Владимир Бушин - Путин против Ленина. Кто «заложил бомбу» под Россию
— Не один Власов сдался в плен, в первую неделю сдались в плен 3 миллиона советских солдат!
Во-первых, наши солдаты, как правило, не сдавались, а попадали в плен. Русский человек понимает здесь разницу. Попасть в беду может и любой человек, и армия, и вы, Жириновский. Вот подкараулят вас где-то в Думе сын и дочь Ирины Родниной, которой вы недавно нахамили, затащат в сортир и по методу президента начнут там мочить вас, то есть хлестать по вашей депутатской роже, пока с нее не потечет. Вот вам и попал…
Во-вторых, лишь человек, который не нюхал не только пороха, но даже портянки, может говорить о трех миллионах соотечественников, сдавшихся в плен за неделю. Не за неделю или две, дядя, а за всю войну, да, в плен действительно попало много наших солдат и офицеров, точнее говоря, 4 миллиона 559 тысяч, а солдат вермахта и его сателлитов попало к нам немного меньше — 4 миллиона 376 тысяч, в том числе австрийцы, венгры, итальянцы, евреи и т. д. Родственников Жириновского среди последних не обнаружено. Но вернулись из немецкого плена только 1 миллион 836 тысяч наших, а из нашего плена вернулись 3 миллиона 573 тысячи немцев и их сателлитов, то есть в два раза больше. В немецком плену погибли 2 миллиона 723 тысячи советских людей, а немцев в нашем плену — 580 тысяч, то есть в пять раз меньше (Г. Ф. Кривошеев. Книга потерь. М. 2009. С. 376). Понял, клоун?
А что касается первой недели войны, когда, мол, добровольно сдались в плен 3 миллиона наших солдат, то в связи с этим интересно заглянуть в служебный дневник начальника генерального штаба сухопутных войск вермахта генерала Ф. Гальдера. Вот что он писал именно в эти дни.
«22 июня.
После первоначального “столбняка”, вызванного внезапностью нападения, противник перешел к активным действиям. Имеют место случаи тактического отхода, признаков же стратегического отхода нет и следа… Наши войска продвинулись с боем на 10–20 км.
23 июня.
Отсутствие большого количества пленных.
На юге русские атаковали наши плацдармы на реке Прут.
В белостокском котле противник борется не за жизнь, а за выигрыш времени.
24 июня.
Показательны весьма большие потери у нас в офицерском составе… Противник бросает в бой резервы… Следует отметить упорство отдельных соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен… Теперь ясно, что русские и не думают об отступлении, а, наоборот, бросают все, что имеют, навстречу нашим войскам.
25 июня.
Русские ведут в приграничной полосе решающие бои и отходят лишь в отдельных случаях… Масса русской кавалерии атакует Западный фронт…
26 июня.
Группа армий “Центр” медленно продвигается вперед, неся, к сожалению, большие потери… Будем уповать на Бога… Противник большими силами танков перешел в наступление на южном фланге…
27 июня.
События развиваются вовсе не так, как намечается в высших штабах.
28 июня.
Противник предпринял лишь частичный отход с упорными боями за каждый рубеж… На всех участках фонта характерно небольшое число пленных» (т. 3, с. 25–58).
Вот это и есть первая неделя войны. Она началась в дневнике Гальдера сетованием на малое число пленных, этим и закончилась. И где ваши три миллиона добровольно сдавшихся?.. Вот к какой теме прикоснулись вы, Жириновский, своими расторопными и вороватыми, давно немытыми руками. За гнусное оскорблением живых и мертвых вы, шкурник, даже в мироне время не служивший в армии, заплатите полной мерой…
— Я приду в Кремль, буду сидеть там до самой смерти! Задавлю всех коммунистов, они все — педерасты!..
Еще десять лет тому назад 18 февраля 2006 года в «Советской России» была напечатана статья «Как вам нравится режим Жириновского?». Автор писал: «Чем этот режим примечателен? А вот: «Пришел к власти — что хочу, то и ворочу! Хочу двенадцатилетних девочек? Подать мне девочек! Хочу мальчиков для утех? Подать мальчиков!». Ведь уже была в «Советской России» обстоятельная статья об этих его мальчиках…
Да, яд каплет у него со лба, дух тлетворный веет ото всей корпуленции, но к тому же он поразительно неутомим, он вездесущ. Вот на телевидении только что завели новую программу — «Структура ситуации». Для русских людей естественно было бы назвать, допустим, «Положение дел» или «Что сегодня?» и т. п., но прогрессивная публика уже не может жить без этих «структур», без них им белый свет не мил. И вот состоялась едва ли не первая передача. И что мы видим? Жириновский тут как тут! Об этом надо сказать.
В передаче принимал участие один поляк, и он, за спиной которого стояли 600 тысяч советских солдат, полегших при освобождении Польши, конечно, поносил Россию. А что патриот Жириновский? Он, как всегда, завывал «Гады! Проститутки!..», дергался, бил кулаками воздух — и только. Ничего возразить он не мог, не умел. А ведь факты сами просились на язык!
Да, Россия, к сожалению, приняла участие в трех разделах Польши. В результате последнего российское подданство обрели предки Жириновского. Ну а поляки, что, сидели смирно и безутешно лили слезы? О!.. Еще в 1018 году Болеслав Храбрый захватил Киев, тогда нашу столицу. А что предприняла Польша, как только стала независимым государством? Первым делом в 1920 году под клич «От можа до можа!» она бросилась на свою вчерашнюю метрополию и опять захватила Киев. Девять веков экспансии! А что было между этими двумя датами? Кто засылал к нам Лжедмитриев и одного в 1605 году даже посадил на русский престол? Что в 1612 году поляки, подыхая с голоду, делали в Московском Кремле, пока 7 ноября их не вытурили? За что Юзеф Понятовский в 1813 году стал маршалом Франции — не за командование корпусом в походе двунадесяти языков в Россию?
Ах, да что там исторические дебри с их Болеславом и Юзефом! Жириновский мог бы заткнуть поляка двумя-тремя вопросами о событиях времен гораздо более близких.
Например, кто в 1938 году не дал согласие на проход Красной армии, готовой помочь Чехословакии? Кто вместе с Германией растерзал эту страну? Германия напала на свою сотрапезницу 1 сентября 1939 года, а где уже 8 сентября оказалось польское правительство — не в Кракове? А 17 сентября — не в Румынии? Наконец, каким образом в конце Великой Отечественной войны у нас в плену оказалось 60 280 поляков? (ВИЖ № 9’90). В плену! А сколько погибло, сколько по ранению были отправлены домой… Ни о чем этом Жириновский и слыхом не слыхивал, а только вопил…
Но вернемся к поединку с Александром Прохановым. Под конец своей свистопляски ВЖ припас атомную бомбу, взятую напрокат у Путина: Сталин отравил Ленина!
А Ленин-то у него опять душегуб, кровопийца, антропофаг… Так что ж, он по поводу его смерти ликует, как ему полагается? Да. Но, с другой стороны, должен бы благодарить Сталина, но и тот у него тоже антропофаг. Какие же, в конце концов, чувства при этом испытывает ВЖ? Да ничего и никогда он не испытывал и не испытывает, кроме разного рода аппетитов, а в этом случае, вероятно, просто чувствует, как под черепом бегают тараканы.
Но я ошибся, упомянув на этот раз Путина. Нет, здесь первоисточник — Троцкий. Это он в своем известном письме редактору американского журнала «Лайф» 13 октября 1939 года писал, что во время болезни Ленина, когда стало невыносимо, он попросил Сталина достать ему яда, и тот обещал. Да, это действительно было. А что дальше? Троцкому отказать в уме нельзя, на этом он оборвал рассказ и был уверен, что читатель дальше сам обо всем догадается: раз, мол, один попросил, а другой обещал, то наверняка и принес яд, и таким образом он и есть убийца Ленина. Помните, как в том же стихотворении Пушкина:
Человека человекПослал к анчару властным взглядом.И тот послушно в путь потекИ к утру возвратился с ядом.
Матерый лжец и великий демагог Троцкий умолчал о том, что хорошо знал, попутно облапошив бедного недотыку Жириновского, — он скрыл вот этот документ.
«Строго секретно. Членам Пол. бюро
В субботу, 17 марта, т. Ульянова (Н. К.) сообщила мне в порядке архиконспиративном “просьбу Вл. Ильича Сталину” о том, чтобы я, Сталин, взял на себя обязанность достать и передать Вл. Ильичу порцию цианистого калия. В беседе со мной Н. К. говорила, между прочим, что “Вл. Ильич переживает невероятные страдания”, что “дальше жить так немыслимо”, и упорно настаивала “не отказывать Ильичу в его просьбе”. Ввиду особой настойчивости Н. К. и ввиду того, что В. Ильич требовал моего согласия (В. И. дважды вызывал к себе Н. К. к себе во время беседы со мной из своего кабинета, где мы вели беседу, и с волнением требовал “согласия Сталина”, ввиду чего мы вынуждены были оба раза прерывать беседу). Я не счел возможным ответить отказом, заявив “прошу В. Ильича успокоиться и верить, что, когда нужно будет, я без колебаний исполню его требование”. В. Ильич действительно успокоился.
