Владимир Фортунатов - Россия в 2017 году. Чем закончатся эксперименты со страной?
Ленин считал, что марксизм — не догма, а руководство к действию. А классики в свое время много сил потратили на разъяснение своих взглядов. В 1847 году в работе «Принципы коммунизма», составленной в виде вопросов и ответов, Ф. Энгельс на 19-й вопрос «Может ли социалистическая революция произойти в одной какой-нибудь стране?» давал следующий развернутый ответ. «Нет. Крупная промышленность уже тем, что она создала мировой рынок, так связала между собой все народы земного шара, в особенности цивилизованные народы, что каждый из них зависит от того, что происходит у другого. Затем крупная промышленность так уравняла общественное развитие во всех цивилизованных странах, что всюду буржуазия и пролетариат стали двумя решающими классами общества и борьба между ними — главной борьбой нашего времени. Поэтому коммунистическая революция будет не только национальной, но произойдет одновременно во всех цивилизованных странах, то есть по крайней мере в Англии, Америке, Франции и Германии. В каждой из этих стран она будет развиваться быстрее или медленнее, в зависимости от того, в какой из этих стран более развита промышленность, больше накоплено богатств и имеется более значительное количество производительных сил. Поэтому она осуществится медленнее и труднее всего в Германии, быстрее и легче всего в Англии. Она окажет также значительное влияние на остальные страны мира и совершенно изменит и чрезвычайно ускорит их прежний ход развития. Она есть всемирная революция и будет поэтому иметь всемирную форму»[32]. «Принципы коммунизма» были опубликованы в 1914 году и были известны теоретикам РСДРП(б). Кстати, внимательный современный читатель обратит внимание на то, что 27-летний Фридрих Энгельс[33] уже в середине XIX века воспринимал мир как единое глобальное целое. Впрочем, в этом направлении думал не он один.
Кстати, любой интересующийся и умеющий читать человек мог взять соответствующие тома вполне доступного пятого, так называемого полного собрания сочинений В. И. Ленина и убедиться в том, что вождь пролетарской революции, создатель Советского государства и бесспорный лидер Коммунистической партии отнюдь не считал, что знает ответы на все вопросы и может за «500 дней» или «без повышения цен» провести серьезные преобразования.
«Дать характеристику социализма мы не можем; каков социализм будет, когда достигнет готовых форм, — мы этого не знаем, этого сказать не можем», — объяснял В. И. Ленин в марте 1918 года на VII-м съезде партии, которая именно на этом съезде переименовалась из РСДРП(б) в РКП(б).[34]
Даже в момент принятия Второй программы партии, программы построения социализма, В. И. Ленин не выглядел человеком, который поймал Бога за бороду. В «Заключительном слове по докладу о партийной программе» на VIII съезде РКП(б) 19 марта 1919 года он предостерегал от эйфории и завышенных самооценок. «Было бы смешно выставлять нашу революцию каким-то идеалом для всех стран, воображать, что она сделала целый ряд гениальных открытий и ввела кучу социалистических новшеств. Я этого ни от кого не слышал и утверждаю, что ни от кого не услышим», — утверждал Ленин, явно переоценивая самокритичность своих товарищей по партии. Далее он продолжал: «У нас есть практический опыт осуществления первых шагов по разрушению капитализма в стране с особым отношением пролетариата и крестьянства. Больше ничего нет. Если мы будем корчить из себя лягушку, пыхтеть и надуваться, это будет посмешищем на весь мир, мы будем простые хвастуны».[35]
Через 90 лет после того, как эти слова были сказаны, можно сказать вполне определенно: «лягушка» лопнула с оглушительным треском, неоднократно, но сама этого продолжает не замечать. Вскоре после смерти В. И. Ленина, особенно после провозглашения победы социализма в СССР и в наибольшей степени после грандиозной Великой Победы в правящей Коммунистической партии способность к критической оценке собственной деятельности понизилась почти до нуля. Очередной руководитель КПСС мог попинать предшественника, найти очередных «врагов», которые мешают поступательному развитию страны. Но партия в целом превратилась в «священную корову». Партия не может ошибаться!
Между тем все, чем занимались в СССР вплоть до 1991 года, было делом абсолютно новым в мировой истории. Советский народ мужественно собственным лбом прокладывал дорогу всему человечеству к светлому будущему. Можно ли было избежать ошибок, провалов на этом пути?
«… Мы слишком далеко зашли по пути национализации торговли и промышленности, по пути закрытия местного оборота. Было ли это ошибкой? Несомненно. В этом отношении нами было сделано много просто ошибочного, и было бы величайшим преступлением здесь не видеть и не понимать того, что мы меры не соблюли, не знали, как ее соблюсти», — честно признавался В. И. Ленин в «Докладе о замене разверстки натуральным налогом» на X съезде РКП(б) 15 марта 1921 года[36]. Ленин не боялся сказать об ошибках, не пытался переложить ответственность на кого-то или найти крайнего. Он понимал, что страна вступила на совершенно неизведанный путь и на этом пути может случиться всякое.
Сантьяго Каррильо Соларес (родился в 1915 году) — испанский политический деятель, генеральный секретарь Коммунистической партии Испании, которого как только не поносили в Советском Союзе за теорию еврокоммунизма, очень хорошо сказал о значении Октябрьской революции 1917 года. «У вас, по-моему, просто не отдают себе отчета в том, что Октябрьская революция дала гораздо больше народам за пределами СССР, чем народам вашей страны. Из страха, что она вызовет цепную реакцию, капитализм был вынужден сделать столько уступок, что наши рабочие имеют сегодня такие права, что никто не сомневается: социализм победил во всей Европе. Увы, кроме вашей страны».[37]
«Ленин был очевидным авантюристом (проклятым жидомасоном, ненавистником России и т. д.), ввергшим страну в беспросветный хаос!» Так считают многие современные антикоммунисты, от журналистов до политиков. Против такого тезиса вроде бы невозможно возражать. К тому же сам Ленин любил повторять знаменитое высказывание Наполеона: «Главное — ввязаться в бой, а там будет видно».
И с обвинением Ленина в авантюризме можно было бы согласиться, если бы не одно важное обстоятельство. Осенью 1917 года Россия уже находилась в состоянии хаоса, в состоянии беспросветной войны. Если современные идеологи считают, что Ельцин и Гайдар на рубеже 1991 и 1992 годов спасли страну от надвигавшегося коллапса, то почему в стремлении осуществить такую же спасительную миссию отказывается Ленину? О «плане» Ельцина-Гайдара поговорим позже. Попробуем ответить на вопрос, был ли какой-то «план» у Ленина?
Ленин был знатоком произведений К. Маркса и Ф. Энгельса, К. Каутского и Г. В. Плеханова, других авторов. В его работах упоминается 143 названия произведений основоположников, 172 их письма, а также 21 сборник, то есть практически все, что было известно при жизни В. И. Ленина. Перечень использованных им источников включает 12 153 позиции на русском и 4248 на 22 иностранных языках. При этом Ленин не просто реферировал чужие тексты, а использовал их содержание для анализа ситуации в России. Он много думал и много писал. Можно без большого преувеличения утверждать, что ни один российский правитель не читал, не думал и не писал так много, какВ. И. Ленин.
В работах, которые раньше были хрестоматийными, — «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», «Удержат ли большевики государственную власть», «Очередные задачи советской власти» и другие — Ленин вполне объективно оценивал обстановку в стране. У многих ближайших соратников складывалось впечатление, что Ленин видит далеко вперед и знает ответы на все вопросы, которые существуют или смогут возникнуть. Наполеон ведь тоже не был авантюристом. Он всегда прекрасно знал поле грядущего сражения, продумывал все возможные варианты развития событий и был абсолютно уверен в своих солдатах, офицерах и генералах.
Ленин тоже был уверен в тех, с кем он пришел к власти. Средний возраст делегатов VI съезда РСДРП(б), проходившего летом 1917 года, был чуть больше тридцати лет. Самому Ленину в 1917 году исполнилось 47 лет. Он был уверен в себе и знал, что Россия обладала огромным потенциалом, в том числе человеческим. Ленин, разумеется, понимал, что огромное большинство русских людей, россиян работали из-под палки, были неграмотны, консервативны. Ленин был уверен, что после уничтожения феодально-крепостнических пережитков, разного рода ограничений, после культурной революции, приобщения народных масс к знаниям, культуре страна станет непобедимой.
Ленин собирался строить социализм вместе с рабочими, крестьянами, ремесленниками, мелкими торговцами, интеллигентами и даже вместе с капиталистами, нэпманами. Ленин хотел построить социализм, нужный и понятный народу, в котором трудящимся было бы хорошо. «Социализм не создается по указаниям сверху. Его духу чужд казенно-бюрократический автоматизм; социализм живой, творческий есть создание самих народных масс», — писал Ленин еще до прихода к власти.[38]
