Газета Завтра Газета - Газета Завтра 406 (37 2001)
ЭТОЙ НОЧЬЮ "ЧЕЧИ" пошли на прорыв. Ударили с двух сторон. Одна часть пошла к реке, а другая часть пошла на "Советское". Где-то без пятнадцати час ночи они выкатили на наши автобусы и врезали по колонне. Мы выскочили, залегли. Ракеты швырять начали. Светло стало, как днем. Видим, "чечи" гонят перед собой мирных жителей. Прикрываются ими. Я ору: "Не стрелять! Лечь всем!" Но кто-то выстрелил, помню, женщине в ногу попал. Люди же в полном мандраже были. Больные, голодные, со сна, еще и под обстрелом… Я прикладом автомата ему прямо в горб вмазал. Дошло.
Начали мы бить поверх голов. "Чечи" сразу назад к селу покатились, а жители через нас к дороге. Начали их собирать.
До утра шел бой. Практически мы оказались между двух прорывающихся боевиковских колонн.
Под утро я пришел на "фильтр", который был развернут в паре километров от передовой. И вдруг прибегает дежурный, кричит, что колонна боевиков идет прямо на нас. А офицеры, работавшие на "фильтре", были вооружены только пистолетами. Они же "следаки", их оружие — ручка и бумага. Но все равно попрыгали в окопы, заняли оборону. И здесь генерал, бывший на фильтре старшим, у всех на глазах прыгает в машину и, бросив нам, что едет за подмогой, просто удирает…
Я остался старшим. Боевики, к счастью, на "фильтр" не вышли. А тот генерал появился лишь утром, один…
Было дикое желание этого гада просто расстрелять. Мужики не дали. В Москве подал рапорт по команде. Ну и что? Уволили его. На пенсию тихо проводили…
Утром прошла информация, что в "Советское" прорвалось сорок боевиков, а мы ближе всего к нему были. Мне приказывают — разведай село. Начал искать, с кем идти. Пошел к "вымпелам" — те говорят: "Ты что, охренел? Самим в пасть лезть…" Отказались. Эмвэдэшники тоже отказались. Я уже просто упрашивать начал — мне, мол, хоть какого-нибудь участкового, чтобы село знал. Я же его не знаю. Нашли мне участкового, причем русского. Своим говорю: "Кто со мной?" И все пошли. Ни один не отказался. Я тогда во второй раз чуть не заплакал от гордости за своих ребят…
Правда, с тех пор меня стали звать "отмороженным"…
Пошли вшестером. Прямо по центральной улице. Прикрывая друг друга. В дома, правда, не заходили. Я посреди шел, прямо на мечеть. А на мечети колокол, что ли, или радиоустановка — точно, как пулеметное гнездо. Все ждал, что вот-вот по нам врежет.
Шли и думали, что все — на смерть идем. Дошли до центра — и вдруг вижу фигуры какие-то замелькали. Стрелять по нам начали. Пули засвистели. Боевики? Надо отстреливаться, но что-то остановило. Интуиция, что ли… Спрятались. Начал я наблюдать в бинокль. Смотрю, а это менты. Это их роту за боевиков кто-то принял, или, может быть, специально нашим такую информацию подкинули, чтобы своих накрыли. Ложная информация оказалась.
Я своему напарнику говорю: "Если что, ты, главное, меня вытащи…" Потом выполз на дорогу и встал во весь рост, руку поднял. Стою, потрохами чувствую, как в меня с десяток прицелов уткнулись. И тут вижу — прямо передо мной стоит белая "Нива", вся изрешеченная, а в ней два убитых милиционера. И получается по всему, что мы те самые "боевики", что их расстреляли. Чувствую — вот-вот пулями нашпигуют. Секунды до смерти считаю. Но и до ментов дошло — раз не стреляем мы, значит, что-то не то. Прекратили стрельбу.
КОГДА БАРСУКОВ ГОВОРИЛ, что боевики "босиком по снегу убежали", я был готов от стыда провалиться сквозь землю. Ушли они потому, что никакого кольца и в помине не было. За семь суток его наши начальнички так и не замкнули. Да и то, что было, — слезы. Лежит солдатик в открытом поле, через пятьдесят метров следующий. А ночью они сползаются в какой-нибудь окопчик и спят, как сурки. И это внутреннее "плотное" кольцо. А остальные "кольца" — вообще смех. За полкилометра друг от друга взводы сидели.
И когда "чечи" ночью пошли на прорыв, то все просто спали. Радуевцы просто случайно в темноте выкатились на позицию "гэрэушников". Надо отдать ребятам должное — они бились с "чечами" до последнего патрона. Почти все погибли. Там же и начальник разведки армии полковник Стыцина погиб. Прорывался с группой на помощь к ним, попал под выстрел гранатомета. Геройские ребята. Они там больше полсотни боевиков завалили…
Утром пошли зачищать "Первомайское". "Альфа" зашла, "Вымпел"…
А у меня к этому моменту туфли совсем уже развалились. Пальцы наружу, чернеть начали. Было у меня с собой полотенце, я его разорвал, сделал что-то типа портянок. Пошел и я задачу получать.
А к штабу в это время приволокли предателя. Солдата-срочника, который несколько месяцев назад к боевикам перебежал и за них воевал. И его буквально забивали. Толпа — человек тридцать, и что меня поразило — все кавказцы. Не славяне. Менты местные. Он почти голый, в грязи, в крови, в снегу. И мне вдруг почему-то стало обидно. Да, он — тварь, предатель, сволочь. Но почему его так по-скотски забивают, словно мы сами какая-то банда? Почему это делают кавказцы, которые сами все здесь просрали, проворонили? Которые, кстати, всех своих, кавказцев, взятых в плен, тут же утаскивали к себе, говорили, что сами разберутся. Почему на это спокойно смотрит начальство?
Хотел вмешаться, но увидел себя со стороны. Грязный, весь рваный, в каких-то обмотках… Да и кто я им такой?
Жалости к нему не было, нет. Но было мерзко, что все вот так по-скотски.
Когда из штаба вышел, его уже убили…
В штабе от меня один знакомый генерал просто шарахнулся. Испугался. Думал, какой-то боевик забрался…
Доложился Зорину. Так, мол, и так, все задачи выполнены, потерь нет. Какие будут приказания? А тот уже копытом бьет: "Я сейчас улетаю".
После чего сели все в "корову" и у нас на глазах улетели, а я пошел к своим.
А нас оставили порядок навести? Это значит организовать оперативную работу, повыковыривать спрятавшихся, затаившихся боевиков. И это после недели в поле на морозе, после всей этой мясорубки.
Вернулся к своим в автобус, говорю, так, мол, и так. Надо кому-то оставаться. Все молчат. И я их понимаю. Наконец, один встал: "Я не женат, останусь…"
Оставили нам гранат, патронов, лекарств — и поехали мы ночевать в Надтеречное. Утром опять пошли на прочесывание "первомайки", но уже с дагестанскими ментами. Кругом руины. Трупы боевиков валяются, убитые коровы, овцы. Помню разбитый дом, прямое попадание снаряда, а под потолком целая лампочка висит. Почему-то очень запомнилась.
Когда вернулись, я подал отчет о работе. В этот день проходили похороны наших сотрудников…
Конечно, операция была неудачной. Только у нас погибли, если не ошибаюсь, тридцать восемь человек. Но люди-то сражались героически, задачи выполняли, себя не жалели.
К сожалению, наградили погибших, да еще, конечно, генералов "за успешную ликвидацию банды Радуева…"
[guestbook _new_gstb]
1
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 36 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
37
[email protected] 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Илья Петренко ЩИТ И МЕЧ
Труп мужчины средних лет лежал животом вниз, уткнувшись лицом в асфальт возле автобусной остановки и ларька. Выпотрошенные карманы, брошенные рядом какие-то бумаги, паспорт, пустой кошелек. Замызганные кровью и грязью брюки и белая накрахмаленная рубаха разорваны. Судмедэксперт мягко переворачивает мертвое тело на спину. Грудь неестественно проминается — похоже, переломаны ребра. Мутными тенями в утреннем тумане сгрудились поодаль, чтоб не мешать эксперту, пэпээсники, опера, следак, понятые — две девки, которых опер вытащил из кафе в глубине улицы.
Убийца пойман почти сразу патрулем, им оказался старый знакомый следственного отдела, двадцатилетний парень из местных. Убил мужика парень ненарочно. Хотел просто ограбить — обычный гоп-стоп. Мужик не хотел отдавать деньги, твердил, что нету. Не отдавал деньги, даже когда молодой бандит свалил его набок и бил ногами со всей дури в грудь и по голове, когда ударил его головой о железную штангу остановки. От полученных травм потерпевший скончался прямо под ногами грабителя. Денег и вправду у мужика не было, парень в гневе бросил на землю кошелек, вынув всего два червонца.
