Итоги Итоги - Итоги № 51 (2011)
Впрочем, в государственных вузах считают, что лишний экзамен не повредит. «Он станет той лакмусовой бумажкой, которая наглядно покажет результат работы вуза, — считает ректор Тамбовского государственного университета имени Г. Р. Державина Владислав Юрьев. — Если выпускники хорошо сдают сертификационный экзамен, значит, у вуза будет формироваться хорошая репутация и появится много желающих туда поступить». По словам Владислава Юрьева, в будущем университетам станет легче корректировать свои программы в соответствии с требованиями работодателей. Благодаря центрам сертификации между вузами и предприятиями наконец возникнет нормальная коммуникация — как минимум вузам станет понятно, чего ждет от них работодатель.
Что дальше?
В принципе идея профсертификации неплоха, а сама система хорошо зарекомендовала себя на Западе. Однако, чтобы она заработала у нас, потребуется немало времени. Причин несколько. «В нашей стране, к сожалению, значение диплома, корочек выше, чем значение образования, — поясняет Эльмира Давыдова. — Молодые люди выбирают тот вуз, куда проще поступить или где легче учиться. У многих из них нет ориентированности на профессию и профессиональный рост». Если же ввести сертификацию, то у студентов может появиться стимул тщательнее учиться именно той специальности, по которой они будут сдавать сертификационный экзамен, а может и не появиться.
Кроме того, кто их научит так, чтобы они могли сдать этот экзамен? Тема преподавательских кадров — весьма болезненна и заслуживает отдельного разговора, поскольку профессорско-преподавательский состав — это в большинстве своем мощный клан теоретиков, плохо представляющих себе текущие запросы экономики. «Чтобы наше образование оказалось ближе к жизни, нужно привлекать в вузы преподавателей-практиков, — считает Алексей Крапухин. — А у нас многие преподаватели по 20 лет не работали на производстве. К тому же нужно развивать международное сотрудничество — вести обмен студентами. Тогда молодые люди смогут увидеть, как работают западные компании, сравнить их опыт с нашим». Чтобы требовать со студентов знания, их надо сначала дать. «Например, недавно в одном испанском регионе подсчитали, что экзамен профессиональному сообществу сдали только 10 процентов всех желающих, — добавляет Леонид Колосс. — Это говорит об объективности оценки. А насколько объективной она окажется у нас? Кто и как будет составлять тесты для квалификационного экзамена? Сначала нужно создать единую систему требований к вузовским программам, учить студентов в соответствии с требованиями работодателей, а уже потом тестировать по этим параметрам выпускников. Иначе может получиться, что в вузах продолжат учить кто как может, а квалификационная комиссия будет спрашивать совершенно о другом».
Наконец, выдача сертификатов, как опасаются эксперты, будет поставлена на поток так же, как и выдача дипломов. Если сейчас можно заплатить за экзамен в вузе, то почему нельзя будет заплатить за получение сертификата? «Если четко не сформулировать, какими навыками должен обладать выпускник, не имеющий опыта работы, ничего не выйдет, — поясняет Владислав Юрьев. — Механизм нового экзамена должен быть прозрачен. В противном случае может развиться коррупционная схема». Лобовая — когда недоучкам станут помогать прямо на экзамене, как это теперь происходит с ЕГЭ. Небескорыстно, конечно. И завуалированная — когда всех не сдавших экзамен будут отправлять на дополнительное обучение. «Возможно, появится рынок вторичного обучения, — предполагает Алексей Захаров. — Есть риск, что для получения знаний будут направлять только в определенные учебные заведения. А фактически сертификат там можно будет просто купить».
Почему на Западе таких угроз никто не боится? Ответ прост: у общественных профессиональных ассоциаций нет никакого другого капитала, кроме репутации — именно на ней они и держатся. У нас пока таких ассоциаций мало, их авторитет еще не утвердился, так что возможны сбои... Надежда только на бизнесменов, которые, как признался «Итогам» глава крупной строительной корпорации, «устали покупать кота в мешке, а потом учить его азам профессии за свой счет». Но в таком случае работодателю придется напрячься, причем не только в смысле помощи при создании системы сертификации. Запрос на профессионалов идет или не идет именно со стороны рынка. А молодые люди всего лишь отвечают на этот запрос.
Нина Важдаева
Встали грудью / Общество и наука / Здоровье
Не успел утихнуть разразившийся в США скандал, связанный с возможной отменой PSA-тестирования для выявления у мужчин рака простаты, как наметился новый, на этот раз в Великобритании. Теперь речь зашла о женщинах. В ближайшее время в этой стране могут измениться схемы профилактики рака груди. Эксперты уверяют, что маммография, которая используется для выявления злокачественных опухолей молочной железы на ранних стадиях, на самом деле принесла не так уж много пользы, а многим пациенткам просто исковеркала жизнь.
История началась с публичного вызова, брошенного Майку Ричардсу, директору национальной онкологической службы. В конце октября на сайте «Британского медицинского журнала» появилось открытое письмо профессора медицины Лондонского королевского колледжа Сьюзан Бьюли. Взволнованная дама, в семье которой немало женщин пострадало от рака груди, обвинила чиновников Национальной службы здравоохранения Великобритании в том, что они скрывают правду о негативных последствиях маммологического скрининга, который, между прочим, обходится британским налогоплательщикам в 96 миллионов фунтов стерлингов ежегодно. Откуда информация об осложнениях? Из обзоров международного Кокрейновского сообщества — независимого объединения профессионалов, созданного для качественной оценки эффективности здравоохранения. Выкладки экспертов вошли в настоящий клинч с официальной точкой зрения. Судите сами. В 2002 году Международное агентство по онкологическим исследованиям при Всемирной организации здравоохранения объявило, что маммологический скрининг снижает смертность от рака груди в среднем на 35 процентов. Национальная служба здравоохранения Великобритании приводит не менее впечатляющую цифру — скрининг спасает в этой стране 1400 жизней в год. А вот кокрейновские эксперты говорят совсем другое. Они подсчитали, что каждая третья опухоль, выявленная при маммографии, не является смертельной или не способна расти. Значит, пациенток напрасно подвергают хирургическому вмешательству, химио- и лучевой терапии. По их данным, неправильный диагноз после маммографии в Великобритании ежегодно ставят 7 тысячам женщин. А в их обзоре клинических исследований говорится, что из каждых 2 тысяч пациенток, прошедших маммографический скрининг, лишь одной спасут жизнь. При этом 10 будут подвергнуты травмирующему лечению, в котором не нуждаются, а 200 столкнутся с серьезным многомесячным стрессом из-за ложных результатов, указывающих на рак...
Как в этой ситуации должна вести себя женщина, у которой нет факторов риска развития рака груди и которая не чувствует никаких признаков заболевания, но которую, как принято в Великобритании, приглашают регулярно, раз в три года, проходить маммографию после 50? Кому верить — одной группе экспертов или другой? Соглашаться на анализ или нет? Сьюзан Бьюли попросила главного британского онколога провести независимое расследование, чтобы покончить с беспочвенными утверждениями и попробовать обосновать хотя бы показатель в «1400 спасенных жизней». По ее словам, даже благотворительные фонды, которым на роду написано приукрашивать цифры, чтобы произвести впечатление на жертвователей, обычно оперируют более скромными оценками, чем медицинские чиновники. Майк Ричардс принял вызов и в таком же открытом письме в «Британском медицинском журнале» пригласил к сотрудничеству независимых экспертов. Он пообещал рассмотреть проблему непредвзято и подготовить новый обзор с учетом самых разных подходов и методик.
Результатов британского расследования с нетерпением ждут многие. Ведь это не первое наступление на программы маммографического скрининга, предпринятое в разных странах. В 2009 году Рабочая группа по профилактической медицине США предложила отменить скрининг у женщин от 40 до 49 лет, который до этого проводился ежегодно. Американские онкологи выступили против, подозревая, что государство хочет просто сэкономить на исследовании, в результате сошлись на том, чтобы проводить его раз в два года. Осенью этого года вновь заработавшая Канадская рабочая группа по профилактической медицине первой же директивой рекомендовала не проводить скрининг у женщин от 40 до 49 лет. После пятидесяти канадки будут теперь проходить скрининг раз в два-три года, а не каждый год, как раньше. Великобритания вроде бы и раньше не баловала своих пациенток чересчур частыми обследованиями, проводя их только после пятидесяти и раз в три года. Если теперь окажется, что и этого слишком много, под сомнение поставят саму идею — найти опухоль так рано, что ее еще нельзя прощупать, и начать бороться с ней, пока не появились метастазы. Что ни говори, а именно этот подход вкупе с современными методами лечения позволяет неуклонно снижать смертность от рака груди в развитых странах — примерно на 2,2 процента в год. Недавно специалисты объявили, что этот вид рака, обнаруженный на ранних доклинических стадиях, излечим практически на 100 процентов...
