Аркадий Жемчугов - Кому мы обязаны «Афганом»?
Так рассуждали фундаменталисты, разворачивая борьбу на два фронта.
В апреле 1970 г. НДПА выпустила на двенадцати полосах специальный юбилейный помер своей газеты «Парчам», целиком посвященный 100-летию со дня рождения В. И. Ленина. Первую полосу венчали аршинные слова «Слава Ленину!». Остальные были заполнены фотографиями вечно живого вождя мирового пролетариата. А текстовки к фотографиям пестрели такими эпитетами в адрес юбиляра, какими мусульмане награждают разве что пророка Мухаммеда.
«Мусульманская молодежь» отреагировала мгновенно. Возле мечети Поли Хешти, рядом с которой функционировала упоминавшаяся выше лавка-библиотека моуляви Фейзани, словно по команде собрались более полутора тысяч улемов, мулл, торговцев, ремесленников и других фундаменталистов на митинг протеста против попыток привнести в жизнь правоверных чужеродный и враждебный марксизм-ленинизм. Выдвигалось требование незамедлительно запретить газету «Парчам», раз и навсегда покончить с распространением в стране коммунистических идей. Досталось и королю за то, что «он выпестовал банды «Хальк» и «Парчам», открыл ворота коррупции, порокам, тратил народные средства на себя и свой двор, призвал культуру иностранную взамен культуры мусульманской».[82]
Под антикоммунистическими и антисоветскими, а также антимонархическими лозунгами митинг продолжался 43 дня и был разогнан силами полиции и армии. Результаты митинга — газета «Парчам» была запрещена. Королю — вынесено публичное проклятие от имени афганского духовенства.
В марте — апреле 1972 г. в Кабульском университете студенты — члены «Мусульманской молодежи», возглавляемые Г. Хекматьяром, С. Насратьяром и М. Омаром, схватились с леворадикальной группировкой «Шоалей джавид». Столкновения с небольшими паузами продолжались до летних каникул и закончились арестом наиболее активных зачинщиков. Г. Хекматьяр, С. Насратьяр и М. Омар были осуждены на полтора года тюремного заключения каждый. Кроме этого, правительство сменило ректора университета и деканов факультетов, сотрудничавших с «Мусульманской молодежью».
Избранная руководством «Мусульманской молодежи» тактика борьбы на два фронта — против НДПА и «потворствовавшего» ей короля с его правительством — оправдывала себя. Она способствовала росту авторитета и влияния организации в афганском обществе, сплачивала множившиеся как на дрожжах ряды фундаменталистов в разных краях страны.
Выступая как-то в Пешаваре перед своими сторонниками, Г. Хекматьяр с нескрываемой гордостью заявил:
«Здесь присутствуют братья, которые видели первые дни движения. Вначале наше число на собраниях в Кабульском университете не достигало и 20–30 человек. А сегодня повсюду в Афганистане, в каждой провинции мы располагаем тысячами моджахедов».[83]
НДПА: одна партия — две линии
Нур Мухаммад Тараки и после избрания Первым секретарем ЦК НДПА не перестал быть рьяным приверженцем ультра-радикальной тактики пролетарской революции и всячески обосновывал возможность установления в практически средневековом обществе диктатуры пролетариата, которого в Афганистане как класса, как социальной единицы еще и не было. Н. М. Тараки наивно полагал, что для создания «государства трудящихся» вполне достаточно вооруженного путча и захвата власти. Он нацеливал партию на исключительно подпольную революционную деятельность, на использование нелегальных форм борьбы. Своему наиболее преданному ученику Хафизулле Амину поручил создать на строго конспиративной основе военную структуру «Хальк» в королевской армии.
Бабрак Кармаль, второе лицо в НДПА, также ни на шаг не отошел от своей линии. Вместе со своими немногочисленными сторонниками в ЦК НДПА последовательно отвергал ультралевые установки Тараки, выступал за более умеренную линию, включавшую проведение антиправительственных митингов, демонстраций и прочих легальных форм революционной борьбы. По его мнению, только такая линия партии отвечала многовековым особенностям афганского общества и гарантировала успех в революционных начинаниях НДПА. И нужно признать, что благодаря именно такой тактике Б. Кармаль и его сторонники, в отличие от своего экстремистски настроенного оппонента, довольно активно набирали политические очки.
Осенью 1965 г. Кармалю и его приверженцам удалось организовать марш протеста студенческой молодежи против антинародного курса правительства М. Юсуфа. Марш привел к ожесточенному столкновению между студентами и полицией. От пуль полицейских погибли три студента. Это вызвало широкий общественный резонанс. И в результате М. Юсуф был вынужден подать в отставку.
Не менее эффектно и эффективно использовал Б. Кармаль и парламентскую трибуну после того, как той же осенью он и еще три его сторонника были избраны в нижнюю палату парламента. А Нур Мухаммад Тараки, баллотировавшийся в избирательном округе Нава провинции Газни, потерпел сокрушительное поражение. Это, разумеется, добавило толику его неприязни к удачливому «Тигренку».
Едва получив депутатский мандат, «Тигренок» стал использовать парламентскую трибуну для резкой, а главное — предметной критики правительства и законодательных органов власти, а также аргументированных разоблачений «происков американского империализма» и неизменных призывов к всемерному укреплению отношений с северным соседом, с Советским Союзом. Его выступления зачастую вызывали в парламенте бурные дискуссии, яростное раздражение со стороны правого большинства и явные симпатии у умеренного меньшинства.
После одного из таких выступлений «Тигренка» депутаты-представители феодально-клерикальных кругов прямо в зале заседаний устроили потасовку, жертвами которой стали сам Б. Кармаль и ряд его сторонников. В результате Бабрак и Анахита Ратебзад были госпитализированы.
Узнав об этом, Н. М. Тараки не только не выразил солидарность со своими товарищами по партии, но и обвинил Б. Кармаля и его сторонников в том, что они якобы специально организовали эту «инсценировку», дабы обрести ореол мучеников, жертв политического террора.
* * *…Лишь один человек среди впасть предержащих был вне критики «Тигренка» — король Мухаммад Захир-шах. Более того, деятельность короля как главы государства превозносилась Б. Кармалем в необычных для лидера левой оппозиции восторженных тонах.
В августе 1966 г. в парламентской «Официальной газете» было опубликовано выступление Б. Кармаля в парламенте. В нем король удостоился комплиментов, которых трудно было ожидать даже от самых лояльных тропу депутатов.
«Каждый подданный Афганистана, — провозглашал Б. Кармаль, — должен от всего сердца уважать такого короля, про которого можно смело сказать, что среди всех монархов Азии он является самым прогрессивным. Да, это истина, что мы от всего сердца доверяем ему и уважаем его, и никто не может отнять у нас право уважения к столь прогрессивному королю».[84]
Кому адресовались эти слова? У депутатов парламента на этот счет не было никаких сомнений. «Тигренок» клеймил реакционно настроенную часть парламента, представляющую интересы феодально-клерикальных кругов и при каждом удобном случае открыто обвиняющих Захир-шаха во всех смертных грехах и, прежде всего, в том, что он «призвал культуру иностранную взамен культуры мусульманской» и способствовал «привнесению в жизнь правоверных чужеродного и враждебного марксизма-ленинизма». Замысел «Тигренка» вполне удался. По злейшему врагу НДПА был нанесен ощутимый удар. Сам же «Тигренок» вырастал в политическую фигуру общенационального масштаба. Понимал это и Н. М. Тараки, о котором за рамками НДПА практически никто не знал.
Пропасть между двумя «марксистами-ленинцами» афганского разлива стремительно расширялась. Разногласия все чаше выплескивались наружу.
На одном из пленарных заседаний ЦК НДПА Бабрак Кармаль прямо заявил: «НДПА обвиняется в левачестве из-за публикаций в партийной газете «Хальк» и, в частности, из-за ее подзаголовка «Орган народно-демократической мысли». Мы должны ослабить оттенок нашего красного цвета и убедить короля в том, что мы — не коммунисты».
Осенью того же 1966 г. Бабрак Кармаль и три его сторонника объявили о выходе из состава ЦК и намерении сформировать независимую фракцию «Парчам» («Знамя»). Тараки ответил на это заявлением о создании своей, независимой фракции «Хальк» («Народ»).
Весной 1969 г. «Парчам» и «Хальк» функционировали уже как вполне не зависимые друг от друга политические организации. У каждой из них были свои руководящие органы — Центральные комитеты, а также прочие, в том числе военные, структуры. При этом каждая фракция неизменно заявляла о себе, как о единственно подлинной НДПА. И, конечно же, спираль взаимных обвинений раскручивалась все сильней.
