос: который час? ему отвечают: пятый или десятый. Он всегда ожидает, что ему скажут тридцать две минуты пятого или сорок семь минут десятого, и сердится, что люди так не точно выражаются о драгоценнейшем сокровище, о времени. Что, если бы он послушал, как дорожат этим сокровищем в 3-й адмиралтейской части! Впрочем, пренебрежение временем, точно так же, как и неуважение к своему слову, у нас делается по простоте; это, похоже, отличительные черты, характеризующие нашу отчизну.

Я помню, что лет пять назад в самый разгар винокурения на одном заводе в П-ской губернии недоставало рабочих. Является артель человек в 15.

— Хотите работать, братцы? — спрашиваю я.

— Да, наймаемся, — отвечает артельный староста.

— Откуда вы?

— С — ского завода.

— Что же вы там не работали?

— Да так.

— Как так?

— Не подхоже нам там работать.

— Харчи, что ли, плохи?

— Да и харчи.

— А расписку у управляющего взяли?

— Нет, расписки нету-ти.

— Так как же я вас приму? Может, вы там забрали вперед?

— Ничего. Что вы опасаетесь?

— Да не могу, братцы. Дело соседское, еще история из-за вас выйдет.

— Ничего, — отвечают несколько голосов. — У нас из этого просто. Вам какое дело? Мы наймаемся и только.

— Нанимайте, — шепчет мне стоящий возле меня подкурок. — Что нам за дело? Нешто мало этого бывает? У нас из эвтого просто, — прибавляет он в виде неопровержимого аргумента.

Поприсмотревшись, и я понял, что все это действительно очень просто, и даже перестал опасываться принимать рабочих, не исполнявших своих обязанностей к прежним нанимателям, потому что не принимал их я, они шли к соседу и нанимались у него по той же самой простоте. Видно, не нами эта простота началась, не нами она и кончится: только мой знакомый англичанин никак этого не возьмет себе в толк, отчего у нас изо всего так просто, и я объясняю себе его недальновидность вредными последствиями западной цивилизации.

Но возвратимся к тюрьме 3-й адмиралтейской части.

В первой комнате третьего этажа, расположенной точно так же, как второй, сидит опять молодой француз. Ему на вид лет 20; одет в поношенный суконный сюртук; в комнате все в порядке, постель закрыта одеялом. Арестант говорит прекрасным парижским языком и жалуется на медленность по его делу. Он содержится за то же преступление, как и первый француз, которого мы видели в одной из одиночек второго этажа. Рядом с его комнатой комната художника, обличаемого в одинаковом отвратительном преступлении с русым парнем, который содержится во втором этаже.

Художнику на вид лет 40; он немец. Волосы с сильной проседью, одет очень опрятно, в галстук вколота булавка с каким-то камешком. Лицо очень скромное и даже доброе. Глаза выражают страдание, нос, что называют — утиный, в углах губ видна сильная сдержанность; признаков особенно развитой чувственности на лице уловить невозможно. Он жалуется на медленность следствия и надеется, что его пустят на поруки. Он работал у одного известного в Петербурге литографа и думает, что тот возьмет его на свое поручительство.

Перейти на страницу:

Николай Лесков читать все книги автора по порядку

Николай Лесков - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Страстная субоота в тюрьме отзывы

Отзывы читателей о книге Страстная субоота в тюрьме, автор: Николай Лесков. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*