Газета Завтра Газета - Газета Завтра 345 (28 2000)
Спору нет, в составе народных депутатов СССР было немало и по-настоящему достойных, мужественных людей, убеждённых коммунистов, пытавшихся в меру своих возможностей предотвратить катастрофическое развитие событий. Но не им было дано определять лицо Съезда, который последовательно обслуживал политические интересы Горбачёва, требуя от него взамен только одного: всё более крупных предательских акций по отношению к КПСС.
В рамках Съезда произошло историческое воссоединение мощных финансовых ресурсов советской теневой экономики с идеологией ублюдочного экономического либерализма, носителями которой выступила молодая амбициозная поросль столичных, в основном НИИ и вузов. Широко известно, что в России испокон веку есть две беды — дороги и дураки. До последнего времени была менее известна третья — либералы. Между тем так же испокон веку в утративших духовную связь с собственным народом верхних слоях российского общества мечутся человеки, желающие переделывать Россию по глянцевым картинкам из Европы. Ещё раз отнесусь к Чаадаеву, предупреждавшему задолго до нынешних российских реформ: "Русский либерал — бессмысленная мошка, толкущаяся в солнечном луче; солнце это — солнце запада". Много ли добавишь к этой дефиниции сегодня? Пожалуй, ничего. На Съезде депутатов СССР фугас теневого капитала оснастили взрывателем бессмысленного для России либерализма. Плоды этой демократической забавы переваривает Россия "со слезами на глазах" уже второе десятилетие.
Политическая реформа Горбачёва — Лукьянова сопровождалась небывалым пропагандистским давлением на партийный аппарат, массовым увольнением политически состоятельных опытных партийных кадров. В 1988 году в СССР действовало 4,6 тысячи партийных комитетов от ЦК КПСС до сельского райкома. В них было занято 109,5 тысячи партийных работников. Это была наиболее ценная, профессиональная часть КПСС, без которой ни одна партия как таковая существовать, конечно, не может. В 1989 году штатная численность партийного аппарата сократилась почти на 8 тысяч человек, в том числе по аппарату ЦК КПСС — на 536 ответственных работников. Проведено данное сокращение было в два приёма, совпавших по времени: первое — с подготовкой выборов народных депутатов СССР, второе — народных депутатов РСФСР. Третья волна сокращений накрыла профессиональные структуры КПСС в 1990 году, в ходе подготовки к ХХVIII съезду. Тогда из штатных расписаний вычеркнули около 45 тысяч работников, в том числе по аппарату ЦК КПСС — 603 из 1494. Сокращения в районном и городском звене превысили 45 процентов состава ответственных работников.
Как-то в его статье, опубликованной "Правдой" в марте 1995 года, Лукьянов обронил глубоко циничную по своей сути фразу о событиях августа 1991 года: "Факт остаётся фактом — партия сдалась почти без боя". Какая партия? Не та ли, к предварительному (до августа) разгрому руководящих органов которой Анатолий Иванович в пору его тесного взаимодействия с Горбачёвым имел самое непосредственное отношение? Не та ли, полуразрушенные обломки которой Лукьянов и Горбачёв кроили рука об руку на федеральные куски на ХХVIII съезде?
В ходе подготовки к ХХVIII съезду окружение Горбачёва инициировало развитие внутри КПСС фракционной деятельности, запрещённой партийным Уставом. В начале января 1990 года на свет божий появилась "Демократическая платформа в КПСС". Реальный потенциал этой антипартийной группировки был незначительным. Однако Яковлев обеспечил ей пропагандистское сопровождение, а присные генсека в Политбюро надёжную "крышу".
Верхушка платформы состояла из людей, пользовавшихся репутацией антикоммунистов. Когда-то они ввинчивались в партию, искали для себя поручителей, письменно клялись соблюдать Устав. В критический момент всех предали и продали: Афанасьев, Гдлян, Иванов, Лысенко… Был ещё вездесущий занозистый Травкин. До демократии раз или два видел его в живую на заседаниях Секретариата, где он, непрестанно шмыгая мокрым носом, рисовал секретарям ЦК грандиозные перспективы бригадного подряда. Слабый по части "людей из народа", Лигачёв выхлопотал бригадиру Звезду Героя Социалистического Труда. И нате, ныне социалистический Герой заседает в Думе, мастерит своим бывшим классовым братьям-рабочим загон в капитализм. Забавный думак!
(Окончание следует)
Кстати замечу, в одном из номеров "Независимой газеты" (04.03.97 г.) ее главред Третьяков не погнушался лично встать на защиту плодовитого мыслителя Ципко, которого НТВ вгорячах упрекнуло за то, что он когда-то работал в аппарате ЦК. В ответ Третьяков заявил, будто Ципко пришел в ЦК "не укреплять тоталитарный строй, а менять его". Пользуясь случаем, хочу уведомить заинтересованных лиц, что данное утверждение Третьякова не соответствует действительности. Ципко пришел в аппарат ЦК менять не тоталитарный строй, а менять свою в общем-то неплохую квартиру. Говорю об этом со знанием дела, поскольку работал в ту же пору в аппарате ЦК и занимал там определенную должность, лично помогал Ципко выколачивать для него во внеочередном порядке из управления делами ЦК улучшенное жилище. Лишь получив искомое в известном доме на ул. Димитрова, Ципко объявился в "Московских новостях", где, как понимаю, и началось его плодотворное сотрудничество с Третьяковым на почве совместного участия в политической травле людей, пытавшихся противостоять Горбачеву.
Тот факт, что Ципко до сих пор не опроверг публично ложного утверждения Третьякова, а также опыт многолетнего личного знакомства с мыслителем еще с тех давних времен, когда он был особо ретивым секретарем партбюро на моем студенческом курсе философского факультета МГУ, — все это вместе взятое позволяет мне утверждать, что на самом деле он никакой не "первый легальный антимарксист", как сам рекомендуется, не "просвещенный патриот", не "православный славянин" и даже не "интеллектуал особого рода", а заурядный проныра из Одессы, даром что мегаписучий. Подозреваю, что и сам Третьяков об этом где-то догадывается.
Вадим Кожинов ЛИКИ И МАСКИ ИСТОРИИ (Неюбилейная беседа об уходящем веке Окончание. Начало в № 27)
КОРРЕСПОНДЕНТ. Вадим Валерианович, получается, что сегодня большинство стран мира не имеет возможности адекватно ответить на агрессию, предпринятую "коллективным Западом". И дело дошло до того, что территорию Югославии подвергли фактически атомной бомбардировке. Правда, это были не "обычные" ядерные заряды, а содержащие так называемый "обедненный" уран, но радиоактивное заражение местности все равно произошло. В Индокитае США применяли химическое оружие, все эти дефолианты, от которых пострадали и сами американские военнослужащие. То есть "вьетнамский синдром" у Штатов прошел. То ли они так далеко ушли вперед, то ли так низко пали? Как бы вы охарактеризовали это лицо Запада? Было ли оно присуще ему всегда или появилось только на исходе ХХ века?
Вадим КОЖИНОВ. Нет, на мой взгляд, это достаточно новое явление. Кстати, оно связано с вопросом о тоталитаризме и демократии. Сравнивая режимы советского и нацистского образца, я должен добавить еще одну, самую существенную, на мой взгляд, деталь. Иначе будет не совсем ясно, что я, собственно, имел в виду, когда описывал различную природу гитлеровской и сталинской власти. Тоталитаризм, если пользоваться этим термином, в Германии и в России — принципи-ально разные вещи. Наш тоталитаризм был тоталитаризмом, если угодно, за страх, а европейский — за совесть, что в определенном смысле гораздо "хуже". Ведь Сталина, скорее, боялись, чем любили,— во всяком случае до войны и победы 1945 года, а за Гитлером немцы шли по доброй воле, видели в нем спасителя Германии и защитника их собственных интересов. Так что поклонение фюреру, когда он свободно разъезжал по улицам и его встречали буквально рыдающие от восторга, ликующие толпы, было вполне искренним и ничуть не противоречило принципам, на которых строится западное гражданское общество. Гитлер как бы воплощал в себе сумму эгоистических интересов подавляющего большинства немецкого общества, и первое покушение на него состоялось только тогда, когда стало очевидным неизбежное поражение Германии.
То же самое наблюдается сегодня и в США, да и на всем "демократическом" Западе. Советский Союз часто упрекали в гонениях на "инакомыслящих", на "диссидентов". На Западе вроде бы ничего похожего нет. Но люди, вернувшиеся из эмиграции, рассказывают, что на самом деле там существует гораздо более эффективное — анонимное — давление, когда неугодный человек попросту перестает существовать для общества. Тебе ничего дурного не говорят, но просто отказывают в работе и общении. Один довольно известный писатель рассказывал мне, что в одной из своих лекций высказал мысли, которые не понравились. Так ему после этого сообщили, что никто не записался на его курс и по этой причине контракт прерывается. Не смог он анйти место и вдругих университетах. В конце концов ему пришлось уехать из Америки, потому что "волчий билет" в "демократическом" обществе делает жизнь невыносимой. Причем никто ничем не угрожает, не высказывает своего недовольства, не пытается "перевоспитать". Или будь таким, как надо, или тебя нет. Все делается совершенно анонимно, и не за страх, а именно за совесть.
