Михаэль Дорфман - ХОЛОКОСТ — ЭТО СМЕШНО
Еврейский Бог тоже обладает незаурядным чувством юмора. «Человек старается, а Бог улыбается», — говорит еврейская пословица.
Народ рассказывает, как в один день попали на всевышний суд нью–йоркский раввин и иерусалимский таксист. Таксисту Бог дал в раю большое облако со всеми удобствами, а раввину — маленькое облачко с удобствами в коридоре.
Раввин возмутился: «Почему ему такая честь, а мне нет?.. Разве я не служу тебе тридцать лет, разве не исполнял твои заповеди? Разве не молился усердно в синагоге?»
«То–то и оно, что молился, — ответил Господь. — Когда ты начинал молиться, все твои прихожане засыпали. Зато когда он трогался с места, все его пассажиры начинали усердно молиться».
Смеялись евреи над бедами, эпидемиями, войнами и погромами.
Еврей молит погромщиков:
— Берите все! Убейте меня, только пощадите невинность моей дочери, моей любимой Рохалэ!
— Да что вы, папаша? — вылезает из убежища немолодая уже дочь. — Погром есть погром!
Смеялись над врагами, над антисемитами, и, разумеется, над самим собой. Существуют ли табу для еврейского юмора?
* * *
“«Гитлер… помидор», — говорит сатирик Узи Вейль, редактор сатирической «Черной страницы» тель–авивской газеты «Хаир». — Теперь вставьте в середину любую фразу, и получится анекдот».
Сегодня кажется кощунственным даже поставить рядом символ мирового зла — Гитлера со столовым овощем. Сара Блау в большой статье»В газовую камеру с улыбкой, появившемся ” в израильской газете «Хаарец» как раз между чествованиями 60–летия освобождения Освенцима и открытием нового здания музея Холокоста «Яд Вашем» в Иерусалиме, пытается ответить на вопрос, допустима ли сатира и юмор по поводу Холокоста. “”Гитлер… помидор» автоматически растягивает губы в улыбке, — пишет Сара Блау, — но в то же время вызывает неудобство, даже чувство вины. Что здесь делать, закусить губы или грубо расхохотаться?» Сегодняшним израильтянам неудобно. Хотя почему? Смех глубоко заложен в человеческой психике. Даже еще глубже. В мартовском выпуске 2005 года в «Нэйшионал джиографик» Стивен Лоугрин рассказывает об исследовании британских ученых, выявивших у мышей реакцию, аналогичную человеческому смеху.
Скетч Асафа Ципори «Гетто»: актер Шай Авиви из группы «Камерный квинтет» объясняет своему другу (6), как проехать по Тель–Авиву на вечеринку через «Авеню казненных», по «Бульвару Освенцима» и через «Площадь Дахау». В скетче Этгара Керета «Израильское лобби» на олимпийских соревнованиях по бегу с препятствиями два израильских спортивных функционера пытаются убедить немца дать фору израильскому участнику из–за «долгов за прошлое».
— В любой шутке всегда есть вопрос: «Над кем смеемся?», — говорит Узи Вейль, который тоже пишет скетчи для «Камерного квинтета». — Если юмор — это оружие, то против кого мы воюем? Кто они — «плохие»? Против коммерциализации Холокоста, против лицемерия, против несоответствия высоких слов и истинных наших чувств, когда такие сильные эмоции дают ничтожные результаты. Любая ирония, высмеивающая такое несоответствие, — вполне легитимна.
Почему бы не посмеяться над Гитлером? По крайней мере, в русской культуре Гитлер долго оставался предметом злой сатиры, жалким и ничтожным «бесноватым». Гитлера высмеивали частушечники и карикатуристы, на фронтах войны и после. Смешной и жалкий Гитлер и его приспешники запечатлены на карикатурах Кукрыниксов и Бориса Ефимова. Антифашисты высмеивали Гитлера. Выдающийся публицист Курт Тухольский высмеивал не только Гитлера и фашизм, не только подленькие задворки души немецкого филистера, приведшего национал–социализм к триумфу, но и саму бесчеловечность власти. Одним из первых, еще в 1919 году он оценил пророчества Кафки:
… Офицер в исправительной колонии разъясняет механизм действия пыточной машины, комментируя с педантичностью эксперта всякую судорогу пытаемого. Однако он не жесток и не безжалостен, он являет собой нечто худшее: аморальность. Офицер не палач и не садист. Его восторг перед зрелищем шестичасовых страданий жертвы просто–напросто демонстрирует безграничное, рабское поклонение аппарату, который он называет справедливостью и который на самом деле — власть. Власть без границ. В восторг приводит именно эта беспредельность власти, ее несвязанность какими–либо ограничениями … И всё это рассказано с невероятной сдержанностью, с холодным отстранением. Не спрашивайте, что это значит. Это ничего не значит.
Не значит ничего — это значит все. Тухольский поплатился жизнью за свою острую сатиру. В современном Израиле антифашистская сатира Тухольского тоже далеко не всех устраивает. Видный израильский историк Шмуэль Эттингер говорил нам на лекции в Еврейском университете в Иерусалиме в 80–е годы, якобы Тухольский перегнул палку, а его сатира оскорбляла саму суть германской души больше, чем била по фашизму.
* * *
В 30–е годы заправилы Голливуда, в большинстве своем евреи, опасливо обходили тему начинавшегося Холокоста. Лишь Чарли Чаплин посмел нарушить табу и замечательно сыграл «Великого диктатора». Лишь вступление США в войну на стороне антигитлеровской коалиции дало зеленый свет антифашистским фильмам, в том числе комедиям, — например, знаменитой сатире «Быть или не быть» немецкого эмигранта Эрнста Любича.
В культовом фильме 1968 года «Продюсеры» два еврея–мошенника Бялосток и Блюм с целью выманить деньги готовят мюзикл «Весна Гитлера». Гитлер поет любовные песни, а шоу–девочки в нацистских мундирах пляшут и поют что–то бродвейско–еврейское. Джин Уайдер, сыгравший Блюма, рассказывал, что режиссеру Мэлу Бруксу уже в те далекие 60–е непросто было пробить комедию «Весна Гитлера». Три года Брукс и исполнитель главной роли, несравненный Зеро Мостель (сыгравший, кстати, и первого Тевье–Молочника в бродвейском мюзикле «Скрипач на крыше») искали деньги. Фильм собрал урожай «Оскаров», по нему поставили спектакль на Бродвее, идущий почти без перерыва до сего дня. Гитлер катался на коньках в другом фильме Мела Брукса «Мировая история. Часть первая» еще в 1981 году, когда мрачная серьезность уже окутывала все, что касается Холокоста.
В 2004 году немецкий фильм «Падение» (7), тщательно восстанавливающий последние дни нацистского режима, не получил «Оскара» лишь потому, что Гитлер в замечательном исполнении Бруно Ганца «был слишком очеловеченный». Действительно, Гитлер в фильме далеко не плакатный. Он и харизматический лидер, и учтивый джентльмен, окруженный любовью сотрудников и Евы Браун, и напыщенный демагог, обвиняющий во всем евреев и предателей, и маньяк, обуреваемый назойливым мыслями о немецком народе, оказавшемся недостойным своего фюрера. Прокат фильма в Израиле наткнулся на сопротивление.
Российскому читателю, помнящему романических нацистов из «Семнадцати мгновений весны» пока еще трудно понять логику критики за «очеловечивание Гитлера» другого замечательного фильма «Макс» — о дружбе–вражде молодого бедного венского художника Адольфа Гитлера и художественного дилера–еврея Макса Ротмана в 20–е годы, или мини–сериала телекомпании CBS «Возвышение зла» Эда Гернона (2003). В Америке консервативная критика требовала запрета фильмов, а еврейские организации заявляли, что «гуманизация Гитлера создает почитание культа антигероя». Заявление Лиги защиты евреев, откуда взята цитата, далеко не самое резкое, а лишь самое краткое из тех, что удалось найти. Там явно не хватает гениальной способности основателя организации Меира Каханэ выдумывать броские фразы. В Лиге защиты евреев, расколовшейся после самоубийства в тюрьме ее лидера Ирва Рубина, невдомек, что демонизация способствует созданию культа гораздо больше, чем гуманизация.
Режиссеру «Возвышения зла» Эду Гернону досталось и за замечания об аналогии между гитлеровским нацизмом и администрацией президента Буша, начавшего вторжение в Ирак незадолго до выхода фильма. В накаленной обстановке начала войны в Ираке компания CBS разорвала свой контракт с режиссером.
Почему Гитлер покончил с собой? — Он получил счет за газ.
Только огромный авторитет и самостоятельный капитал позволили Мелу Бруксу настоять на создании римейка «Продюсеров» с Натаном Лейном, Метью Бродериком и Умой Турман в главных ролях. В феврале 2005 года я попал на прием в честь объявления начала съемок в только что построенных «Студиях Стейнера» на месте Бруклин Навал Ярд. В толпе почетных гостей и мэра Нью–Йорка Майка Блумберга мне удалось спросить Мела Брукса: «Не критикуют ли еврейские организации ваших «Продюсеров»?»
Брукс — король еврейского юмора (хотя на корону эту претендует также Вуди Аллен) уже очень стар, настоящий еврейский мудрец, у которого на все готова шутка или история. Он посмотрел на меня не очень добрым взглядом, и я понял, что вопрос этот ему задавали не раз и не два.
