Газета Завтра Газета - Газета Завтра 494 (19 2003)
Горе и безысходность делают родных легкой наживой для мошенников. По этому поводу городская служба постоянно конфликтует с системой здравоохранения. Родные обязаны в первую очередь позвонить в "скорую помощь". Обычно на смерть машина 03 приезжает быстрее, чем к больному. Приезжает группа уже в сокращенном составе. И начинается торг с родными. Медики стремятся навязать родне умершего услуги своих "знакомых" фирм, а часто совершенно несостоятельных фирмочек и контор по организации похорон. При этом сильно завышаются цены на все услуги, ничего не сообщается о льготах. Медики при этом не гарантируют на самом деле ни качество услуг, ни надежность фирм. На одном только таком разговоре "скорая" может выудить до полутора тысяч рублей на карман. Если родные не доверяют и тянут с ответом, подозревая, что все стоит дешевле, на них могут оказывать психологическое давление, винить в жадности. Когда это не помогает, начинают затягивать оформление свидетельства о смерти, без которого не обойтись.
В часы, когда над освободившейся душой происходит схватка ангелов, над бездыханным телом идет борьба материальных энергий за право распоряжаться трупом. Решается, кто и сколько заработает. Непривычный человек, слушая торг, может с ужасом подумать, что покойник слышит все из-за кухонной двери. "Привычным" же на это плевать. Базарный торг обычно оказывается невыносим для родни раньше, чем для хладнокровных пришельцев. У "пришельца" зарплата сто долларов в месяц, жена и дети, квартплата, нуждающаяся в ремонте белая "девятка". Фельдшер или врач, вынужденные в Москве нищенствовать, цепляются за возможность.
Конфликты в смертную ночь иногда доходят до силового разрешения. Агенты городской службы, как одна, жалуются: мужики-верзилы в белых халатах, приезжая первыми, оккупируют квартиры, физически не пускают женщин-агентов к заказчикам. Не дают родне открыть дверь или домофон, снять трубку телефона. Часто бывает, что какая-то семья позвонила в службу, вызвала агента. В окнах виден свет и люди, но дверь не открывают. Если бы люди просто передумали, то все равно впустили бы, извинились за то, что гоняли агента в ночь.
Примерно то же часто происходит и в моргах. За свидетельство о смерти вымогают договор об организации похорон через "знакомую" фирму врача или паталогоанатома. Больше всего взбесил городскую службу приказ № 300 Комитета здравоохранения. Этим приказом категорически требуется направлять всех умерших вне стационара и наблюдения в течение последней недели жизни в городские морги. Это просто не дает возможности родне оставить тело покойного дома и организовать дешевые похороны без услуг морга. Это притом, что морги и так уже были переполнены, часто в них нет нормальных условий для хранения трупов. К тому же слухи о жутком цинизме в обращении с трупами в моргах приводят родню покойного в психическое расстройство.
Помимо помощи в организации похорон, справочная проводит краткий ликбез для родни, отвечая на семьсот-восемьсот вопросов по телефону в день. Большинство населения даже не знает о льготах, какие полагаются им при похоронах родни в городе. Каждому на похороны Москва выделяет по три тысячи рублей. Самый простой, но культурный обряд похорон обойдется родне тысяч в восемь-десять, три из них оплатит Москва. Инвалиды 1-й и 2-й группы получают бесплатные мемориальные надгробья. Бывшим военным пособие на похороны — шесть тысяч рублей и надгробие на двенадцать тысяч. Все это надо оформлять через военкомат.
Единая справочная служба обладает связями с громадной структурой. Это сотни людей самых разных профессий. Это менеджеры, бухгалтеры, агенты. Это водители катафалков, катафальщики-носильщики, музыканты. Помимо этого специальные службы — столяры, плотники, станочники и маляры, землекопы на кладбище, еще цветочники из магазинов. Напрямую связаны с городскими МЧС, УВД, ЗАГС, со всеми остальными городскими справочными и МГТС. Контора в контакте с разными религиозными концессиями. Ежегодно надо похоронить по обряду тридцать тысяч мусульман и пятнадцать тысяч иудеев. Кремируют в среднем по тридцать тысяч человек в год. Остальных хоронят согласно обычаям предков. Цены на катафалк — триста пятьдесят-триста восемьдесят за один час езды. Сегодня Москва стала получать специализированные катафалки из Павелецка. Это обычные пазики, только в салоне проложены ролики, чтоб удобнее было вкатывать гроб. В этих пазиках красные шторы, вы можете увидеть их рядом с собой в пробке, когда застрянете перед Рублевкой или на Варшавке ближе к полудню.
Если заказ на обеспечение похорон получен, для агента начинаются три сумасшедших дня. Один заказ определяет работу на полнедели вперед. После ночи, проведенной в доме покойного, агент к восьми утра свяжется с базой, расскажет все аспекты заказа. После этого диспетчер назначит людей, кто поедет заказывать гроб, кто закажет оцинковку, кто-то поедет на кладбище. На сегодня вокруг Москвы и внутри ее шестьдесят семь кладбищ закрыты. Сюда могут лишь "подселить" покойника к очень близкой родне. Для обычных похорон работают только три городских кладбища — Перепеченское, Щербинское, Богородское. Эти кладбища тоже плотно сотрудничают со службой.
Агентство займется поиском и производством гроба, костюма, могилой, катафалком, оркестром. Агент в это время с утра отправляется по инстанциям. РОВД, ЗАГС, морг, поликлиника, военкомат, еще много прочих мест. В каждом надо получить справку, свидетельство, просто какую-то бумажку.
При этом отвечаешь за качество похорон. Обычно в агенты набирают женщин, которые не пьют. Агент должен отвечать за качество всего, что произойдет на кладбище. Поэтому агент не спит не только ту ночь, когда умер человек, но и все последующие ночи. Необходимо проконтролировать всех смежников. Если что-то не так на похоронах, спросят с агента. Часто виноваты могильщики или цветочники, которые отнеслись к заказу спустя рукава. Бывало, что на похороны привозили гроб, мрачно не подходивший к размерам покойника. Бывало, что яму докапывали прямо на глазах у родни. Бывало, родне привозили не тот костюм. Чтоб этого не случилось, агент должен успевать контролировать все.
Люди выйдут на площадку перед подъездом. Поставят деловито две табуретки с красными ножками. Из большого мешка кто-то расшвырнет по дороге еловые ветки. Самые здоровые и крепкие пойдут наверх, через много минут вернутся с гробом на плечах. За несколько секунд можно предугадать появление гроба по воплю и стенаниям родни. В тот самый момент, когда ждут гроб, из дверей выныривает, как чудо, мальчик лет десяти в черной майке и надписью "хэппи". Садится на велосипед и уезжает. Вслед за ним вынесли довольно маленький гроб. Женщина в гробу, аккуратная, прилизанная, голова завернута в платок. Только торчком торчат стопы ног, не укрытые ворохом цветов. Вздернут кверху нос, проросли усы. Родная сестра рыдает и стонет над гробом, много раз целует лоб, руки, покрывало умершей. Мужики и бабы переминаются с ноги на ногу вокруг гроба, трогают венки. Всем тяжело слушать эти причитания.
С гробом прошли метров сто на плечах до автобуса паз с номером 99-РУС. По роликам закатили гроб, поставили венки, самые близкие влезли на кожаные сиденья, остальные поехали к кладбищу на "газелях"-микроавтобусах. Улицы Москвы провожали мертвеца взглядами фотомоделей, видами громадных пылесосов с рекламных плакатов, взмахами палочек регулировщиков.
В ста километрах от Москвы кладбище. Запах сырости, ржавая грязь на сапогах у всех. Пока кладут на могилу бревна из стволов березы, закладывают толстую веревку на дно, советуются, кто будет стоять ногами на концах веревки, кто и как станет опускать в глиняную грязь сверкающий на солнце гроб, обитый красной тканью с узорами, такими же, как на старых диванах или тапках. Опустили гроб вниз ямы. С заметным облегчением мужики отбросили измазанную глиной веревку, отошли подальше от могилы, закурили.
Кто-то метнул в яму монеты, остальные загребали руками коричневую глину, горстями отбрасывали на гроб. Потом за дело взялись мужики с лопатами. Легко переругиваясь, отгоняя от могилы сестру, быстро накидали целый холм над ямой с гробом. Один подошел туда, где закопали ноги, с размаху, изо всех сил воткнул в рыхлую ржавчину большой черный крест.
На обратном пути поднялся по асфальтовой дороге к церкви, где только что отпевали мужчину средних лет. Во дворе уже все разительно изменилось. Другой пазик, много легковых, украшенных гирляндами машин. Веселая толпа, куча кричащих и бегающих детей, торжественных стариков, суетливых слегка пьяных мужиков. Это скопление пестрых, как воздушные шарики, веселых людей выдавливает вперед стесняющуюся, неловко улыбающуюся, целующуюся, растерянную пару. Жених в черном костюме и белой рубахе, с бабочкой, в лакированных, едва задетых весенней земляной ржавчиной туфлях. Невеста — хорошенькая, стройная и тонкая, как статуэтка египетской кошки. Сверкает улыбкой белоснежных зубов, яркими глазами и белоснежным платьем. Они идут к дверям православной церквушки впереди толпы. На платье играет яркое солнце, которое только что блестело на гробе, лопате, свежей оградке. Под сводами их встречает батюшка. Он только что отпевал покойника, сейчас станет венчать, а завтра крестить младенца. Все это происходит в одном зале. И святые апостолы, ангелы и Спаситель пристально смотрят со сводов на нас, наших младенцев, покойников одинаково строго и милостиво.
