Ю Кагарлицкий - Ричард Бринсли Шеридан

Более ста лет отделяют время Шеридана от английской буржуазной революции XVII века. Почти столетие прошло и с тех пор, когда английская буржуазия, заключив в 1688 году компромисс с дворянством, стала, по словам Энгельса, "скромной, но признанной частью господствующих классов Англии" {К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, Госполитиздат, 1952, стр. 96.}.

Англия Шеридана была не той, что в начале века. Уже несколько десятилетий в экономике страны происходили изменения, которые получили впоследствии название "промышленной революции". Ее подлинное значение выявилось несколько позже - с 1793 по 1815 год, - а последствия осознаны во всей полноте еще несколько десятилетий спустя. Впрочем, в известной степени происходящие экономические перемены сказывались на общественной жизни страны уже в 70-80-е годы XVIII века.

В период борьбы американских колоний за независимость в Англии возникает буржуазный радикализм, программа которого в некоторых чертах предвосхищала программу чартистов. В Англии не было еще подлинно народной партии, но ряд представителей радикализма - такие, как Джон Уилкс и Джемс Фоке, - в известные периоды своей деятельности и по определенным вопросам выражали интересы широких слоев народа. К числу таких людей принадлежал и Шеридан, занявший вскоре видное место в радикальном крыле партии вигов, которым руководил один из его ближайших друзей и единомышленников - Джемс Фоке.

К началу войны американских колоний за независимость относятся и первые политические выступления Шеридана.

В ответ на статью известного литератора С. Джонсона "Налогообложение не есть тирания", в которой тот утверждал, что "родиться подданным - значит без слов признать существующую власть", Шеридан писал в 1775 году: "Если бы мы от рождения были связаны лойяльностью по отношению к существующим формам правления, они бы никогда и нисколько не менялись. В Англии не было бы революции". Опубликовав поэму, изображающую борьбу американцев за независимость, Шеридан предпослал ей посвящение королю Георгу III, в котором смело выступил против политики правящих классов Англии и предсказал их поражение в "глупой и несправедливой войне" против вооруженного народа.

Шеридан был одним из первых людей в Англии, заговоривших о необходимости парламентской реформы. Уже в 1782 году, за пятьдесят лет до того, как под давлением народных масс эта реформа, куцая и урезанная, была проведена, Шеридан, выступая на митинге, требовал, чтобы в Англии было введено всеобщее голосование и срок полномочий палаты общин ограничен одним годом.

Он в течение всей жизни отстаивал права Ирландии, нередко голосуя по этому вопросу против своей партии.

Когда во Франции разразилась революция 1789 года, Шеридан всеми силами боролся против вынашиваемых английской реакцией планов интервенции. Не изменил он своей позиции и в 1793 году, когда большинство из тех английских общественных и политических деятелей, которые на первых порах приветствовали "зарю свободы" в соседней стране, скатились в лоно реакции.

Наиболее ярким событием в политической биографии Шеридана было его выступление по делу Уоррена Гастингса - английского генерал-губернатора Индии, отстраненного от должности и преданного суду по требованию парламентской комиссии, в которую входил и сам Шеридан.

Речи Шеридана в парламентской комиссии и на суде (февраль и июнь 1787 года) произвели огромное впечатление на общественное мнение Англии. На заседании суда Шеридан говорил четыре дня при неослабевающем внимании публики. Крупнейшая актриса Англии того времени Сара Сиддонс, потрясенная силой красноречия Шеридана, упала в обморок. Толпы людей стремились в течение этих четырех дней проникнуть в здание Вестминстерского аббатства, где шел суд.

Со страстным негодованием Шеридан развернул перед слушателями картину колониальных зверств, показал алчную, циничную природу буржуа - завоевателя и поработителя чужих народов.

"Целые нации истреблялись ради пачки банкнот, - говорил он, - целые области опустошались огнем и мечом, чтобы обеспечить капиталовложения... Генералы становились акционерами, дубина вошла в реквизит банкирских контор, и весь Индустан увидел британское правительство с окровавленным скипетром в одной руке, в то время как другая его рука шарила по чужим карманам".

Затевая процесс против Гастингса, руководители партии вигов преследовали совершенно определенные политические цели. Находясь в то время в оппозиции, они рассчитывали расположить в свою пользу общественное мнение и одновременно, ликвидировав монополию Ост-Индской компании, получить свою долю прибылей от ограбления Индии.

Шеридан поставил в своей речи вопрос шире, чем это диктовалось интересами вигов. Самая система колониального владычества в Индии была показана им настолько обнаженно, лишенной всяческих прикрас, что речь его оказалась объективно направленной не только против тех, кто сейчас распоряжался Индией, но и против тех, кто притязал на это в дальнейшем.

Не удивительно, что процесс Гастингса затянулся на семь лет, а затем, когда впечатление, произведенное речами Шеридана, сгладилось, палата лордов оправдала обвиняемого. Но, хотя речь Шеридана и не принесла, казалось бы, никакого непосредственного результата, она осталась образцом высокой гражданской честности и принципиальности, запомнившимся на многие годы. Первым человеком, к которому направился молодой Байрон, выйдя из здания парламента после своей знаменитой речи 27 февраля 1812 года в защиту рабочих-луддитов (разрушителей машин), был Шеридан.

Правда, не всегда Шеридан оставался на такой высоте. Многие эпизоды политической биографии Шеридана служат примером его ограниченности, присущей даже наиболее радикальным представителям партии вигов.

Однако в 80-90-е годы в числе известных английских политических деятелей, исключая Джемса Фокса, не было человека более демократических убеждений, более радикально мыслящего и более честного, чем Шеридан.

Естественно поэтому, что с усилением реакции в Англии политическая карьера Шеридана стала близиться к концу. Он был неугоден ни тори, ни вигам. Потеряв свое место в парламенте и лишившись депутатской неприкосновенности, он был арестован за долги, и, хотя вскоре его освободили, это нанесло страшный удар его самолюбию. Пожар театра Дрюри-Лейн и огромные затраты на восстановление здания, которых требовал Шеридан, считая Дрюри-Лейн гордостью английского сценического искусства, привели к тому, что он был отстранен от театральных дел. Байрон вспоминал, как был заброшен и оскорблен Шеридан в последние годы своей жизни. Однажды, находясь в актерском фойе Дрюри-Лейна после спектакля с участием Эдмунда Кина, Байрон увидал, что у двери стоит и не решается войти бывший руководитель этого театра. Знакомые встретили как-то на улице плачущего старика Шеридана, который нес продавать портрет своей покойной жены, написанный знаменитым Гейнсборо...

Шеридан умер 7 июля 1816 года в страшной бедности. За несколько дней до смерти в его комнату, из которой была вынесена вся мебель, явились судебные приставы, пытавшиеся увести больного писателя в долговую тюрьму.

Шеридану устроили пышные похороны. Гроб с его телом был установлен в Вестминстерском аббатстве. За катафалком шел весь "цвет" британской аристократии, а на другой день Шеридана снова забыли. Надгробный "памятник был установлен на средства одного из его друзей. Биографии Шеридана многочисленны, но до сих пор в Англии нет полного академического собрания его сочинений.

Умирал в одиночестве он, а у гроба

Будет очередь сильных и знатных стоять.

Вот их дружбы мерило, вот чести их проба,

О пустых этих душах мне больно писать...

Где вы были, когда он, голодный, зачах?

Свора знатных в несчастье его избегала.

Нынче пристав с поэта стащил одеяло

Завтра лорд его гроб понесет на плечах! {*}

{* Перевод Б. Слуцкого.}

Этими стихами поэт-романтик Томас Мур - представитель поколения, шедшего на смену Шеридану, - откликнулся на смерть замечательного драматурга.

2

Именем Шеридана завершается один из значительнейших периодов развития английской демократической комедии. В творчестве этого драматурга отлились в законченную художественную форму многие достижения его предшественников.

Английская комедиография XVII-XVIII веков прошла чрезвычайно сложный путь развития, определявшийся социальными и политическими изменениями в жизни страны.

Рубеж между драматургией Возрождения и последующего периода образует в Англии буржуазная революция середины XVII столетия. Театры были закрыты, представления запрещены.

Новая школа драматургов формировалась в период реставрации Стюартов. Драматурги Реставрации достаточно ясно видели пороки своих современников. Буржуа они от души презирали. Аристократов знали слишком близко, чтобы питать к ним хотя бы тень уважения. Однако довольно правдиво показывая разложение правящих классов, комедиографы этой школы чаще всего приходили к отрицанию всяких моральных критериев,