Газета Завтра - Газета Завтра 249 (88 1998)
Да оттого, что, ценя свои убеждения, мы полагаем, что они столь же трудно доставались и другим, умеющим их воспроизводить за нами. Это самая большая интеллигентская ошибка. Таких умельцев оказалось куда как много. С голодным блеском в бегающих глазах, который мы принимали за тоску по идеалам, вдохновенно бледнеющие при слове “доллар”, они до поры до времени прятались за спиной Горбачева, а потом и Ельцина. И вот они, рука об руку с дельцами уголовного мира, взошли на вершину власти, поделили между собой государства, как пирог, а в оправдание себе привели все наши кухонные истины!
В некоторых деятелях первой демократической воли еще был заметен налет смердяковщины: Бурбулис, сводящий ладони и закатывающий птичьи глаза, Гайдар, сложной мимикой придающий круглому лоснящемуся лицу сократовское выражение. Непридуманный анекдот: Ярошенко спрашивает Гайдара: “А что будешь делать, если уйдешь из журнала “Коммунист”?” “Надену шинель Грушницкого”, - важно отвечает Гайдар. Шинель Грушницкого! Я так и вижу ее на пухлых плечах Гайдара. Это вам не гоголевская шинель, уважаемые! Это необъятная шинель казенного сукна, которая покрывает все, даже могилы, ежели перефразировать Ремарка.
Как быстро они пали, “кумиры” конца восьмидесятых! Где многоречивый господин Собчак? Почему он отказывался испробовать свои ораторские способности на следователе? Получил сердечный приступ на допросе… Все это неспроста. Есть ли хотя бы один член правителства Гайдара, не обвиненный прессой в воровстве, мошенничестве или мздоимстве? Чубайс, Полторанин, Шумейко, Ярошенко, Авен, Нечаев, Вавилов, Днепров, Иваненко, Баранников, Грачев, Кобец, наконец, сам Гайдар… “Романтики”…
Но вынести окончательный приговор власть имущим мешает один вопрос: какова их подлинная цель? Во что они верят? В золотого тельца? Для политика маловато. Власть слаще золотого тельца, хотя одно другому не мешает. Власть, помноженная на деньги, рождает еще большую власть. Деньги, помноженные на власть, рождают еще больше деньги. Но деньги и власть являются целью лишь до поры до времени. Власть корпоративна, у нее есть свои специфические интересы, в том числе международные. Можно сколько угодно считать ее безыдейной, но властное сообщество, совершенно лишенное идей (пусть это будут даже антиидеи), быстро уступает место другому властному сообществу.
Какие же идеи у властного сообщества господ Ельцина. Березовского, Гусинского, Чубайса, Немцова. У оппозиции есть готовый ответ: они хотят преподнести страну на блюдечке Западу, не забыв при этом унести в зубах каждый по куску. Объяснение вполне логичное, но что-то меня в нем не устраивает. Разве неизвестно упомянутому сообществу, что получили от Запада, оказавшись не у власти, те же Горбачев и Станкевич? Право продавать книжки со своим автографом в парижском магазине или скрываться от российского правосудия? Запад, прибрав к рукам Россию, вероятно, оставит нынешним политикам их деньги, но власть наверняка заберет. Такие наместники им не нужны. Предположу даже, что если обвинения в экономических преступлениях, выдвигаемые в адрес господ Чубайса, Березовского, Потанина, Вавилова и других, справедливы, Запад при первой же возможности упрячет их за решетку, как Ельцин упрятал преданных ему лично Ильюшенко и Кобеца.
Однако оставим предположения и зададим себе другой вопрос: почему ельцинское руководство позволяет себе критиковать расширение НАТО на Восток? Чьи интересы выражает шедшее на любые уступки Западу ельцинское окружение, неспособное теперь произнести слово НАТО без гримасы?
Да свои собственные как всегда. На оккупацию им, допустим, плевать, а вот что, если за войсками НАТО придет некая международная полиция и начнет здесь хозяйничать? Сейчас для решения деликатных вопросов достаточно телефонного звонка в Генпрокуратуру или МВД, а к оккупационному генпрокурору, небось, и в приемную не пустят. Нет, так не пойдет. Это наша страна, и мы здесь хозяева. Расширяйтесь в Африку!
Внешнеполитическая идея тогда отражает национальные интересы, когда связана с внутриполитической. А такой у наших властителей нет и быть не может. Герой романа Набокова “Приглашение на казнь” спрашивает у мучающих его тюремщиков, “плотных на ощупь привидений”: “…существует ли в мнимой природе мнимых вещей, на которых сбит этот мнимый мир, хоть одна такая вещь, которая могла бы служить ручательством, что вы обещание свое исполните? (…) Я ставлю вопрос шире: существует ли вообще, может ли существовать в этот мире хоть какое-нибудь обеспечение, хоть в чем-нибудь порука, - или даже самая идея гарантии неизвестна тут?”
Да, неизвестна. У них даже деньги - “условные единицы”. Наша политическая сцена - прямое продолжение романа Набокова. Где та грань, что разделяет телевизионные “Куклы” и куклы реальные, политические? Я думаю, этого нам не скажут даже создатели известного сериала.
Пионерский костер из убеждений, разведенный политиканами начиная с 1985 года, выжег у народа не только доверие к нынешней власти и к выборной власти вообще, но, похоже, и саму возможность такого доверия.
НА ЧТО ЖЕ опереться в своей надежде людям, еще не пришедшим к вере в Бога, но уже охладевшим к идее построения всеобщего физического рая? Известно ли им, по словам Набокова, хоть какое-нибудь идейное обеспечение, хоть в чем-нибудь порука? И если нельзя гарантировать идеи, известна ли хотя бы идея гарантии?
Там, на дне колодца, из которого вычерпали все идеи и убеждения, остались, по мнению патриотов, еще глубинные свойства русского народа: общинность и соборность. И это, увы, самое трагическое заблуждение из всех заблуждений последнего времени. Потому что нет сегодня более разобщенной, распыленной на атомы нации, чем русская. Русскую соборность и общинность мы противопоставляли разобщенности и одиночеству западного мира, а теперь они стали и нашими неотъемлемыми чертами… И как все, пришедшее с Запада, мы утрировали их до невозможности. Русские писатели-патриоты, а потом и коммунистические публицисты, справедливо подчеркивая эгоистический характер западной цивилизации, распространяли его на все стороны жизни тамошнего общества, забыв или не желая видеть его корпоративности, пришедшей на смену общинности в средних веках. Да, каждый западный человек - сам по себе, но в строгих и давно определенных пределах. Твой дом, твоя семья, твоя вера - это твое личное дело, но если ты - обманутый государством фронтовик, ты вступаешь в “Стальной шлем” и маршируешь с тысячами других фронтовиков по средневековым улочкам. Если бы разобщенность была универсальным свойством западного мира, то где бы Гитлер взял легионы своих штурмовиков, превышающих численность рейхсвера в пять раз? Западное общество любит выгоду, никто не платил штурмовикам ни пфеннинга, а они по первому зову вождей забивали до отказа литерные поезда и ехали в любой город на востоке, западе, севере или юге Германии, где намечалось очередное партийное мероприятие. Не было денег на поезд - закидывали рюкзаки за плечи, строились в колонны и шли пешком.
А русские националисты? Они раньше всех организовались (“Память”), их по России, если судить по тиражам незалеживающихся на прилавках оппозиционных патриотических изданий, не меньше коммунистов, но почему столь малочисленны их митинги? Почему при девяностопроцентном сходстве программных установок мелкие националистические партии не могут объединить в одну вроде Народного фронта в космополитичной и эгоистичной Франции?
Потому что русское общество всегда было подслеповато к талантливым людям, со скрипом и неохотой пропускало их вперед. В этом смысле даже в крепостные времена было легче, чем сейчас. Барин не считал мужика себе ровней, и поэтому когда он видел, что тот красиво пишет иконы, изрядно играет роль в усадебном театре или складно сочиняет вирши, то искренне удивлялся: “Гляди-ко! Ванька-то мой каков!” - и давал Ваньке денег на учебу, вывозил его за границу, ибо точно знал, что больше никто ему не поможет.
Теперь, когда каждый за себя, нет даже принципа выдвижения способных людей. Талантлив тот, кто деловит и преуспевает в бизнесе,- вот и вся песня. Остальные могут хоть голову разбить себе о стену, но чтобы на это обратили внимание, надо еще доплатить из своего кармана.
Я даже не представляю, чтобы у нас, как в Белоруссии, вдруг выдвинулся и стал президентом энергичный сорокалетний директор совхоза. Как не было для этого предпосылок в прошлом, так тем более нет их в настоящем, в мнимом мире мнимых людей, где, как чертики из табакерки ,выскакивают на политическую авансцену, сменяя друг друга, “молодые перспективные политики”: Явлинский, Гайдар, Чубайс, Шохин, Нечаев, Авен, Вавилов, Илларионов, Немцов, Сысуев, о которых кто-то мрачно пошутил: “Не было у реформы шансов на провал, да лукавый нечистых послал…”
Между тем, в нашей стране, где, казалось бы, лидерство в западном смысле слова никогда не было в почете, личность является приводным ремнем всякого начинания,- как хорошего, так и плохого.
