Петр Хомяков - Россия против Руси, Русь против России

Кроме того, следствием этих связей являются многочисленные династические браки русских и «половецких» (вернее будет сказать «степных», или «южных») князей.

«А как же многочисленные войны с половцами и вообще, степняками?», — спросит иной читатель. А что, разве сами русские князья не воевали друг с другом постоянно? – вопросом на вопрос ответим мы. Но не только они. И степняки друг с другом постоянно враждовали.

Не будем утомлять читателя длинными цитатами и подсчетами походов разных участников друг на друга. Заметим лишь, что читающий эти бесконечные перечисления усобиц человек, тем более со свежим взглядом, не сможет выделить ни одного системообразующего признака, который позволил бы принципиально отделить походы половцев на Русь от междоусобных разборок русских князей и самих степняков друг с другом.

Кроме того, перед Батыевым нашествием вообще трудно найти «чистые» в отношении состава участников, военные кампании. Русские князья и степняки соединяются в различные коалиции, которые и бьются друг с другом.

Кстати, это нашло отражение и в описании битвы на Калке. Пусть мы и считаем эту битву полумифической, но нет дыма без огня. И для составителей этого мифа вполне естественно положение, когда русские князья в союзе с одними степняками («половцами») бьются с другими степняками («татарами»), на стороне которых, в свою очередь тоже воюют русские «бродники» во главе с христианином, воеводой Плоскиней.

Так что, мы бы не педалировали описание междоусобиц периода феодальной раздробленности. Это в порядке вещей для тех времен. И, что характерно, не препятствует принципиально хозяйственным связям. Хотя, разумеется, и тормозит их. Но, повторим, так в то время было везде.

Но, подчеркнем, до Батыева нашествия не было объективных геоэкономических предпосылок для непримиримого противостояния Леса и Степи, Севера и Юга.

Теперь посмотрим, как такая хозяйственная структура могла отразиться на военных аспектах междоусобиц, а затем и большой гражданский войны. Очевидно, Север, или Лес был лучше обеспечен оружием. А Юг, или Степь были более мобильны, ибо там было гораздо больше лошадей, да и часть населения все же вела полукочевой образ жизни, и была «легче на подъем».

Из такого расклада следует, что оптимальная структура любой военно–политической коалиции должна была бы включать в различных соотношениях и представителей Леса и представителей Степи. Что мы и наблюдаем при описаниях усобиц до Батыева нашествия.

У нас нет оснований считать, что эта оптимальная структура была нарушена при подготовке и осуществлении самого Батыева нашествия. Эти соображения, кстати, еще раз подтверждают, уже с совершенно другой стороны, что нашествие, чтобы иметь шансы быть успешным, должно было быть «смешанным».

Таковым оно и было, как мы показали выше.

Напомним, однако, непреложное правило военно–политических союзов. Ведущей силой в них всегда является более развитая и хорошо вооруженная сторона. Иной «поставщик коней и людей» может нести основную тяжесть боев. Но в итоге дирижирует всегда более развитый в промышленном плане союзник.

Так есть, так будет, так было в недавнем прошлом.

У нас нет оснований сомневаться, что так же было и во времена Батыя и Невского.

Так что «дирижером» был отнюдь не Батый, а его русские союзники.

Рассмотрение Батыева нашествия под новым углом зрения не только интересно, но и довольно актуально. Ибо оно протекало в условиях довольно интенсивного этапа цивилизационного развития. А такие ситуации не часто встречаются в истории и поэтому всегда интересны в качестве возможных аналогий.

Мы не будем здесь рассматривать различные версии, касающиеся новой хронологии, которые только усилили бы наши тезисы. Ограничимся официальной версией истории.

Что же мы видим в цивилизационном плане? В 1066 году многие саксы при Гастингсе (в Англии) еще бьются каменными топорами. А уже в 1290–х годах гвозди и стальной плотницкий инструмент есть в каждом английском крестьянском хозяйстве. Начинается «революция мельниц», первый этап промышленной революции, в итоге закончившейся в ХХ веке построением индустриального общества.

Представьте себе, читатель, какова была интенсивность технического развития в то время. Если смотреть без исторического снобизма, то не меньшая, чем в период с середины XIX до третьей четверти XX века. В период, который мы сейчас прославляем как период самого интенсивного научно–технического развития.

Как в потоке такого развития меняются соотношение экономических потенциалов тех или иных регионов и стран?

Идет закат Византии. Она представляет собой конгломерат регионов, где природные ресурсы наиболее истощены многовековой экстенсивной эксплуатацией. Кроме того, Византия не вписывается в темпы «железной» НТР. Природных предпосылок для развития черной металлургии у нее нет.

Являясь прямой наследницей самых первых государств земли, всей череды империй Восточного Средиземноморья, Византия может только усиливать и усиливать эксплуатацию своих подданных. Иного империи не умеют. Об этом мы уже упоминали выше.

Однако «Все богатства мира поделены на две части, одна из них рассеяна по свету, другая сосредоточена в Константинополе». Так тогда говорили. Огромные ценности, наследство всех древних империй со времен Египта и Ассирии сосредоточены в Византии. Плюс давние традиции, как мы бы сейчас сказали, дипломатии и спецслужб.

С развитием черной металлургии начинают осваиваться плотные железные руды. Кайло и зубило делают возможным их добычу. И постепенно, наряду с Русью, металлургия развивается в Германии и Подунавье. Европа все ускоряющимися темпами начинает догонять Русь. И далеко позади себя оставляет Византию. Похоже, в то время Европа испытывала не только промышленный, но и демографический подъем. Ибо постоянно «выплескивала» в крестовые походы все новые и новые порции завоевателей и переселенцев. В основном активных молодых мужчин.

В то же время очень интересные процессы происходят на восточных окраинах территорий, в древности занятых первыми государствами. Там продолжает формироваться исламская цивилизация. Это очень интересное явление. Из всех единобожных, и, если называть вещи своими именами, тоталитарных, религий, ислам самый гуманный к своим адептам.

Это вполне объяснимо, ибо ислам создавали кочевники, то есть люди, изначально гораздо более свободные, чем создатели иудаизма и христианства. Это сочетание принципов свободы, или, точнее, народной самоорганизации и взаимопомощи, с имперским государственным и религиозным наследием (а ислам впитал в себя многое из наследия древних империй) делает ислам в иных ситуациях весьма конкурентоспособным по сравнению с христианством и иудаизмом. С помощью ислама смягчаются и обходятся многие тупики имперского развития.

Иногда кажется, что ислам вообще решает все проблемы развития. Но это заблуждение. Ислам «спасает» имперскую модель на определенных этапах. Но сама эта модель в итоге тупиковая.

И это определяет слабые стороны ислама. Эта цивилизация почти неспособна к стимуляции научно–технического прогресса. И максимум на что годна в данном направлении, это к организации догоняющей модернизации.

Здесь нам необходимо сразу же разъяснить свою позицию для русского политизированного читателя. Автор отнюдь не поклонник ислама. И единобожных семитских религий вообще.

У нас, русских, есть свои Боги. И главный из них – Первый Кузнец Земли, Сварог, подаривший миру железо.

Кроме того, являясь убежденными прогрессистами, мы не можем восхищаться религиозной моделью, не имеющей никаких цивилизационных перспектив.

И, разумеется, мы понимаем все те угрозы для русского народа, которые исходят из регионов, исповедующих ислам.

Но, в этой ситуации тем более необходимо объективно оценивать потенциал возможного противника. И просто преступно из соображений примитивной агитации не видеть сильных сторон этого противника. А у ислама как раз есть сильные стороны. Это опора на народную самоорганизацию.

Что мы и констатируем в нашем исследовании. И если арийцы хотят превзойти исламские народы в борьбе за свою землю, то при построении арийских религиозных систем, необходимо создать еще более сильную структуру народной самоорганизации. Только и всего.

Мы понимаем, что в настоящем разделе наши рассуждения носят поверхностный характер. Но в рамках нашего жанра мы не можем утяжелять изложение. А затрагиваемые вопросы таковы, что если относиться к ним с должным вниманием, то их корректное изложение заняло бы объем, больший, чем вся наша книга.

Многое было бы более понятным читателю, если бы он ознакомился с нашей книгой «Свои и чужие». Впрочем, и там затронуты не все вопросы по данной проблеме, упомянутые здесь.