Эдуард Байков - Уфимская литературная критика. Выпуск 7
Гольбах ли прав или Симеон Столпник? Каждый из них скажет убедительные слова. Но слова опровергаются словами – а кто опровергнет жизнь?
Буревестник русской революции Максим Горький писал: «Церковь, стремясь примирить раба сего участью и укрепить свою власть над его разумом, утешала его, создавая героев кротости и терпения, мучеников и отшельников».
Этими словами Горький пытался оправдать свою собственную гнусно-распутную жизнь, проведенную в оргиях и оккультных ритуалах. Но можно ли словами опровергнуть жизнь, ту жизнь, что умертвила в России миллионы детей (вслед за отроком-царевичем), как только «раб», по указке Горького, перестал «примирятся со своей участью».
И снова вначале резали знать, и снова после знати на всех не хватило, и снова стали резать друг друга, уже не глядя на сословное происхождение, а кончили Чубайсом…
Коммунизм – бесовское наваждение. Он не ставит целью, как христианство, сделать богатых бедными, уговорить их (или хотя бы принудить), ради избежания соблазна, питаться вровень с бедняками. Нет, он стремится всех бедных сделать богатыми, то есть к имеющейся нагрузке на природу взвалить еще большую, десяткратно превосходящую прежнюю.
Как мало нужно человеку для подлинного счастья и как доступно это немногое! А сколько нужно для удовлетворения противоестественных похотей сатаниста? Нет пределов его ненасытности, ему и целого мира будет мало. Взгляните на наших олигархов-абрамовичей, вообразите, что каждый из этих бесноватых – ОДИН! – своим сверхпотреблением наносят природе больше вреда, чем целая африканская страна. И недаром Абрамовичи и Чубайсы наши вышли из колыбели иудейства – той религии, про адептов которой сказал Спаситель, что они дети дiавола и исполняют похоти отца своего.
Эдуард Байков написал замечательную книгу, в которой с научной точки зрения, при строгом и беспристрастном подходе, научным методом подтвердил вероучительные истины христианства о земной жизни.
И это спасительно не только для душ читателей Байкова, но и для души самого Байкова.
Фирдаус Зиганшин
Полку поэтов… прибыло
Под сводами гостеприимного Уфимского городского планетария состоялась презентация сразу двух поэтических сборников молодого, но уже признанного поэта Рустема Мирсаитова. Друзья и коллеги поздравили своего собрата по перу и дали достойную оценку его творчеству. Надо сказать, творческий вечер проходил в рамках достойной всякого уважения деятельности творческого объединения «Фантасофия», где виновник торжества, кстати, является заместителем председателя.
Раскрывая
Вам
нечто личное,
Не страшусь усмешек
и шуточек плоских:
Я ненавижу
(увы!)
поэтичность,
Как ненавидел
Володька
Маяковский!..
Так автор, подражая одному из классиков поэзии ушедшей в прошлое советской эпохи, не только в «лестничной» подаче, но и в хлесткости и резкости воплощения поэтической мысли открывает свою вторую книжку (карманного формата), увидевшую свет тысячным тиражом в ГУП РБ «Башкирское книжное издательство «Китап». Этот сборник вышел в серии «Голоса молодых». Хотя первая книга «Крылья режут спину», изданная в издательстве «Информреклама», имеет тираж лишь пятьсот экземпляров, она, в отличие от второй, шире и глубже раскрывает творческие возможности и кредо Мирсаитова как поэта разнопланового, разнохарактерного и отчасти эпатажного. Последний эпитет подтверждается и официально, ведь Мирсаитов является, помимо прочего, заместителем председателя Всероссийской литературной фракции эпатажистов и руководит ее региональной ячейкой в Башкортостане.
«Крылья режут спину», как мне кажется, обрели особую весомость и ценность и за счет вклада дизайнера Игоря Налепина. А что касается сути и накала поэтических страстей Мирсаитова как неординарного поэта, думается, читатель рассудит сам. Ведь и мед, как лакомый продукт, воспринимается нами далеко неоднозначно…
Так пусть же Фортуна улыбнется нашему пииту! Шире улыбку, Рустем!
Рустем Латыпов
Экзистенция, застывшая в рифме, или Евразийский ответ постмодерну
Скучная сутолока жизни, когда работу в учреждении сменяют лекции в аудиториях… А вокруг чертовым колесом кружатся цены на тарифы ЖКХ, бензин и детский садик. «ПОСТбытие», определяющее «ПОСТсознание». В условиях, когда даже любимая профессия политолога становиться хобби, трудно уделять время литературе, в том числе ее «высшему пилотажу» – поэзии. Тем более что и сама поэзия, кажется, умирает – говорят, что на парижском съезде поэтов это признали сами поэты. А стоит ли удивляться? Ведь хрупкая хризантема поэзии расцвела в тиши «болдинских» усадеб «золотого века» русской литературы, благоухала в атмосфере клубных вечеров и горячих костров студенческих стройотрядов, романтике археологических экспедиций советской эпохи. Но ядовитые миазмы «евроремонтных» офисов, затхлая атмосфера постсоветских «контор» несовместимы с жизнью творческого пера. «Пью… сделай «Дью» – вот «поэзия» эпохи рекламных слоганов, сорняков-мутантов, заполонивших запустевшую ниву русского стихосложения. Кто-то открывает Америку, подражая Пушкину или Ахматовой, от творчества иных нестерпимо смердит диссидентщиной. Но я не охотник до бессмыслиц…
Общий универсум пессимизма вокруг судеб стихотворного жанра разрушил случайно попавший в руки скромно изданный сборник «Крылья режут спину» молодого уфимского поэта Рустема Мирсаитова, одного из основателей клуба современных литераторов «Фантасофия». Раскрыв книгу поздним вечером, чтобы «проглотить пару-тройку виршей на сон грядущий», я отложил ее только под утро, перелистнув последнюю страницу. Несколько позже также проглоченная за один вечер поэтическая икебана «Там, где я тебя люблю…» закрепила сложившееся впечатление об интригующе-амбициозных целях, заявленных автором.
Пожалуй, первое, что эпатирует в этих стихах искушенного читателя, – полное отсутствие компромиссов, полутонов, политкорректной жеманности и гнусного мещанского ханжества. Вселенская Правда выше частных истин и переходящих логик, а потому пить ее надо неразбавленную, как это и предусматривает «путь кшатрия», бусидо «воина-поэта»:
А если ты!
Да-да… Именно ты:
не воин, не монах и не бард —
значит, негодяй или раб негодяя.
Значит, ты мой личный враг
и за линией фронта лежишь
в чужом мне окопе-ряду.
(«Я жду, это должно случиться»)
Поэт Мирсаитов поднимает самурайское восстание против удушающего, самодовольного мещанства, горделиво именуемого «потребительским обществом»:
я не могу любить людей
глядя на рожи наглых клерков
работающих корпоративно
в незатейливости дней
мобильно
поигрывающих новинками телефонов
пьющих разрекламированный кофе терпкий…
обидно…
(«Я не люблю, я ненавижу Вас, но все же…»)
«Вселенский «Макдоналдс» должен быть разрушен» – таков смысловой рефрен гражданской поэзии Мирсаитова. Но прежде всего он должен быть ниспровергнут в наших душах:
Я вещь в стране с моралью «Бойцовского клуба».
Я винтик с наличием разума – карта разменная.
Но я все же мечтаю, пока «не дал дуба»,
Сделать в России рифмой «инъекцию» внутривенную.
(«Я вещь в стране с моралью «Бойцовского клуба»)
Мирсаитов беспощаден к продажным политикам, «собчакообразным» тусовщикам и самопровозглашенным «звездам» – нечисти, объявившей себя элитой, «излюбленным героям невнятных хроник»:
Я плачу, глядя на мужчин в костюмах измятых
с замусоленными мозгами
из бесцветных политических ТВ-шоу
на парламентских заседаниях трясущих свои мандаты
с криками и воплями «все будет хоро-шоу»…
(«Я не люблю, я ненавижу Вас, но все же…»)
Стальной молот поэзии Рустема сокрушает химеры «массовой культуры», срывая фиговый пиар-листок последней, за которым ничего нет, кроме неизлечимого убожества и смердящей деградации рассудка.
Гражданские и философские мотивы творчества автора изящно дополняет его завораживающе-мистическая лирика. В ней – воскресшие в памяти образы первой любви, загадочная глубина речных плесов нашего детства, девственная чистота башкирской природы, в которой оживают эпические герои «Урал-батыра». Читайте, читайте Мирсаитова, его стихи не просто правдиво отражают наше настоящее, они сама жизнь, экзистенция, застывшая в рифме:
