не обращали внимания. Высшее командование европейских стран в 1914 году занималось разработкой планов и стратегий, тщеславно полагая, что сможет обойтись без союзников в этой борьбе. Однако американский нейтралитет носил бутафорский характер. С самого первого дня Америка играла ключевую роль в мировой войне, приняв сторону Антанты (союз Великобритании – Франции – России). В идеологической плоскости такая позиция выглядела для США более естественной, ведь Великобританию и Францию американцы считали странами демократическими, в отличие от Германии и Австро-Венгрии. Основным же фактором, повлиявшим на позицию Вашингтона, были прочные финансово-экономические связи с Лондоном – с Берлином таковых не имелось. Банковский дом Морганов, долгие годы имевший представительства и в Нью-Йорке, и в Лондоне, не мешкая стал выдавать англичанам практически неограниченные кредиты, на которые Великобритания закупала в США оружие, боеприпасы, продовольствие, сырье – все, что требовалось для ведения масштабной войны. Для американской экономики наступил период расцвета – такого колоссального толчка Соединенные Штаты не переживали за всю историю своего существования. Очень скоро почти 10 процентов валового внутреннего продукта страны составляли военные поставки в горящую Европу, на которых не преминули нажиться и американские банкиры. Более успешное финансово-экономическое положение вещей трудно было представить. В Америке настала эра стремительного промышленного роста, что повлекло за собой и увеличение благосостояния рядовых граждан. Безработица официально прекратила свое существование. Более того, рабочих на производстве катастрофически не хватало, ведь поток иммигрантов из Европы резко иссяк, а в те годы рынок труда США пополнялся рабочей силой именно таким путем. На фабрики и заводы стали брать афроамериканцев, переезжавших с Юга, чего раньше не происходило. Экономическая целесообразность одержала верх над расизмом и сегрегацией. Заработная плата на производстве, особенно для квалифицированных специалистов, в годы войны выросла в несколько раз. Америка богатела. Если в 1914 году валовый внутренний продукт США составил 36,5 миллиарда долларов, то в 1918 году он составлял уже 75,8 миллиарда долларов – за четыре года этот показатель увеличился более чем в два раза. В 1928 году ВВП США достиг 97,4 миллиарда – то есть за десять послевоенных лет он вырос всего лишь на 20 процентов. Таким образом, американская экономическая и финансовая помощь странам Антанты в ходе Первой мировой войны была огромной и сыграла важнейшую роль в победе. В Берлине этот факт четко осознавали, однако повлиять на ситуацию никак не могли – по крайней мере, до определенного момента. Положение Германии усложнялось также морской блокадой, в которой страна оказалась с первых же дней войны. Великобритания на тот момент времени обладала самым мощным военно-морским флотом в мире, который без особого труда разгромил немецкий флот, после чего Германия лишилась возможности торговать с большей частью внешнего мира. Немцы и их союзники остались на скудном сырьевом и продовольственном пайке, поступавшем из континентальной Европы, охваченной пожаром войны. Страны Антанты, напротив, беспрепятственно получали все необходимое из США, Канады, Латинской Америки, Африки, Азии. Берлин лихорадочно искал выход из сложившегося положения – и если пробить британскую блокаду возможности не было, то нанести серьезный урон союзной торговле Германии выпал шанс. Подводные лодки – совершенно новое и нигде не испробованное на тот момент оружие – пришлись как нельзя кстати. Еще недоработанные и примитивные, немецкие субмарины представляли смертельную угрозу для беззащитных транспортных судов союзников, перевозивших грузы через Атлантику. Именно здесь, в Атлантическом океане, и произошло первое серьезное столкновение между США и Германией. Седьмого мая 1915 года немецкая подводная лодка потопила у берегов Ирландии британский пассажирский лайнер «Лузитания», шедший трансатлантическим рейсом из Нью-Йорка. Погибли почти 1200 человек, из них 128 были гражданами США. Американская общественность взорвалась от негодования. Президент Вильсон немедленно отправил германскому правительству ноту протеста. Кайзеру не оставалось иного выхода, как пообещать больше не атаковать пассажирские суда, хотя многие из них перевозили грузы военного назначения (включая злополучную «Лузитанию»). Несмотря на то, что конфликт между государствами был улажен, в глазах американского общества Германия понесла несомненный репутационный урон. Пресса, игравшая на настроениях народа, еще долго неистовствовала. После инцидента с «Лузитанией» образ немецкого врага неизменно присутствовал даже на страницах самых провинциальных изданий Америки. Таким образом, Германия уже сдала свои позиции внутри США, вопрос заключался лишь в том, когда Вашингтон примет решение вступить в войну против коварного и жестокого врага демократии.
«Лузитания» в порту Нью-Йорка
Президенту Вильсону удавалось сохранять нейтралитет еще долгих два года с того момента, как немецкая подлодка нанесла роковой удар по «Лузитании». Дело было не только в том, что изоляционистские настроения в стране оказались крайне сильны, важное значение играл и экономический фактор – ведение полномасштабной войны было крайне дорогим мероприятием. Возможно, Вудро Вильсон продержался бы на своих позициях еще дольше, но весной 1917 года ситуация в Европе резко ухудшилась. В начале года Россию стали сотрясать внутренние неурядицы. Царские войска терпели одно поражение за другим, и положение на Восточном фронте складывалось критическое. В феврале в Петрограде произошла революция, после чего фронт фактически развалился. За счет этого немцам удалось перебросить значительные силы с востока на запад, где они планировали нанести англо-французским войскам решающий удар. Шансы на успех были довольно высокими, так как и англичане, и французы уже выдыхались, несмотря на масштабную американскую помощь. Одновременно с началом генерального наступления на Западном фронте немецкое командование решило развязать тотальную подводную войну на море с целью перерезать морские коммуникации в самый важный для союзников момент. Это означало, что немецкие субмарины получили разрешение топить любые корабли противника, включая пассажирские, охота на которые была запрещена после инцидента с «Лузитанией». Для Германии подобный шаг означал лишь одно – неминуемую войну с Соединенными Штатами. В Берлине все же надеялись, что успеют разгромить англо-французские силы до того, как Америка вступит в войну, ведь Вашингтону потребовалось бы время на формирование армии и переброску войск в Европу. При этом в случае поражения Великобритании и Франции у Соединенных Штатов неминуемо возникли бы крупные финансовые и политические проблемы. Выданные Лондону и Парижу кредиты стали бы невозвратными, а Берлин отомстил бы Вашингтону на международной арене за то, что американцы приняли сторону Антанты. Таким образом, февраль 1917 года стал для США точкой невозврата, когда воедино сошлись все негативные факторы – русская революция, немецкая подводная война, ослабление англо-французских сил. Затем произошло еще одно очень важное событие, вошедшее в историю под названием «Телеграмма Циммермана». Оно-то и подтолкнуло Америку на решительные действия. В феврале 1917 года британская разведка перехватила и расшифровала послание министра иностранных дел
