Андрей Савельев - Послесловие к мятежу.1991-2000. Книга 2
Такое положение дел более всего было выгодно крупным объединениям, которые имели ресурсы для содержания огромного аппарата, занимавшегося обеспечением абсурдных требований закона. Но и здесь штабы просто выматывались до полуобморока, чтобы ублажить чиновников ЦИК.
Крупные блоки вообще не замечали “малых сих”, предпочитая жаловаться друг на друга за использование государственных ресурсов. Так, особенно циничным выглядят обличения “проекта Доренко” со стороны лидеров ОВР. Обвиняя некую “власть”, они позабывали, что сами представляют точно такую же власть и точно также (хотя и в меньших объемах) пользуются государственными ресурсами для своей избирательной кампании.
Подавление мелких конкурентов путем лишения их ресурсов (изданий, эфира и т. п.) было на этих выборах не менее циничным, чем на предыдущих. В то время, когда страна ждала дискуссии по поводу самоопределения, ОРТ объявляло цену рекламы в 40.000$ за минуту эфира, а дебаты показывало в “несмотрябильное” утреннее время. Телекомпания “Россия” пошла еще дальше, запрещая к показу неугодные ей ролики и заменяя тем самым суды. Зато обе телекомпании с последовательной регулярностью рекламировали блок “Единство”, высасывая из пальца информационные поводы и натужливо пытаясь выдавить из лидеров этого блока хоть какие-то связные мысли.
Точно так же действовали и подконтрольные группировке Лужкова телекомпании. Известен произвол президента Башкирии, запретившего транслировать передачи первого и второго телеканалов. Малоизвестен, но показателен другой факт — телекомпания “Московия” предложила каждому блоку выступить в “бесплатном” эфире в течение 52 секунд и заплатить за подготовку к эфиру по 120 долларов. (К этому вспоминается как на городских выборах 1993 года кандидатам в Мосгордуму предоставляли на радио 30 секунд для изложения биографии и 40 секунд на изложение программы.)
Таким образом, дойти до избирателя могли только те, кто получал бесплатные возможности выступать в передачах, формально не относящихся к предвыборным. Этот ресурс нельзя было компенсировать никакими средствами агитации, кроме акций “от двери к двери”, которые могла организовать только КПРФ.
Более равноправной оказалась ситуация в газетах, которые, с одной стороны, не были слишком привлекательны для политических конкурентов, а с другой, требовали от избирателя хоть каких-то интеллектуальных усилий. Последнее обстоятельство обесценивало ангажированность печатных изданий, которые не могли вынудить читателя к чисто эмоциональному выбору, подобно тому, как это делало телевидение. Печатным изданиями приходилось подбирать крохи доходов и славы, уступая во всем телевидению. Наиболее удачным газетным проектом можно считать беспрерывную рекламу по телевидению обложки журнала “Эксперт” с физиономией Кириенко. В остальном роль прессы свелась либо к простому “обозначению территории”, либо к обслуживанию телевизионных проектов (ссылки, обзоры прессы).
Региональную специфику ресурсных преимуществ в избирательной кампании можно считать вторым по важности фактором, обеспечившим своеобразие прошедшей избирательной кампании. КПРФ, став “узким местом широкого патриотического движения” на этот раз хватило только на клеветнические кампании против конкурентов своих выдвиженцев в некоторых регионах, контролируемых “красными” губернаторами. ОВР обеспечил себе преимущества (и, вероятно, не только угрозами увольнений инакомыслящих, но и подделкой результатов выборов) в Москве, Татарии и Башкирии. В столице, к примеру милиции было отдано распоряжение начать охоту на граждан, пожертвовавших деньги в избирательные фонды. Дело дошло до засад и ночных посещений.
Прошедшие выборы стали золотым веком журналистики, которая получила за 2–3 месяца годовую норму “живых” денег. Помимо официально введенного тройного тарифа на политическую рекламу (в сравнении с коммерческой), огромные суммы были поглощены в рамках так называемых “пиаровских” проектов. По неофициальным данным “черным налом” были оплачены передачи с участием лидеров ведущих избирательных блоков на общую сумму в 3 млн. долларов, перешедших из рук в руки только при посредничестве агентств (в среднем — по 500.000 долларов на блок). Так, получасовая вечерняя беседа с популярной ведущей стоила на одном из ведущих каналов от 15 до 30 тыс. долларов наличными.
К этому следует добавить масштабные траты наличными на содержание штабов в центре и в регионах, на закупку компьютерной техники и аренду транспорта, на оплату распространителям печатной продукции и многое другое.
Невероятные деньги, постоянно находящиеся в обороте, послужили поводом для выдумок о покупке кандидатов в депутаты, которых якобы вынуждали покинуть блок ОВР. К.Затулин объявил цену за свою персону в 800 тыс. долларов. Его примеру последовал лидер РНЕ А.Баркашрв, оставленный за бортом избирательной кампании и привлекший к себе внимание заявлением о предложении в 1 млн. долларов за поддержку КРО.
Бриллиантовый дым, тем не менее, был не той концентрации, как о нем думают. Не менее половины избирательных блоков мало уступали итоговым победителям по части финансов. Беда лишь в том, что они пользовались устаревшим представлением, оставшимся от предыдущих выборов, что деньгами можно “проломить” себе место в Думе. Оказалось, что ни за какие деньги победить на этих выборах без санкции власти (центральной или региональной) нельзя.
С точки зрения идеологии, административная революция означала, что произошла всеобщая “консерватизация” политической среды. Ранее запретные слова о возрождении России, укреплении государственности, наведении порядка и т. д. стали просто общим местом любого политического выступления. Даже недавние ненавистники какого-либо государственного порядка переписались из разрушителей в спасителей, позаимствовав у своих самых яростных оппонетов значительную долю идейных принципов. Слова “патриот” и “государственник” стали привлекательными буквально для всех партий и блоков. Даже “русский вопрос” на этих выборах внезапно заинтересовал многих (при том, что ведущие политические блоки возглавлялись нерусскими людьми).
Вместе с тем, усвоенные на уровне лозунгов идеологические ориентиры подавляющим большинством участников выборов не расшифрованы в конкретных программах. Принципиальные моменты политического противостояния в кризисном обществе, как и полагается, оказались непроявленными в публичной политике, но сохраненными для закулисных боев.
Вопросы бытия страны с народом никто из ведущих блоков обсуждать не захотел (быть может, кроме Солженицына, выпущенного в эфир НТВ только за похвалу Примакову). Всегда и всюду презентировалось наличие политической или экономической программы, но не сама программа, не ее принципы, не какая-либо интеллектуальная традиция (что все-таки имело место на заре горбачевской перестройки).
Сообразно идейной бедности оказались бездарными и те рекламные проекты, которые только по виду были успешны, а по сути рассеяли идеологическую определенность электората. Например, Явлинский стал конкурировать с КПРФ за голоса стариков, а СПС пытался охватить молодежь. При всей пустопорожности рекламы “Единства” серьезных конкурентов по части политической рекламы у него не было.
Сразу после выборов ВЦИОМ провел опрос, определивший в частности современное состояние идеологических предпочтений сторонников различных блоков.
Из приведенных данных видно, что преимущества в борьбе за власть получили те силы, сторонники которых с трудом определяются в привычных идеологических “координатах”. В этих координатах готовы мыслить около половины избирателей (причем более половины из этой группы — приверженцы коммунистов).
Чем меньше определенности по части привычных идеологем, тем больше перспектив, поскольку электорат способен воспринимать новые идеологические установки. Пожалуй, определенность-то уже есть, только ее пока в явном виде боятся артикулировать. Если в опросы внести, скажем, идентификацию по признаку “государственник”, то неопределенность, скорее всего рассеется. Причем, под “государственником”, как показали выборы, избиратели понимают тех, кто поддержан властями (государством) и готов им служить.
Если судить о политической ориентации избирателей по более дифференцированной схеме, то стоит обратить внимание на данные, РНСИП (апрель 1999):
Мы снова видим, что почти половина граждан не определяется в своих политических ориентациях, но из приведенных данных можно понять внутреннюю структуру электоратов новых парламентских партий (часть коммунистов оказываются социал-демократами или националистами и т. д.), а также возможную перегруппировку сил по идеологическим предпочтениям.
