Вячеслав Пьецух - Дурни и сумасшедшие. Неусвоенные уроки родной истории.
Между тем серьезный политик тот, кто всего-навсего сверяет бытовое время с астрономическим, аккуратно подзаводит часы и не подпускает к ним шалую ребятню, рядовой служитель истории, которого мы не знаем, которого нам и знать-то вроде бы ни к чему, потому что он скромно делает свое дело, а мы свое. Да в том-то все наше историческое несчастье, что восточнее Немана такие угодники издревле были наперечет, что у нас политик — все больше любитель поковырять пальцем в часовом механизме и попереводить стрелки туда-сюда, из-за чего он нам представляется фигурой первостепенной, главенствующей над всем, деятелем как бы даже неземного происхождения, хотя бы он через пень-колоду объяснялся по-русски и слыхом не слыхивал о Шекспире. Даром что наша пословица «Бог шельму метит» намекает на то, что вовсе не трудно распознать готового пациента и прямое детище сатаны; будь этот «герой всех времен и народов» самой чарующей внешности — а он обыкновенно дьявольски привлекателен — всегда в нем найдется нечто изобличающее натуру, вроде непропорциональной головы Ленина, сухой ручки Сталина, мертвецкого лица Кальвина или смешного пуза Наполеона. Даром что сделаться выдающимся политиком — это все же не теорию относительности сочинить, у нас это дело простое, плевое, стоит только сказать по телевизору одну и ту же глупость шестнадцать раз, восславить политическую платформу Ивана Грозного, предъявить умопомрачительные претензии к сопредельному государству — и вот вы уже кумир, о котором судачат многие миллионы. А впрочем, понятно, почему политик вызывает у русского человека острый и никогда не остывающий интерес: потому что у нас не Греция, и от любого выскочки, от какого-нибудь даже отдельно взятого желчного пузыря зависит каждый час нашей искрометной жизни.
Хотя и то верно, что разные бывают политики, встречаются среди них и великие созидатели и редкие проходимцы, и, конечно, Герцена со Ждановым не сравнишь, однако они все же одного поля ягоды, как ни чудовищно это вымолвить, только первый, допустим, морошка, а второй, уповательно, бузина. Ведь оба они стремились перекроить действительность на свой лад, пренебрегая богоданными историческими законами, как то: один желал для России социалистическую республику, тогда как она была невозможна и не нужна; другой же, кровь из носу, строил военизированную культуру, лукаво называемую пролетарской, которая нелепа по своей сути, как квадратное колесо. В том-то все и дело, что каким политиком ни будь психически неуравновешенный человек, дурным или благонамеренным, расчетливым или без царя в голове, занятие это в высшей степени праздное и бессмысленное, ибо нельзя способствовать ходу солнца и противиться Антарктиде, ибо течение и все без изъятия политические превращения предопределены Богом Отцом, какового можно квалифицировать и как объективные законы исторического развития, так что правы марксисты, отрицающие роль личности в поступательном движении человечества за исключением той, что невзначай попадает в масть.
Да только, на беду, таким образом устроены политики из борцов, зовущие народы вперед, назад, вбок и закоулками, что им закон не писан, что у них, как говорится, шило в известном месте, и по причине притупленного душевного нездоровья их все время подмывает залить кровью алтарь отечества во имя, например, общественной собственности на средства производства, даром что всего через семьдесят лет им снова потребуются хозяева, или на предмет черноморских проливов, или ради возврата к рабскому состоянию, предварительной цензуре, телесным наказаниям, таможенному флагу, языческому пантеону, — словом, либо в завтра, либо в позавчера. И что самое досадное, этих борцов и наказать-то по-настоящему невозможно, так как, во-первых, политический бандитизм обычно ненаказуем, а во-вторых, ну что ты с ним поделаешь, если он сумасшедший и сам не ведает, что творит. До поры до времени томится такой юродивый в безвестности, прозябает, пакостничая по мелочам, положим, обличая тех разбойников, которые в тот момент стоят у государственного штурвала, а то что-нибудь сочиняет и таскается по редакциям, но вот наступает великий день, когда этот шалопай расправляет крылья: а подать сюда Карабах! — и начинается продолжительная война, которая так ничем и закончится, ну ни один квадратный метр земли не сдвинется со своего места, несмотря на тысячи трупов и сожженные города; или: а слабо реорганизовать армию по образцам четырнадцатого столетия! — и дико облаченные молодцы бросаются пороть граждан за непоказанный образ мыслей, а уморившись, садятся писать обидное письмо турецкому султану, в результате которого смирное соседнее государство приводит свои вооруженные силы в повышенную готовность; или: а вот мы возродим Сибирское ханство во главе с потомком хана Кучума, который, правда, на данный момент тачает сапоги в городе Арзамасе!.. — и уже калятся по кухням наконечники стрел, вспоминаются доисторические обиды, приходят в движение взбалмошные нефтяники и летит с постамента памятник Ермаку. И хотя последнему двоечнику понятно, что невозможно сдвинуть с места Эльбрус, даже если положить на это дело жизни нескольких поколений, борец ничтоже сумняшеся и соответствующую братию образует, и атомной бомбой обзаведется, да, пожалуй, еще и на ближайших выборах победит. То, что сумасшедшие норовят воплотить в действительность свои навязчивые идеи, — это понятно и особых нареканий не вызывает, но мы-то, дурни, здесь при чем, точнее сказать, зачем мы потакаем кровавым бредням? Или уж на то мы и дурни, чтобы как один человек подниматься по зову каждого бедолаги, которому невтерпеж показать миру, дескать, поглядите, каков орел?.. Наверное, так и есть, потому что иначе не объяснишь дурацкую нашу должность, ну, хотя бы в деле развала СССР: если исходить из того, что государственная независимость это не то, что хочется, а то, что можется, нужно быть, конечно, редкими обормотами, чтобы привести к власти скрытно умалишенных, которые устроят нам посиделки у разбитого корыта, которые, кто в «административном восторге», кто со зла, кто с похмелья, расколют на куски естественно сложившуюся державу, собственно, того ради, что некогда счетоводам лестно преобразиться в президентов, вице-президентов, министров и разных атташе. Но, с другой стороны, «что с возу упало, то пропало»; по той простой причине, что всему свой срок, кануло в Лету Вавилонское царство, держава Карла Великого, Китайская, Британская, Французская империи, теперь вот Советская, как бы социалистическая, империя приказала долго жить, однако пытаться восстановить ее на прежних основаниях — только беса тешить, потому что у этих попыток будет единственный результат: кровь. Наконец, вполне естественным был распад нашего естественно сложившегося государства: поскольку рано или поздно, а нужно было кончать с феодальными формами бытия — ведь даже в Африке есть цивилизованные страны, где чтут правовые нормы и можно легко купить вареную колбасу; поскольку переход из XIV столетия в XX предусматривает широкие демократические свободы, которыми неминуемо воспользуются народы, прежде не имевшие своей государственности в полном смысле, но имеющие множество претендентов на мировую известность и разные завлекательные посты; поскольку распада Советской империи следовало ожидать. Другое дело, что альянс дурня и сумасшедшего обеспечил летаргию исполнительной власти, хозяйственную разруху вместо вольного рынка и анархию вместо свободы, в центре и на местах, а тут уж ничего не поделаешь — либо феодальная империя, либо здоровая жизнь, соответствующая нормам современной цивилизации. Конечно, жалко былой державы, конечно, зло берет на кишиневских да киевских башибузуков, конечно, страшно, когда рушится привычный порядок жизни, но куда страшнее, когда миллионы дурней под водительством сумасшедших покушаются на закон всемирного тяготения, мечтая вернуться в родное стойло, к привычным пустым яслям, под начало душевнобольных радетелей, которых хлебом не корми, дай только на наших костях возвыситься над безвестностью. То есть сумасшедшие наши не такие уж сумасшедшие, потому что они знают, чего хотят и как задеть публику за живое, например, указав на биржевых жуликов как источник бед, тем более что они точно жулики-то и есть, но дурни — прямые дурни, ибо они зажигательны и доверчивы, как младенцы, так что в другой раз и не разберешь, где сумасшедшие, а где дурни.
От Кюстина до наших дней
Полтора века тому назад маркиз Астольф де Кюстин, парижанин и роялист, посетил наше отечество и по следам своего путешествия написал книгу «Россия в 1839 году». Пожил он в Санкт-Петербурге, побывал в Москве, съездил на Волгу и в результате сочинил такую жестокую критику на российские порядки, что до самого последнего времени эта книга была формально запрещена. Тем не менее кто только не писал на нее опровержение, из читавших и не читавших: и граф Бутурлин, и революционер Герцен, и тонкий лирик Тютчев, и сравнительно жулик Греч. Вот и мы туда же, то есть и нам желательно уличить пасквилянта в натяжках и клевете. Тут уж ничего не поделаешь, поскольку в историческом плане мы народ злопамятный, нам даже поражения на реке Калке простить басурманам невмоготу.
