Александр Прозоров - Аллея черепов
Великая Порта находилась в зените своего могущества, она активно раздвигала границы в стороны, наступая в Персии, в Африке, осаждала Вену и продвигалась к Венеции. Вторгнуться в Крым означало начать войну с величайшей империей XVI века — и пойти на такой шаг не рисковал никто.
Однако в 1572 году уже сама Османская Империя решила пожаловать на Русь. Султан Селим II решил, что настала пора наложить лапу на русские земли, присоединить свободолюбивых соседей к своей империи. Ради этого были посланы на север 20 000 янычар — лучшей в мире пехоты XVI века, — и 200 орудий. Ради этого подняли в седло все мужское население Крыма. Устрашающая махина из 120 000 умелых воинов, настоящих профессионалов, покатилась на Россию. К Москве, к Москве, к Москве. В этот раз османы шли не грабить. Они шли покорять. Султан заранее разделил русское государство между своими мурзами, назначил наместников и министров, а крымским купцам выдал разрешение на беспошлинную торговлю на Волге. К концу 1572 года Россия, по мысли турок, должна были стать всего лишь одной из имперских провинций.
27 июля крымско-турецкое войско подошло к Оке и стало переправляться через нее в двух местах — у деревни Дракино (выше Серпухова по течению) и у впадения в Оку реки Лопасни, у Сенькиного брода. Здесь держал оборону отряд из 200 «детей боярских», и любителям сказки про 300 спартанцев будет полезно знать, что никто из этих русских воинов не дрогнул перед накатывающейся лавиной и все они полегли в неравной битве с шестисоткратно превосходящим врагом.
29 июля османская рать подошла к деревне Молоди, в 45 километрах от Московского Кремля. Именно в этот день ее нагнал сзади передовой отряд боярина Дмитрия Хворостинина и вступил в схватку. Завоевателей настигло ужасающее открытие: русские находились сзади, перекрывая пути отхода! Османы оказались зажаты между неприступными стенами Москвы и русским пятидесятитысячным войском! Теперь, чтобы хоть куда-нибудь уйти, им оставалось одно: драться. Османская армия развернулась и атаковала русских — опрично-земскую армию под командованием князя Михайло Воротынского. Так началась одна из величайших битв в человеческой истории.
Прерываясь только с наступлением ночи и снова вспыхивая каждое утро, сеча продлилась до вечера 2 августа — полных пять дней! К концу битвы армия империи кончилась. Кончилась в прямом смысле — она была вырезана полностью. На поле брани остались все янычары, большинство татарских мурз, а также сын, внук и зять самого Девлет-Гирея. Множество высших сановников попало в плен. Хану с частью людей удалось удрать. Разными путями, раненые, нищие, перепуганные, в Крым смогли пробраться не больше 20 000 татар. В битве при Молодях Крым потерял практически все свое мужское население и больше уже никогда не смог восстановить прежние силы. Походов в глубину России из Крыма больше уже не случалось. Никогда. Османская империя удар вынесла, однако тяжкие потери вынудили ее отказаться от новых завоеваний. В Европе турецкие границы остановились и больше уже никуда не раздвигались. На новые войны с Россией империя не решалась больше ста лет.
Зубы шакаловВ 1576 году турецкий султан назначил польским королем трансильванского князя Стефана Батория. Хотя, конечно, это называлось выборами. Проходили они так: поляки долго размышляли, кто из правителей лучше: великий Иоанн IV или французский принц Генрих Валуа. И даже успели предпочесть француза — но тут турецкий султан направил в Польшу 120 000 своих воинов и одного трансильванца, сказав, что именно его и хочет видеть на польском троне. Шляхта тут же в восторге вскричала, что о лучшем правителе и не мечтала — и Стефан Баторий сделался королем. Во всяком случае, именно так, если говорить кратко, этот эпизод описан у знаменитого польского историка Казимира Валишевского. В наши дни этот анекдот имеет забавное продолжение: в Польше действует фонд демократических реформ имени Стефана Батория. Фонд активно поддерживает выборы, которые проходят по той же схеме. Например: избрание Ющенко президентом Украины. Но если вернуться в XVI век — всем было понятно, что новый король назначен отнюдь не ради возвеличивания Речи Посполитой. И в тот же год Иван Грозный начал укрепление Пскова, пополнение его припасов и вооружения.
Османская империя, опасаясь прямого столкновения с Россией, решила уничтожить врага чужими руками. Ради этого Стефану Баторию были даны и власть, и золото. В Европе семена ненависти упали на благодатную почву. Единым порывом все племена поднялись для нового крестового похода. Помимо литовцев и поляков, в армию Батория вступали французы, итальянцы, датчане, были в ней и профессиональные немецкие ландскнехты, и знаменитая венгерская пехота, и даже 600 запорожских казаков. Общая численность войск Речи Посполитой составила, таким образом: по оценке Валишевского — около 15 000 человек, по воспоминаниям участников похода — не меньше 200 000. Имея такую силу, польский король строил далеко идущие планы. Он хотел получить с Москвы Псков, Новгород, Смоленск, Великие Луки и окрестные земли себе во владение и 400 000 злотых контрибуции. Участники похода детально планировали меры по приобщению русских к «мировой цивилизации».
Например, Генрих Штаден в своем плане, поданном германскому императору Рудольфу, предлагал:
«...государя вместе с его сыновьями, связанных, как пленников, необходимо увезти в христианскую землю. Когда великий князь будет доставлен на ее границу, его необходимо встретить с конным отрядом в несколько тысяч всадников, а затем отправить его в горы, где Рейн или Эльба берут свое начало. Туда же тем временем надо свезти всех пленных из его страны и там, в присутствии его и обоих его сыновей, убить их так, чтобы они видели все своими собственными глазами. Затем у трупов надо перевязать ноги около щиколоток и, взяв длинное бревно, насадить на него мертвецов так, чтобы на каждом бревне висело по 30, по 40, а то и по 50 трупов; одним словом, столько, сколько могло бы удержать на воде одно бревно, чтобы вместе с трупами не пойти ко дну. Бревна с трупами надо бросить затем в реку и пустить вниз по течению».
Нашествие началось в 1579 году. Сперва поляки взяли Полоцк. Затем пали Суша, Велиж, Великие Луки, крепости Невель и Заволочье. Везде захватчики сталкивались с беспримерным мужеством защитником, везде приходилось оплачивать каждый свой шаг немалой кровью. «Цивилизаторы» двигались вперед, раз за разом штурмуя все новые стены — а Иван Грозный тем временем послал в Польшу, в глубокий тыл завоевателей, славных русских воинов: татарскую конницу. Оная, по словам Валишевского, «сожгла более 2000 селений и разорила целую область от Орши до Могилева, несчитано угоняя население в полон вместе с дворянами!»
На Польшу Баторию было наплевать — не для того его сюда назначили, чтобы беспокоиться об этой стране. Однако широкие рейды по тылам разрывали его линии снабжения. Русские не собирались кормить врага — в деревнях заблаговременно вывезли или уничтожили припасы, в городах, как горько сетовали «цивилизаторы», самой ценной добычей стала полоцкая библиотека (которую, впрочем, все равно сожгли). Стефан Баторий оказался перед выбором: или возвращаться и оборонять «эту страну», или обеспечить себе другую линию снабжения, подальше к северу. Однако северный тракт намертво перекрывал Псков — и король, хочешь не хочешь, повернул свою армию к нему.
20 августа 1581 года поляки подступили к Пскову. Сюда пришло, по мнению Валишевского — 21 102 человека, по сведениям знаменитого русского историка С. М. Соловьева — 100 000 воинов, по воспоминаниям полковника польской армии венецианца Родольфини — 170 000. Второе число более правдоподобно, поскольку уже при первом штурме 8 сентября поляки потеряли только убитыми 5000 человек (против 862 русских), включая любимца короля Стефана — предводителя венгерской кавалерии Гавриила Бекеша. Если присовокупить раненых — армия численностью от Валишевского после такого штурма просто прекратила бы существование.
Впрочем, через пять месяцев «великая польская армия» кончилась все равно. Она потеряла людей в бесплодных штурмах, от холода и голода, во внутренних стычках, когда «цивилизаторы» силой отнимали друг у друга одежду и продукты. Османское золото тоже кончилось — равно как и золото казны, и все остальное. Ради последней осады Баторию пришлось заложить герцогу Анспахскому и курфюрсту Бранденбургскому даже драгоценности короны. Между тем, многолетняя подготовка крепости к будущей осаде, проведенная Иоанном, давала о себе знать. Осажденные не знали недостатка в боеприпасах и провианте и сдаваться не собирались. Как писал личный секретарь Батория ксендз Станислав Пиотровский:
«Решительно не понимаю, как это у москалей достает пороху и ядер, стреляют день и ночь...».
Сидя среди декабрьских сугробов посреди опустевшего лагеря, Стефан Баторий наконец-то понял, что у него больше нет ни армии, ни денег на наемников. И это в то время, как русская армия еще даже не вступила в войну! И король запросил у царя мира.
